Всю дорогу мы болтали, и я поняла, что Костя намного серьезнее и рассудительнее, чем кажется.
– Тебя подождать, может? – спросил Костя, когда я выходила из машины.
– Не нужно, я сама домой доберусь. Ты и так меня здорово выручил, так что езжай. Спасибо!
Шел снег. Я стояла у главного корпуса детского дома и не могла поверить, что спустя столько лет снова оказалась в этом месте. Вокруг все было огорожено забором. Перед глазами сразу же всплыли картины прошлого.
– Ева, полезай быстрее, пока нас никто не увидел! Я там сейчас такого кота красивого видел, тебе понравится! – прокричал Леша.
– Леш, я не пойду. Нас опять накажут из-за того, что с территории ушли.
– Ругают нас постоянно, а такого кота ты больше не увидишь. Он реально крутой, побежали!
Сколько же раз мы перелезали через этот забор! Мы научились делать это совершенно незаметно.
Порыв холодного ветра заставил меня поежиться. Да, Ева, это тебе не Токио. Я подошла ко входу в корпус. В небольшой сторожке сидел охранник, и я постучала ему в окно. Раньше здесь всегда сидел дядя Саша. Милый дедушка, который постоянно покупал нам с Лешей и Андреем конфеты. Порой мы все вместе сидели в его каморке, пили чай, а он, в свою очередь, рассказывал нам интересные истории из своей жизни.
Дверь открылась, и вышел мужчина лет сорока. Его волосы были потрепаны, а лицо помято. По всей видимости, я его разбудила. А в душе надеялась увидеть дядю Сашу. Глупо было думать, что он еще здесь работает. Столько лет прошло…
– Девушка, вам чего? – грубо спросил охранник.
В детском доме за нами присматривала Антонина Сергеевна – заместитель директора и просто милая женщина. Она всегда относилась к нам с добротой, которой нам так не хватало.
– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, а здесь работает Заречная Антонина Сергеевна?
– Да.
Неужели?! Вот это да. Какое же это счастье!
Я широко улыбнулась.
– Извините, а вы можете ее позвать?
– А в каких целях? – все так же недоброжелательно спросил мужчина.
– Я бывшая воспитанница этого детского дома.
– Ну, тогда я сейчас позвоню ей. Пропустить я вас не могу, так что подождите минуту.
Он зашел обратно в сторожку, а я тяжело вздохнула.
– Андрей, а как думаешь, кто твои родители?
– Уроды, кто же еще!
– Я имела в виду другое. Кто они по жизни? Я часто задумываюсь об этом…
– У нас нет родителей, Ева. Не произноси это поганое слово. Нас бросили. Выбросили, как мусор. Я ненавижу этих людей.
– Она сейчас выйдет, – вернувшись, сказал он. Тут же развернулся и захлопнул ворота прямо перед моим лицом.
Какой «доброжелательный» человек.
– Спасибо!
Внутри все задрожало. Сердце колотилось с бешеной силой. Вдруг я увидела, как дверь главного здания открылась и из него вышла женщина. Боже мой, Антонина Сергеевна… Должно быть, ей было уже около пятидесяти, но она почти не изменилась: доброе круглое лицо, высокая прическа. Она открыла ворота и внимательно на меня посмотрела.
– Девушка, здравствуйте. Я вас слушаю. Что вы хотели?
– Вы… вы меня не узнали? – неуверенно спросила я.
Она прищурила глаза, всматриваясь в мое лицо.
– Мне очень неудобно… – произнесла она.
– Ева! Ева Левинская. Помните меня?
Ее лицо мгновенно изменилось.
– Бог ты мой, Ева! – удивленно воскликнула она и побежала меня обнимать. – Как же ты изменилась, я бы никогда тебя не узнала!
Я уткнулась ей в плечо, из глаз потекли слезы.
– Вы не представляете, как я рада вас видеть!
– А ты чего так легко одета? На улице холод вон какой, а ты в тоненьком пальто. Идем скорее в мой кабинет, – произнесла она, взяв меня под руку.
Мы направились внутрь корпуса. Эмоции усиливались с каждым шагом. Казалось, воспоминания разрывали мою голову изнутри.
– Представляете, когда-нибудь придут и за нами. Мы будем жить в семье и радоваться жизни! – радостно воскликнул Леша.
– Только если во снах. Кому мы нужны? В основном берут детей до пяти лет. А мы это так, отбросы уже, – ответил Андрей.
– Но ведь нам было и пять лет, и меньше. Нас никто не взял, – добавила я.
– В этой жизни везет далеко не каждому. Мы как товар в магазине. Все приходят и выбирают красивую вещь без брака. Так ведь? Точно так же и в детдоме. Люди приходят и выбирают здорового ребенка с милой мордашкой. Если ты не вышел лицом или болен, то просидишь здесь до восемнадцати, а потом этот поганый мир тебя проглотит.
– А я верю, что все может измениться. Верю, что могут появиться такие люди! – восторженно произнес Леша.
– Ни во что не верю. Все это глупые мечты, – заключил Андрей.
Мы зашли в здание, и сразу же напротив входа был кабинет Антонины Сергеевны. Она открыла дверь и пропустила меня. Затем включила чайник.
– Евочка, ну какая же ты красивая! Ты здесь какими судьбами? Почему не в Японии?
– Вы же знаете о смерти Леши, да?
– Да, мне говорили, – тяжело вздохнув, произнесла она.
– Ну вот. Тяжело было последние годы. Очень тяжело. Решила вернуться в Москву. Сегодня как раз прилетела и сразу к вам. Как же я рада, что вы здесь еще работаете!
– Куда же я денусь, это ведь дело жизни. Ева, может, тебе помощь какая нужна? Ты говори, я с радостью, если что!
– Да нет, спасибо огромное. Ничего не нужно, – слегка улыбнувшись, ответила я.
Антонина Сергеевна разлила нам по чашкам горячий чай, а я все никак не решалась узнать про Андрея. Около часа она спрашивала меня о жизни в Японии, о моих дальнейших планах. Рассказывала о том, что нового произошло в детском доме. Я надеялась, что она сама что-нибудь скажет о моем друге, но в итоге – ни слова. А мне до сих пор было страшно думать о нашей с ним встрече.
– Ну, вот как-то так. Все потихоньку, – заключила Антонина Сергеевна и сделала глоток чая.
– Антонина Сергеевна, можно спросить?
– Конечно. Что такое?
– Где сейчас находится Андрей Невельской? Вы же его помните? Я очень хочу с ним встретиться. Все эти годы я корила себя за то, что его бросила.
Сейчас ему уже должно быть двадцать лет, и я все-таки надеюсь, что он не пронес эту обиду сквозь года. Но мне нужно еще раз перед ним извиниться, иначе я не успокоюсь.
– Ева… – Она серьезно на меня посмотрела, а потом отвела взгляд в сторону. – Андрей погиб.
