– Я не знаю.
– Что вы имеете в виду, повторяя «я не знаю»?
– Я не пытался идентифицировать предмет, который был в
упаковке.
– Этим предметом был револьвер, не так ли?
– В упаковке, которую я положил в мешок, был револьвер. Это
именно так.
– Это был тот самый револьвер, который вы взяли из кабинета
мистера Мейсона?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ
может быть использован мне во вред.
– Но вы признаете, что положили упаковку в мешок?
– Да.
– В упаковке был револьвер, не так ли?
– Да.
– И именно эту упаковку ваша секретарша достала из мешка?
– Возражаю против этого вопроса, – заявил Мейсон, –
поскольку ответ требует вывода со стороны свидетеля.
– Возражение принимается, – постановил судья Фейллон.
– Но вы проинструктировали свою секретаршу взять упаковку из
мешка?
– Да, сэр.
– И принести сверток в кабинет мистера Мейсона?
– Да.
– Она выполнила вашу просьбу?
– Я не знаю.
– Разве вас не было в кабинете? Разве она не вам передала
упаковку? спросил Эллис.
– Упаковку она передала мне, – сказал Бейсон. – Но я не могу
сказать, была ли это та самая упаковка, которую я положил в мешок. Я хотел бы
пояснить следующее: для того чтобы сохранить упаковку в целостности, я заклеил
ее лентой, снаружи прикрепил бирку, на которой написал, что именно находится в
упаковке. Когда упаковку доставили мне, лента была разрезана, а сама упаковка
раскрыта. Поэтому я не знаю, заменили ли содержимое упаковки или нет.
– Предметом, который вы завернули в упаковку, был револьвер,
не так ли?
– Да, сэр.
– Револьвер системы «Смит и Вессон», тридцать восьмого
калибра?
– Да.
– Это был тот самый револьвер, который вы взяли в кабинете
мистера Мейсона?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ
может быть использован против меня.
– Хорошо. Теперь вернемся к вашей встрече с обвиняемой, –
продолжал Эллис. – Разве ваш визит в кабинет мистера Мейсона, не был следствием
чего-то рассказанного вам обвиняемой?
Бейсон молчал.
– Разве это не так? – настаивал Эллис. – Отвечайте на
вопрос.
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ
может быть использован против меня.
– Если Высокий Суд позволит мне сказать, – заявил Эллис, –
совершенно ясно, что свидетель пытается использовать свои конституционные права
даже тогда, когда для этого у него нет никаких оснований. Может быть, это
справедливо, когда речь идет о его вторжении в кабинет мистера Мейсона. Что же
касается его разговора с обвиняемой, то он носил не частный характер, и тут
ничего не может быть использовано в ущерб интересам свидетеля.
– Можно мне высказать свое мнение? – спросил Мейсон.
– Конечно, – ответил судья Фейллон.
– Если допустить, – сказал Мейсон, – что обвиняемая и
свидетель вступили в сговор, чтобы вынести вещественное доказательство из моего
офиса, тогда это действие может составить отдельное преступление преступный
сговор. Вынос револьвера – одно дело, вступление в сговор совершенно другое. То
и другое являются преступлениями.
– Вы мелочный человек и педант, – вмешался Эллис.
– Совсем нет, – возразил Мейсон, – когда вы возбуждаете дело
против какого-то человека, вы указываете максимальное число пунктов, по которым
его можно привлечь к ответственности. Таким образом, в данном случае он будет
виновен и в преступном сговоре, и в похищении оружия. Затем вы будете пытаться уговорить
присяжных заседателей вынести обвинительное заключение по каждому пункту. Вы
доказываете, что каждый пункт – это отдельное преступление, что вы не
разрабатываете законы, а только претворяете их в жизнь, что если
законодательные органы считают преступлением даже намерение совершить его, то
обвиняемый будет виновен в совершении двух отдельных преступлений, в намерении
совершить преступление и в самом преступлении. Таким образом, нельзя съесть
весь торт и в то же время оставить его нетронутым.
Судья Фейллон еле сдержал улыбку.
– Я разделяю вашу точку зрения, господин адвокат, – заявил
он. – Мне трудно судить, имеет ли разговор отношение к разбираемому делу,
поскольку не видно, что он как-то связан с данным преступлением. А если он
имеет отношение и если свидетель и обвиняемая вступили в сговор, чтобы что-то
совершить, то свидетель может посчитать, что ответ на заданный ему вопрос будет
использован против него.
– Хорошо, – сказал Эллис, решительно поворачиваясь к
Бейсону. – Вы завернули револьвер в бумагу и положили его на дно мешка, не так
ли?
– Да, сэр.
– Видели ли вы до этого тот револьвер?
– До чего до этого?
– До того, как положили его в мешок для клюшек.
– Да, сэр.
– Где?
– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, поскольку ответ
может быть использован против меня.
– Видели ли вы этот револьвер до пятого числа этого месяца?
– Я не знаю.
– Почему вы не знаете?
– Потому что я не знаю, был ли это тот самый револьвер,
который я видел ранее.
– Вы видели револьвер, который внешне похож на этот?
– Да.
– Где вы его видели?
– Я не могу помнить все места, где я видел подобные
револьверы. Фирма, несомненно, выпускает сотни тысяч таких револьверов. Я видел
их на витринах магазинов спортивных товаров и в некоторых других местах.
– И, – сказал Эллис, обвинительным жестом указывая на
свидетеля, эти НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ МЕСТА включают женскую сумочку, не так ли?
– Да.
– Кому принадлежала эта сумочка?
– Миссис Хастингс.
– Ага! – воскликнул Эллис. – После всех этих перипетий
допроса вы признаете, что видели этот револьвер в сумочке обвиняемой.
– Минуточку, – вмешался Мейсон. – Я возражаю против
комментариев заместителя окружного прокурора и против самого вопроса. Свидетель
не сказал, что он видел именно этот револьвер в сумочке обвиняемой.
– Насколько известно, это мог быть и этот револьвер, –
настаивал Эллис.
