— Ты сам тогда сказал. Почему мы должны дышать парами? Я и сам не понимал, пока не услышал от тебя. У нас даже мысли такие не возникают. Ты — другое дело, большую часть жизни ты прожил без надзирателей и видишь мир по-другому, не так, как мы.
— То есть вам в голову не приходило, что вы можете жить лучше?
— Нет. Но ты подсказал нам, и теперь трудно прогнать эти мысли.
— И ты поделился с другими?
— Точно!
— А что вы от меня хотите?
— Предположим, мы хотим больше не дышать парами. Посоветуй, как нам этого добиться?
Светло-Глаз едва не расхохотался. Да, здесь есть инакомыслящие. Не совсем то, что предполагала Аннаиг, но все же… Чем не движение сопротивления!
— Хорошо, — медленно, взвешивая каждое слово, ответил он. — Правда, я не уверен, что желаю…
— О чем ты?
— Я имею в виду, что для меня это в диковинку. Я никогда раньше не участвовал в бунтах и восстаниях.
— Как это — не участвовал? — горячо воскликнул Верт. — Если бы не ты, мы не оказались бы в таком положении!
— В каком еще положении? Вы же ничего не сделали!
— В положении, — упрямо повторил скроу.
— Нет, послушай… — начал Светло-Глаз, но остановился на полуслове.
А ведь он может их использовать! Пускай думают, что он согласился возглавить их бунт, а он тем временем попробует разыскать Аннаиг. Он обвел глазами товарищей — в глазах их светилась надежда.
— Послушайте! — громко сказал аргонианин. — На Умбриэле все рождаются в Клоаке Сущности. Как я понимаю, больше половины пищи поступает отсюда же. Добавим к этому воду, питающую деревья Спирали Края, которые дают оставшуюся часть еды. А мы работаем в Клоаке Сущности, заправляем тут всем.
— Да, но надзиратели управляют нами.
— Но они же не могут… и не хотят… делать то, что делаем мы. А если все разладится, если пойдет наперекосяк? Никто не будет знать, что за этим стоим мы. Они будут шуметь, ругаться, может быть, даже захотят наказать нас. Но все будет и дальше делаться не так. Вода не пойдет к Спирали Края, орхидейные креветки ни с того ни с сего передохнут… А на самом деле мы просто не разбросаем вовремя подкормку. Они не смогут убить нас — кто тогда научит новых скроу, да и где их наберут? А потом мы откроемся, выдвинем свои требования, потребуем улучшения условий. Долой пары! Пусть придумают что-нибудь безвредное и безболезненное!
Его слушали, раскрыв рты и выпучив глаза.
— Это безумие… — прошептал один из скроу. — Он сумасшедший.
— Нет, — задыхаясь, ответил Верт. — Он — гений! Глаз, когда начинаем?
— Спокойно, — сдержал его порыв аргонианин. — Торопиться не следует. Знаешь, с чего мы начнем? Составим карты.
— Карты?
— Ну, нарисуем все места, где мы добываем еду, питательные смеси, ил… Да все, что угодно. Я хочу знать, куда идут протоки у самого дна и зачем они нужны. Можно ли через один из них пробраться к инжениуму?
— Ага! — кивнул Верт. — Ты только объясни, на что похожа карта.
Светло-Глаз едва не застонал, но взял себя в руки и начал рассказывать.
Глава седьмая
Аттребус визжал, забыв обо всем на свете. Каджиты завывали. Члены маленького отряда словно падали, но не вниз, а сразу во всех направлениях. Вздыбившийся полог пыли и пепла скрыл обе луны, душный, жаркий воздух смердел серой и железной окалиной.
Придя в себя, принц обнаружил, что стоит на гладком черном обсидиане. Впереди полыхали лавовые озера.
— Держитесь все вместе! — крикнул Сул.
Он осторожно шагнул в сторону, и вновь их охватили ни с чем не сравнимые ощущения. Теперь они оказались в кромешной темноте, наполненной звуками: вокруг раздавались стрекот чьих-то голосов и бешеная дробь многих сотен ног.
Они стояли в огромном дворце из цветного стекла.
Они парили на ледяном облаке в пылающем небе.
Они плыли в темно-красной реке, задыхаясь от запаха крови.
Они блуждали в самом дремучем лесу, какой Аттребус когда-либо видел.
Лишь только он приготовился к следующему переходу, как услышал проклятия Сула.
— Что случилось? — воскликнул принц. — Где мы? Это Обливион?
— Да… — ответил данмер. — Нас остановили. Должно быть, он нащупал мою тропу и поставил ловушку.
— О чем ты?
— Мы сейчас на тропе, которую я проложил, чтобы удрать из Обливиона, — объяснил Сул. — Мне потребовались годы, чтобы ее создать. Она начинается во владениях Азуры и заканчивается в Морровинде. Я использовал сродство дагоновых ворот, чтобы войти на мою тропу, проходящую там. И мы начали движение с середины дороги. Еще несколько поворотов, и мы были бы у цели, но… — Он поскреб щетину на подбородке и посмотрел на закрывающую небо листву, после чего пробормотал: — Нам еще повезло. До темноты остается время, и это дает нам надежду.
— Кто — он? Кто наш враг? — спросил Аттребус.
— Отец охоты — принц Гирцин, оборотень.
Откуда-то издалека донесся слабый зов рожка. Потом, с небольшим промежутком, еще один.
— За нами гонится принц дейдра?
— Мы называем его Голодным Котом, — вмешалась Лесспа. Она казалась взволнованной. — Я знала, что поход с вами принесет нам много чести. Нет и не может быть более достойного противника, чем принц Гирцин.
— Может быть, — поморщился Аттребус. — Но я не собираюсь тут умирать, даже если моя смерть будет благородной и достойной.
— Ему не обязательно нас убивать, — рассеянно пробормотал Сул. Он оглядывался по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь различить за могучими стволами деревьев. — Меня он просто захватил в плен и держал несколько лет.
— И как тебе удалось убежать?
— Это очень длинная история. Без посторонней помощи я не вырвался бы.
— Ладно, а что он намерен сделать с нами сейчас?
— Думаю, убьет. В той стороне тропы, — данмер ткнул пальцем, — находится выход из Обливиона. Не тот, который я предпочел бы, если бы выбирал сам, но хоть какой-то.
— Ты уверен, что это не очередная ловушка?
— Гирцин всегда оставляет надежду, — сказала Лесспа. — Этим он отличается от других принцев дейдра.
— Она права, — согласился Сул. — Что же это за охота, если добыча не может убежать?
Вновь зазвучали рожки. К ним присоединился третий — как раз с той стороны, куда показывал данмер.
— Плохо дело, — заметил Аттребус.
— Это загонщики Гирцина, — пояснил Сул. — Не сам принц. Его рожок мы еще не слышали. Поверь мне, это ни с чем не перепутаешь. Но если мы прикончим загонщика, то появится надежда прорваться.
