Неожиданный возглас Давута отвлек его от размышлений.
— Хасан, а скажут они именно то, что нам надо? Ты уверен? Вдруг, когда мы их отпустим, начнут орать, что дескать это мы на них напали, а они всего лишь на рыбалку вышли и мимо проходили?
— Не волнуйся, эти горе-грабители могут говорить все, что им заблагорассудится. Тринидадцам в ы г о д н о нам поверить. Поэтому никаких сложностей я не вижу. Гораздо труднее будет объяснить этот инцидент местным властям. Там до сих пор многие стараются усидеть на двух стульях. Но здесь я надеюсь на авторитет тринидадцев…
Так за разговором прошел весь путь до флагманского фрегата тринидадцев. Пока матросы махали веслами, Иван и Давут присматривали за пленниками, обнажив сабли. Хоть Иван и не опасался их бунта, но предосторожность не помешает, чтобы не возомнили себе невесть чего. Перед посадкой в шлюпку им сделали предложение, от которого трудно отказаться. Либо они подтверждают в присутствии тринидадцев и вызванных с берега представителей властей Дубровника факт попытки захвата османского корабля согласно полученного приказа своего командования, и тогда их считают военнопленными со всеми положенными им правами. Либо, если они откажутся это подтвердить, то будут повешены, как пираты, взятые с поличным. С этой публикой у тринидадцев разговор был короткий, о чем все знали. Как говорится, выбор сделать нетрудно…
Когда шлюпка только направилась к «Дмитрию Пожарскому», явно обозначив свои намерения, на палубе фрегата сразу же началось шевеление и у борта появились два человека с ружьями, внимательно наблюдающие за приближающейся шлюпкой. Давут, впервые видевший корабли тринидадцев так близко, лишь восхищенно вздохнул.
— Надо же, весь корпус из железа!!! Так его никакие ядра не берут?
— Там, вроде бы, не весь корпус из железа. Железный только набор и броня на бортах, а обшивка из дерева. Но точно не знаю, так говорили. Но вот ядра действительно не берут. Точно такой же фрегат «Дмитрий Донской» уничтожил весь английский флот в Ла-Манше два года назад. Причем попадания в него были, но никакого вреда не нанесли.
— Один?!
— С ним еще два грузовых корабля были — вроде этих четырехмачтовиков. Но какие из них вояки? Так что можно сказать, что один.
— Ну, ничего себе… А ты откуда знаешь?
— Выяснил в Алжире у испанцев, когда мы ходили туда первый раз. Испанцы с тринидадцами уже давно одной веревочкой связаны, так что там никто из этого секрета не делает… Так, подходим. Давут, помалкивай, говорить буду я. А ты — для создания антуража. Как раз твоя янычарская форма пригодится…
Когда до высокого серого борта осталось не более полусотни метров, с палубы их окликнули на русском, но Иван сделал вид, что не понимает, и ответил на французском, попросив разрешения подняться на борт. Двое морских пехотинцев в камуфляжной форме поняли, что диалога не получится, и один из них ушел. Очевидно, позвать офицера. Но второй внимательно наблюдал за подошедшей шлюпкой, не выпуская из рук оружие. Наконец появился офицер в черном мундире и обратился на хорошем французском.
— Доброе утро, месье! Что вам угодно?
— Доброе утро, месье! Я капитан османского корабля «Шахин», мы прибыли вчера в Дубровник. У меня важное сообщение. Ночью на нас напали венецианцы и попытались захватить корабль, но мы отбили нападение и захватили пленных. Они здесь и могут подтвердить, что действовали по приказу своего командования. Прошу Вас доложить вашему командующему о нарушении нейтралитета Дубровникской республики венецианцами и принять пленных для передачи местным властям. Нас там никто не станет слушать.
— Хорошо, я доложу командиру. Ждите.
Ждать пришлось недолго. Очень скоро тот же офицер появился снова и приказал двум пришедшим с ним матросам подать шторм-трап. Но на борт разрешил пока что подняться только капитану. Быстро взобравшись на палубу фрегата, Иван поклонился офицеру, прижав руку к груди и представился.
— Доброе утро еще раз, месье. Мое имя Хасан. Могу я поговорить с вашим командующим?
— Доброе утро, месье Хасан. Я лейтенант Гонсалес — военный переводчик. Прошу следовать за мной, командир Вас ждет.
Иван направился следом за офицером, с интересом поглядывая по сторонам. Корабль, конечно, поменьше «Синопа», с которого у него началось знакомство с кораблями тринидадцев. Но по сравнению с тем, что сейчас строят в Европе, настоящий гигант. Плюс оставленное парусное вооружение фрегата, что обеспечивает ему практически неограниченную дальность плавания. Топливо он может тратить только в боевой обстановке, при маневрах в порту и проходе узких проливов. В остальное время можно идти под парусами. Интересное техническое решение, хоть и вынужденное. Команда фрегата хоть и проявляет положенное в таких случаях любопытство, но с вопросами никто не пристает. Причем что радует, отовсюду слышна русская речь. И лица у многих моряков — как офицеров, так и матросов, — явно не испанцы, или метисы. Есть и они, но не менее половины увиденных людей явно русские. Скорее всего, поморы из Архангельска. А может и еще из каких уголков Руси. Политика тринидадцев в действии — всеми силами стараться обеспечить приток в Русскую Америку русскоязычного населения. И похоже, это у них неплохо получается… Лейтенант Гонсалес из чистокровных испанцев. Причем из дворян, породу не скроешь. А вот кто командующий? Его об этом заранее не предупредили, поскольку в момент его встречи со связником в Тунисе еще ни о какой посылке тринидадских кораблей в Дубровник речи не было. А может связник об этом не знал. Иван прекрасно осознавал свой статус и понимал, что сильно откровенничать с ним не будут. Сообщат только то, что может помочь в выполнении работы, выгодной также самим тринидадцам. Ни о какой благотворительности речь не идет. Ну и на том спасибо…
Наконец-то пришли. Лейтенант Гонсалес постучал в дверь каюты и зашел доложить о прибытии. Но буквально сразу же вышел и пригласил пройти, сам оставшись в коридоре.
Иван вошел в каюту и сразу же увидел еще молодого мужчину в черном мундире с золотыми погонами, сидевшего за столом и занятого чтением бумаг. Сразу же понял — перед ним пришлец из другого мира. Либо из команды «Тезея», либо из команды «Карлсруэ». Поклонился и поздоровался на французском. Офицер ответил на приветствие и предложил сесть, махнув рукой в сторону стоявшего напротив кресла, но смотрел на визитера с явным удивлением. Наконец представился на французском.
— Я командир фрегата «Дмитрий Пожарский», капитан второго ранга Новицкий. Что у вас случилось, месье Хасан? Вы действительно капитан «Шахин»? У меня на борту есть человек, хорошо говорящий по-турецки. Но я хотел бы поговорить с Вами тет-а-тет. Мне сообщили, что Вы хорошо знаете французский язык.
— Вам сообщили обо мне, месье Новицкий?! Да, я действительно капитан «Шахин». Но кого могла заинтересовать моя скромная персона?
— Сообщили вчера о вашем приходе в Дубровник, и почти сразу же пришел приказ оказывать Вам всяческое содействие. Вот я и удивился, увидев Вас. Не ожидал, что капитан «Шахин» может быть так молод. Простите, сколько же Вам лет?
