– Хорошо ты у него эту книжонку выцыганил, – заметил Роберт, когда они расположились за столом в таверне «Три медвежонка».
Бен постучал ладонью по внушительному фолианту.
– Сэр Исаак может обвинять меня в чем угодно, но сказать, что я плохо выполняю его поручения, он не сможет никогда.
– Это какая-то мистическая книга? – с любопытством спросил Фриск.
– Думаю, что да. Я не знаю, что точно означает «Сефер Ха-Разим». Думаю, что «Сефер» означает «книга». – Бен открыл фолиант и начал листать его в поисках картинок, которые могли бы пролить свет на содержание. Были страницы, похожие на перечень магических формул, но ни одной картинки ему не попалось.
– Прошу прощения, герр Франклин…
– У меня нет титула и нет желания приставлять его к своему имени, поэтому можно называть меня просто Бен.
– Бен придерживается теории, что времена королей и лордов доживают свои последние минуты, – пояснил Роберт.
У Фриска округлились глаза:
– Как это? Если не будет королей, то кто же будет править людьми?
– А почему кто-то должен править людьми? Они сами должны собой управлять.
– Вы думаете, что простые люди могут сами собой управлять? Вот я, например, солдат. И я с полной уверенностью могу сказать, что солдат ничто по сравнению с генералом.
– Очень хороший пример. Как вы думаете, многие ли из этих придворных щеголей понимают в войне столько же, сколько и вы?
– Принц Савойский – великолепный солдат.
– Кто еще?
– Вы лучше меня знаете, господин Франклин. Я не бываю при дворе и ни с кем там не знаком.
– Да… – Бен вздохнул. – Во времена, описанные в Библии, на земле было много великих людей, вы согласны со мной? И ведь эти эсквайры и маркизы пустынь не ходили на «достопочтенные мессы»! У них не было титулов, а лишь имена, которые они получали за свои деяния, а их деяния были их предназначением. Если бы людям до сих пор давали титулы за их заслуги, то и принц Савойский, несомненно, был бы великим человеком. Я не на таких людей, как он, нападаю, а только против тех ничтожеств, у которых нет талантов и от которых нет никакой пользы, а я все же должен снимать шляпу и раскланиваться перед ними.
Фриск нахмурился:
– Но и в Библии упоминаются цари – царь Давид, например, царь Соломон…
– Но они стали царями как по праву своего рождения, так и за свои личные заслуги… А, вот и наше пиво.
Он поднял кружку:
– За тех из нас, господа, за кем будущее нашего мира.
Фриск мгновение колебался, потом пожал плечами и тоже поднял свою кружку. Но пить из нее не стал.
– Наш спор, – сказал он, – сбил меня, а я вот что хотел спросить. Если вы не можете читать на языке Моисея, откуда же вы знаете, что вам дали нужную книгу?
– Я могу немного читать. И к тому же у меня есть это… – Бен достал из кармана клочок бумаги с названием книги, нацарапанным неровным почерком Ньютона на древнееврейском. – Понимаешь… – начал Бен и вдруг замолчал. Он правильно прочитал первое слово «Sepher». Но последнее, он знал теперь точно, было не «Razim».
Сомнений не осталось – ему дали не ту книгу.
2
Монохорд
Два последующих дня прошли для Адрианы без каких-либо значительных событий, хотя вокруг царила изрядная суматоха: слуги и солдаты готовились к длительному походу на восток. Они получили известия, что войска русского царя стоят лагерем на расстоянии чуть более двадцати миль и в ближайшее время не собираются сниматься. Из менее достоверных источников поступали сведения, что под Парижем ведутся сражения, и д'Аргенсон строил предположения, что московиты откладывают осаду Нанси, чтобы сохранить больше сил для решительного броска на саму столицу.
– Почему вы не хотите слиться с теми военными силами, которые защищают Францию? – спросила Адриана д'Аргенсона, когда они прогуливались по запущенному саду среди увитых виноградом статуй.
Д'Аргенсон чуть печально улыбнулся и откинул назад свои не очень густые каштановые волосы.
– Париж падет если не под натиском армии противника, то от внутренних передряг. Вести столько войн и построить столько крепостей можно только за счет обнищания народа, отнимая последний кусок у бедноты. Но так может длиться до тех пор, пока люди не обезумеют, как голодные псы. Король, прошу прощения, мадемуазель, никогда этого не понимал.
Он потер подбородок.
– Располагая лишь двумя тысячами человек, мы не в состоянии защитить даже Лоррейн. С таким отрядом мы, при счастливом стечении обстоятельств, можем только до Праги добраться. Я бы лично предпочел отправиться в Тоскану. Я слышал, что там с небольшой армией можно многое сделать. Но герцог… он мечтает о Священной Римской Империи. Я думаю, он в будущем видит себя императором.
– Он вам говорил об этом?
– Нет, но у императора Карла две дочери, и, поскольку Бог не дал ему сыновей, он объявил их наследницами.
– Понятно. А люди юного герцога последуют за ним на восток?
Д'Аргенсон одернул свой красный камзол и задумчиво кивнул:
– Те, которые не особенно были ему преданы, уже давно его покинули, а те, что остались, верят, будто былая жизнь вернется, и они делают ставку на того, кто, возможно, станет императором.
– Я правильно поняла, что вы придерживаетесь иного мнения?
Д'Аргенсон прислонился спиной к мраморной колонне небольшого павильона и сложил на груди руки.
– Вы знаете историю? Знаете, как правили варвары в смутные дни после падения Рима? Как потом среди них появились великие люди, такие как Карл Великий, они основали империю и навели порядок.
– Да, мне это известно.
Д'Аргенсон улыбнулся:
– Нынешние короли сами придумывают для себя родословную, не так ли? Сочиняют, будто их предки некогда были римскими сенаторами, или троянцами, или еще кем-нибудь в этом роде. И проницательный студент, изучающий историю, способен понять, что, если уж говорить о рождении, даже Карл Великий был простым варваром, хотя и самым сильным и самым талантливым из них. Таково наше время. Мы наблюдаем закат Рима. Вся наша история себя изжила, все великие роды одряхлели, они должны уступить место молодой, более чистой крови.
– Вы думаете, что ваша кровь чиста, Эркюль д'Аргенсон?
– Моя? Ха-х! Будь я императором, легко предсказать, чем была бы моя жизнь. Со всех сторон меня обступали бы враги, мои сыновья сцепились бы в смертельной схватке за то, чтобы получить большую долю от моей власти и моих богатств. Нет, мадемуазель, я прочитал слишком много книг по истории.
– Вы предпочитаете иную жизнь? Какую?
