– Батя! – взвыл Нордо, кидаясь к раскаленным углям, но было уже поздно.
– Хватит мечтать о всяких глупостях! Ты никогда не покидал Драхеит и понятия не имеешь, что из себя представляет ушастый народец. Гора, шахты и дворфы – вот твое прошлое, настоящее и будущее!
Аделрик зло хлопнул дверью. По длинной рыжей бороде, завязанной в узел, покатились крупные горошины слез. Нордо так и продолжал смотреть на тлеющие угли, словно ждал, что листок бумаги воспрянет из пепла и снова окажется в его руках.
Чуда не произошло. Минутная слабость сменилась решимостью. Молодой дворф нашел в тумбочке огрызок угля и небольшой кусочек бумаги для розжига. Он не помнил, когда в последний раз что-то писал, но по ощущениям рука была раза в два меньше.
Пытаясь удержать в толстых, коротких пальцах уголек, он старательно выводил записку родителям:
«Дорогие мама и король Драхеита. Я отпровляюсь в долёкое путяшествие, чтобы найти себе жену. Буду через полгода. Ваш любясчий сына, Нордо».
От напряжения на лбу выступили капельки пота. Он никогда не перечил отцу и сейчас, обращаясь к нему по титулу, чувствовал легкую эйфорию от собственного бунтарства.
Нордо в спешке собирался в путь. Закинул в рюкзак веревку, пару шерстяных носков, смену белья и все свои сбережения. Туда же отправилась коллекция драгоценных камней, что он собирал с ранних лет. Нордо слышал, у некоторых народов принято платить выкуп за невесту. Просить отдать жену авансом он стеснялся, да и негоже работящему дворфу брать в долг.
Не забыл он и о запасе еды. Пробрался на кухню и завернул в чистую тряпицу краюху хлеба, кусок сыра и немного вяленого мяса. Наполнил мех любимым напитком. Вернулся к себе.
Заткнув старый топорик за пояс, Нордо напоследок осмотрел комнату. Сколько дней сын короля Драхеита провел в этой каменной коробке? По спине пробежал неприятный холодок. Он часто бывал на поверхности, но никогда не спускался с горы. Неизведанное открытое пространство одновременно и пугало и манило молодого дворфа. Мысли о неприятностях, поджидающих его на пути, не давали сосредоточиться и Нордо знал только один способ вернуть себе ясность мысли.
Сделав шаг к стене, он резко подался вперед и крепко ударился головой о стену. Из глаз посыпались искры.
– Так-то лучше, – сказал Нордо и отправился навстречу неизвестности.
Глава 3
Габи разбудил громкий шум. На улице разбушевалась самая настоящая буря и какой-то сумасшедший истошно барабанил в дверь. Такое происходило впервые за ее недолгую практику. Молодая ведьма зажгла свечу и, жмурясь от света, осмотрела комнату. Гораций невозмутимо спал на ее платье. Казалось, ни буря ни громкий стук его совершенно не беспокоили.
Быстро накинув на плечи шаль, Габи подошла к двери и резко ее распахнула. Человек, стоявший на пороге, по-женски взвизгнул и схватился за сердце.
– Надеюсь у вас есть уважительная причина ломиться в мой дом посреди ночи? – невозмутимо спросила она.
– Г-г-госпожа в-в-ведьма…
Руперт находился на грани сердечного приступа. Проведенные не самым здоровым образом годы давали о себе знать. «Нет. Пора уже остепениться и выйти на пенсию. Пусть молодое поколение бегает по плато во время бури и просит ведьму о помощи», – подумал Руперт, приходя в себя от пережитого шока.
– Что случилось? – теряя терпение спросила ведьма и стражник понял, если он сейчас же все не объяснит то до пенсии точно не доживет.
– Там мужик какой-то с неба свалился. Головой шибко ударился. Мы с Сэмом и Бобом отнесли его в приют. Осмотреть бы…
– Зачем в приют? Вдруг он опасен! – опешила Габи. – У нас же городская тюрьма есть.
Последняя находилась в плачевном состоянии, но камеры с ржавыми решетками все еще закрывались на ключ, а значит были пригодны для содержания преступников и подозрительных типов.
– Приют ближе, – слабо добавил Руперт и злой взгляд ведьмы заставил его съежиться.
«Ну вылитая бабка», – подумал стражник.
– Ведьмин хвост! – выругалась Габи.
Она быстро оделась, собрала в корзинку первые попавшиеся зелья и побежала вместе с Рупертом к приюту. Ливень барабанил по полям шляпы, полы юбки мгновенно промокли, затрудняя шаги. Прилагая усилия, Габи спешила к Рут и Эдне, так как не особо доверяла стражникам.
Сэм и Боб, сослуживцы-собутыльники Руперта, мялись около комнаты, в которой оставили незнакомца. Дверь в приют с грохотом открылась и на пороге появилось нечто. Полы плаща развивались от порывов ветра. Мокрые волосы, словно щупальцы, свисали из-под остроконечной шляпы, но страшнее всего было лицо. Зеленая влажная кожа обтягивала впалые щеки, выгодно подчеркивая сверкающие глаза.
– Мама, – прошептал Сэм и интуитивно спрятался за Боба.
Примечательно, что до этого момента оба считали молоденькую ведьму вполне симпатичной.
– Габи, слава богине, ты пришла! – из комнаты вышла Рут. – Что с твоим лицом?!
Ведьма не сразу поняла в чем дело. Коснувшись кончиками пальцев щеки она увидела зеленоватую маслянистую жижу. Девушка поспешно отвернулась, чтобы стереть маску с лица. Влажное льняное полотенце из корзины пришлось как нельзя кстати.
Всучив Руперту мокрый плащ, Габи направилась в комнату к пострадавшему.
– Он без сознания, – сказала Рут, пропуская ведьму к кровати.
Габи поставила на корзину тумбочку и склонилась над незнакомцем. Тот был бледен и истощен. Половину лица закрывала кожаная маска и, первым делом, Габи хотела ее убрать, но та намертво прилипла к лицу мужчины.
– Перчатка на левой руке тоже не снимается, – подметила Рут.
Габи перевела взгляд на необычный предмет гардероба. Искусно пошитая вещь прилегала к пальцам, как вторая кожа. Она обтягивала запястье, локоть, предплечье и заканчиваясь плотным наплечником. Но больше всего ведьму поразила непропорциональность рук. Левая была крупнее.
– Наш незнакомец не простой смертный, – сделала вывод Габи, – перчатка и маска зачарованы. Единицы могут себе такое позволить.
Ведьма аккуратно задрала его рубашку. Рут тут же вспыхнула и отвернулась. Не положено было жрице смотреть на голого мужчину, тем более если он очень красив. Габи на секунду прикрыла глаза, приказывая себе не краснеть, и вернулась к пациенту. В нескольких местах образовались синяки и поверхностные магические ожоги. Последнее ни с чем нельзя было спутать.
– Боже мой, – прошептала Рут, все же тщательно осмотрев незнакомца, – кто его так?
– Маги. Больше некому, – ответила Габи, стараясь дышать как можно ровнее. – Удивительно, что он до сих пор жив.
Ведьмы всеми фибрами души ненавидели грубое применение магии. По сути прекрасную естественную силу оскверняли и использовали во вред. Маги не признавали никаких правил. Им было неведомо чувство меры. Они потребляли, экспериментировали, выбрасывали и снова потребляли. Оставалось только догадываться, где этот человек перешел им дорогу.
