— Всё нужно делать вовремя, Таня, — с нажимом повторяет мама. — У тебя есть хорошая должность, пора и о семье подумать. Рожать лучше до двадцати шести...
— Почему? — перебиваю я.
Мама непонимающе хмурится.
— Что почему? Почему лучше рожать до двадцать шести? Ты в семье медиков росла и до сих пор такие глупые вопросы задаёшь. Есть такое понятие, как качество яйцеклеток, к примеру.
Я стискиваю зубы. Ну что за бред?
— Можно мне ещё чай?
Потянувшись, мама наклоняет носик чайника над моей чашкой, но смолкать — нет, не смолкает.
— На первоначальный взнос за квартиру у меня деньги есть. Ипотеку сейчас под хороший процент дают — я узнавала. Цены в новостройках встречаются нормальные. Не центр, конечно, но для чего тебе центр? Пока потихоньку ремонт будем делать, парень толковый подтянется, и кредит потом вместе будете платить.
— А может быть, у него своя квартира будет? — храбро спрашиваю я.
— Если будет, очень хорошо, — без особого энтузиазма отвечает мама. — Главное, у тебя у самой будет, где жить. Тебе нужно почаще куда-нибудь выходить, Таня. Твоя соседка непутёвая и то себе парня нашла. А ты чем хуже?
— Василина не непутёвая, — возражаю я. — Не называй её так, пожалуйста.
Легко сказать: почаще куда-нибудь выходи. Куда? У меня и друзей-то толком нет, кроме Васи. Я понятия не имею, где и как коротают досуг люди моего возраста, хотя бы потому, что в школьные и студенческие годы занималась только учёбой. По маминой инициативе, между прочим. Сначала нужно было бросить все силы на вступительные экзамены, потом — с отличием сдавать сессии, чтобы непременно получить красный диплом, который, по её словам, обязательно даст преимущество в трудоустройстве. И к тому же я не Василина. Обладай я хоть сотой долей её бойкости и красоты — наверняка бы с кем-нибудь встречалась.
Шоколадный шарик, провалившийся в желудок вместе с глотком чая, оказывается не способным даже немного притупить сгущающуюся тоску.
— Мне не нужны твои деньги, мам. И про ипотеку я всё сама узнала.
— Хватит, Таня. Я с отцом уже поговорила. Пусть раскошелится на свою старшую дочь. Не всё её отпрыскам путёвки покупать.
Я с тоской посматриваю на часы. Если разговор коснулся отца, то дело плохо. Сейчас мама заведётся и придётся выслушивать то, что я слышала тысячи раз. Женщина, с которой он живёт, использует его как кошелёк, а он бессовестный дурак, который не ценил маму. Хотя я сама немного обижена на папу из-за редких встреч, но называть его дураком язык не поворачивается. С мамой и её характером действительно очень сложно ужиться.
— Мне ехать пора, — предупреждаю , осушив чашку.
Мама смотрит с недовольством.
— Ты ведь только приехала. Куда так быстро?
— Я в салон записалась, — говорю первое пришедшее в голову.
— Ты вроде недавно стриглась?
— Это окрашивание.
— Что ещё выдумала, Татьяна! — Резко опущенная чашка красноречиво демонстрирует мамино удивление, а моё полное имя усиливает этот эффект. — Ни к чему портить волосы.
— Я хочу. Решила попробовать.
— Для чего? У тебя свой цвет красивый. Когда поседеешь, как я, — начнёшь краситься, а сейчас глупостями заниматься не нужно.
Тот редкий случай, когда я чувствую, что имею право настоять на своём. Это всего лишь покраска волос, а мне уже двадцать четыре. Я плачу за квартиру сама, покупаю себе вещи сама… Могу голосовать на выборах и даже уехать в другую страну при желании.
— Таня, ты меня поняла? — требовательно спрашивает мама, пока я убеждаю себя в возможности принятия собственных решений.
— Так, может, я и отношения заведу, когда поседею? — шёпотом уточняю , чувствуя нестерпимое жжение на щеках. — Это мои волосы. Что захочу, то и сделаю.
Для кого-то сказать это — наверняка сущая ерунда, но для меня — самый настоящий подвиг. Смелее было только объявить маме о том, что я переезжаю на съёмную квартиру. Уехать было отнюдь не просто: мама и требовала, и угрожала, и пыталась воззвать к практичности. Просто она не знала, что в мире не существует силы, способной заставить меня отказаться от мечты, которую я лелеяла весь последний курс университета: комната, где всё устроено так, как нравится мне, холодильник, где хранятся продукты, которые нравятся мне, а ещё тишина и свобода.
— Не знаю, что с тобой сегодня творится, но лучше поезжай домой и отдохни, — комментирует мама, наблюдая, как я обуваюсь. — Слишком много работаешь, видимо.
«А что мне остаётся? — в отчаянии думаю я, просовывая ноги в мокасины, которые в эту самую минуту начинаю ненавидеть. — Кроме работы, у меня больше ничего нет».
Заставив себя обнять маму на прощанье, я выскакиваю за дверь и, не дожидаясь, пока окажусь на улице, набираю нужный номер.
— Алло, девушка. Здравствуйте, это Татьяна… Ракитина. Я записывалась на стрижку и окрашивание, но потом отписалась, и вот сейчас снова передумала. Вот такая я непостоянная, да. Окошко ещё осталось?
8
На часах уже начало восьмого, а это значит, что если я не выйду из дома прямо сейчас, то велик риск впервые в жизни опоздать на работу. Об этом я помню, но всё равно продолжаю стоять перед зеркалом, не в силах перестать улыбаться и поглаживать кончики волос. Будто другие, не мои… Из неприметного русого цвет стал густым, насыщенным, отливающим богатой бронзой, и на ощупь волосы тоже другие. Наверное, из-за состава которые нанесли после мытья головы. Пряди гладкие как шёлк и легко проскальзывают между пальцами.
Этим утром что-то будто изменилось. Если раньше я быстро принимала душ и бежала готовить завтрак, то сегодня вдруг почувствовала желание натереть кожу скрабом, который Мила дарила на день рождения и который вот уже полгода лежал нераспечатанным, а ещё немного помассировать лицо перед нанесением крема. Вдруг вспомнилось, что Василина часто делала комплименты моей коже, и захотелось уделить ей внимание.
Кожа у меня правда хорошая. Немного бледновата, но зато гладкая, упругая, без заметных пор и высыпаний. Наверное, по наследству от мамы передалась. У неё вот только совсем недавно первые морщинки стали появляться.
А ещё девушка в салоне вчера хвалила мои волосы. Сказала, что они такие густые и плотные, что даже краска не сразу ложится. Было приятно. Я раньше не задумывалась, что они у меня какие-то особенные: думала, обычные волосы. А сейчас просто не могу на них налюбоваться. Только сейчас понимаю, что ходила с таким богатством на голове и совершенно его не замечала. Исключено, что мастер хотела мне просто польстить. Для чего ей? Я ведь обычный клиент из множества других.
Замерев на секунду, я решаюсь. Протягиваю руку к косметичке, лежащей на комоде, и достаю тушь. Всего пара мазков, которые даже не будут заметны. И может быть, помады чуть-чуть. Неяркой, какой Василина меня красила.
