Сжал мою руку в своей, отвёл чуть в сторону, поглаживая большим пальцем тонкую кожу на запястье. Милый, милый мальчик…
— Ты всегда спишь со своими заданиями?
Если нужно их контролировать — да.
— Только с самыми вкусными, — муркнула я.
Он хмыкнул.
— Вон оно что… но тут уж извини, милая: это Отбор. Вот так вот сразу я не готов; очаруй меня, завоюй. В конце концов, это именно то, что любят женщины твоего народа. Не так ли?
Сволочь. До обидного умная, манипулятивная сволочь. Он ещё и голову слегка приподнял, показывая беззащитную шею! У меня от этого зрелища аж в животе потеплело. Вот как так, а?
— Ну, если ты это хочешь так… Пусть будет так, — я медленно поднесла его руку к лицу. Поцеловала тыльную сторону, а после провела языком по коже.
О, как его подбросило… Кажется, кое-чего ты всё же не знаешь о феях, мальчик… И ой какие интересные сны тебе сегодня приснятся!
— Спокойной ночи, мой господин, — я отстранилась, больше не скрывая нечеловеческой грации, и быстро присела в глубоком, демонстрирующем все прелести декольте реверансе. — Сладких снов.
И выскользнула за дверь, не дав ему опомниться.
Думаю, это будет весело… Совершенно определённо — будет.
13
Утро нового дня началось очень внезапно: сквозь сон я почувствовала, как кровать прогнулась под чьим-то весом.
Годы теневой жизни выработали у меня ряд опасных рефлексов. И само собой разумеется, что ничего хорошего от тайком прокравшихся в комнату визитёров на дне ждать не принято.
Я выпустила под прикрытием покрывала когти, чтобы порвать неведомому убийце глотку…
— Просыпайся! — прошептал у меня над головой подозрительно знакомый голос. — Рассвет уже!
Да вы шутите…
Уже не скрываясь, я распахнула глаза и уставилась на склонившуюся надо мной Дорлину. Беглый взгляд за окно подсказал: таки рассвет. Если можно считать рассветом слегка посветлевшую полоску над горизонтом.
— Ты что здесь делаешь? — уточнила я подозрительно. Поверить в то, что ведьма пришла мне вредить, не получалось. Но вот что ей от меня ни свет ни заря понадобилось — загадка загадок.
— Как — что? — она казалась совершенно невинной. — Сплетничать пришла!
— ..? — я поискала в своём арсенале подходящие слова, но они почему-то категорически не пожелали находиться.
— Я встала, как всегда — с первой росой, — всё же снизошла до пояснений ведьмочка. — Всякий, кто живёт с землёй вместе, поднимается с солнцем. Но местные-то, понятное дело, ещё спят… они и хлеб, и соль видали только у себя на столах. Что с них взять? Я могла бы пока порукодельничать, но подумала: коль уж мы будем подругами, нужно тебя навестить и узнать, как прошло.
Убейте меня.
— Да с чего ты взяла, что мы станем подругами?!
— Духи предков так сказали. А они врать не будут! Не в таком.
Я сдавленно простонала и откинулась на подушки.
— Вот объясни, почему я тебя не убила, пока была такая возможность? — вопрос был немного риторический, но задать его уж очень хотелось. Себе в первую очередь.
Она посмотрела на меня неожиданно серьёзно и выдала:
— А ты не из породы тех, кто убивает друзей. Даже будущих. Я не сразу в тебе это разглядела, признаю — но теперь вижу ясно.
— Ты ошибаешься.
— Увидим.
Как я вообще попала в настолько дурацкую ситуацию?
— Так, ещё раз и с самого начала: о чём мы собираемся сплетничать?
Она немного смешалась.
— Так ведь принято, правда? Меж подругами наутро после свиданий сплетничать. Я видела, так делают…
Я потёрла лицо руками.
— Ага. А много у тебя подруг было?
— Ни одной, — она отвела глаза. — Но вот ты… будешь. И вообще, не важно это! Расскажи лучше: как оно?
— Эм… — чем дальше, тем больше я чувствовала себя при общении с ней круглой дурой. — Ну, Кио хорош…
— Он говорил тебе ласковые слова?
Я снова прокрутила в голове вчерашний вечер и прикинула, что бы такое рассказать.
— Он приготовил мне романтичный ужин, — сообщила таинственным шёпотом. — И рассказал много интересных историй.
— Ух ты! — она быстро захлопала в ладоши. — Он оказался твоим суженым? Вы теперь поженитесь?
Что?.. Да что вообще происходит у неё в голове?!
Где-то примерно на этом месте я поняла, что ещё немного — и мой мозг окончательно взорвётся от творящегося вокруг идиотизма. Потому я встала, взяла графин с морсом, привычно проверила его на сюрпризы и присела в кресле, поигрывая гранёным бокалом.
— Так, давай по-порядку, — сказала я этой чокнутой ведьме. — Во-первых, никакой он мне не суженый. Сиды не бывают драконьими парами… по крайней мере, в этом мире. Во-вторых, соответственно, никакой свадьбы не предвидится. Слава Волосу…
— Но как же так?! — возмутилась она. — Это он просто тобой попользовался, получается? Гад такой! Как так! И вообще, я же молилась, чтобы ты оказалась его суженой…
Нет, ну это уже чересчур.
— Дорлина, — мой голос стал холоднее вершинных льдов. — Выбрось из головы эту чушь. Немедленно. Поняла? Учти: ещё раз услышу, что ты просишь для меня у богов подобной мерзости — прикончу.
Она тут же посерьёзнела.
— Не злись так, — сказала тихо. — Я же как лучше хотела. Что плохого в том, чтобы быть суженой для дракона?
— Что плохого? — презрительно скривила я губы, передёрнувшись от отвращения. — Серьёзно? Ну, вот даже не знаю. Несводимое клеймо на коже, отсутствие выбора, золотая клетка, сквозь прутья которой не проскочить, и почётная должность дракономатки. Ах да, и я уж молчу о том, что род мой в этом случае навек прервался бы: драконья пара на то и пара, что родиться у неё может только дракон. Надо ли говорить, что мне отвратительна эта идея — увеличивать популяцию тварей, которые истребляли мне подобных? И потом ещё и ненавидеть собственных детей за это... Сдохнуть от счастья можно!
Она пару мгновений странно смотрела на меня, а потом устало прикрыла глаза.
— Ты права, конечно, — теперь голос её звучал как-то безжизненно. — Я тоже думала об этом… если я выживу, если найду того, кто мне долей назначен… если мой суженый — один из драконов, то моя дочь не будет ведьмой. Мне некому будет передать знание… Но у меня не было выбора. А ты? Ты тогда почему пришла сюда?
— У меня тоже не было выбора, — ответила я сухо. — Но это не важно. У меня два пути: я либо буду свободной, либо не буду вовсе. Либо рожу подлинных сидхе, либо вовсе не буду матерью. Я — дочь своего народа, своих родителей, своего рода, своего Бога. Для меня нет других путей. Мы поняли друг друга?
