— Работала, —пожимаю я плечами. — Пару раз выбиралась с подругой в кафе и по магазинам, а в остальном ничего интересного. А ещё один раз ходила…
— Саш, поезжай в «Камю», — громко говорит Дан, и в следующую секунду его ладонь трогает мою. — Извини, мы могли проехать нужный поворот. Куда ты ходила?
— В кино, — договариваю, борясь с желанием потереть плечо, усыпанное мурашками от его касания. — Так мы едем в «Камю»?
«Камю» знаю даже я — настолько этот ресторан на слуху. Меня обуревает паника. Снова меню, снова официант и снова нужно будет что-то заказывать, тогда как мой желудок наполнен под завязку ужином в «Тоннеле».
— Ты против? — Дан приподнимает брови. — Там хорошо готовят.
— Нет-нет, совсем не против, — бормочу я, пряча глаза.
— Кто-то успел накормить тебя раньше, чем я?
Я затаиваю дыхание. Нет, это не вечер, а череда серьёзных кардионагрузок. Я точно не создана ни для лжи, ни для двух свиданий за вечер… Хотя с чего я взяла, что у нас с Даном свидание? Ему просто нужна компания на ужин. Правда моему желудку совершенно без разницы, где над ним будет совершен акт насилия: на свидании или на дружеской встрече. Результат-то останется тем же. Бешеная нагрузка на сердечно-сосудистую систему и печень. Ну и на совесть, конечно. И ни одного ферментного препарата с собой, как назло.
— Я виделась с одним знакомым, и мы поужинали. — Невероятным усилием воли заставляю себя посмотреть на Дана. — Извини. Просто мне ужасно не по себе от необходимости что-то скрывать.
— Это было свидание? — спрашивает он через паузу.
— Нет. Стас хороший парень, но нет… Это было не свидание… По крайней мере, я так чувствую.
Несколько секунд Дан пристально смотрит на меня, а затем заводит руку мне за плечи и мягко приобнимает.
— Необыкновенная ты девушка, Таня. Даже меня способна привести в растерянность.
Я боюсь вздохнуть, чтобы ненароком не испортить момент. Все самые лучшие слова в моей жизни были услышаны от Дана. И лучшие моменты тоже связаны с ним.
— Только, пожалуйста, давай поедем в «Камю», ладно? — прошу почти шёпотом. — Я с огромным удовольствием составлю тебе компанию и выпью чай или кофе.
— Есть другая идея. — Дан продолжает смотреть мне в глаза, не давая ни на секунду отвести взгляд. — Если уж ты не голодна, как смотришь на то, чтобы заказать доставку и поехать ко мне?
Левая половина груди взрывается волнением, тело окатывает волной жара. Поехать к Дану домой? Речь ведьне идёт просто об ужине? Иначе почему бы нам просто не продолжить путь в «Камю»? Дан же не рассчитывает, что я успею проголодаться за столь короткое время?
Судорожно вспоминаю, что на мне надето. Брюки и свитер. Под ними — белое кружевное бельё. Какая же умница Василина, что заставила избавиться от старых трикотажных комплектов, в противном случае я бы наверняка напялила один из них…
— Ты заставляешь меня нервничать, — доносится насмешливый голос Дана. — Видимо, нужно было придумать более веский повод для визита. Имей в виду, в моём доме есть компьютер и интернет, а в интернете много информации о минералах и камнях, к которым ты, кажется, неравнодушна.
Не сдержавшись, я тихонько смеюсь. На большее от волнения не хватает.
— Тогда тебе следует озвучить диагональ монитора. А то вдруг он окажется слишком маленьким.
Теперь смеётся Дан. Да что уж там смеётся — хохочет так, что Саша косится на нас в зеркале заднего вида.
— Будь я чуть менее самоуверенным, смутился бы. Хотя насколько я тебя знаю, ты даже ничего близкого моим мыслям не имела в виду.
Его рука обнимает меня крепче, а голос звучит совсем рядом с ушной раковиной, так что я неумолимо краснею.
— Диагональ двадцать семь дюймов. Надеюсь, тебя устраивает?
Всё, что я могу — это просто кивнуть, потому что речь мне полностью отказала. Я еду к Дану домой. Наверное, нужно предупредить Василину.
25
— А эта картина… —указываю я на полотно, висящее на стене в гостиной. — Это случайно не Вениамин Раевский?
— Ты ещё и в современном искусстве разбираешься? — с улыбкой Дан удивлённо приподнимает брови. — Да, он. Насколько я знаю, «Узник» — одна из его предсмертных работ.
— А я думала, что его последние работы сгорели… — Делаю невольную паузу, перед тем как закончить трагичную фразу. — Вместе с ним.
— Не стану с тобой спорить, потому что, кажется, в искусстве ты разбираешься куда лучше, чем я. Я сам не фанат живописи, а эта картина — подарок друзей, купленный в Лондоне.
— Раевский выставлялся в Тейт (британская галерея искусств. — Прим. автора)? — живо переспрашиваю и тут же прикусываю язык. Так Дан может подумать, что я пытаюсь его впечатлить, хотя на самом деле не пытаюсь.
Просто пару лет назад увидела репортаж из зала судебного заседания, где слушалось нашумевшее дело Раевского-младшего, и решила погуглить. В итоге очнулась часов через пять, когда наизусть знала биографию этого компьютерного гения и его отца, как выяснилось, известного московского художника. Разумеется, как человек дотошный и увлекающийся, я изучила весь перечень его работ.
— Ты мне скажи, — шутливо подначивает Дан.
Эта черта в нём безумно импонирует. Да что уж там — я полностью ею очарована. Тем, что он не пытается выглядеть всесведущим и с лёгкостью признаёт чужое превосходство. Как в случае с договором, так и сейчас. Для человека уровня Дана это невероятная заслуга, потому как люди, наделённые властью и не обделённые финансами, часто страдают категоричностью и тщеславием. Да и не только они. Например, у моей мамы тоже имеются серьёзные сложности с признанием того, что она в чём-то может быть не права.
— На самом деле я не слишком хорошо разбираюсь в современном искусстве, и более того, долгое время считала, что оно, как и Тик-ток, обращается к глубоко необразованным массам. Творчество Вениамина Раевского по случайности меня заинтересовало, и отчасти благодаря ему я изменила своё мнение. — Смущённо улыбнувшись, я пожимаю плечами. — А в твоей квартире оказалась его картина. Вот такое совпадение.
Расслабленная улыбка покидает губы Дана, и на его лице появляется выражение, от которого моё сердце ускоряет стук. Он больше не смотрит на меня как на интересного собеседника. Теперь Дан смотрит на меня как на интересующую его женщину.
— Многие называют Раевского гением, — медленно произносит он. — Будешь вино?
Заложив руки за спину, быстро киваю. Нервозность растёт в геометрической прогрессии, и мне срочно нужно её чем-то снять.
— А интернет-путешествие в мир минералов будет? — пытаюсь шутить я, когда иду на кухню вместе с Даном.
— А ты хочешь?
Он с многозначительной усмешкой смотрит на меня, отчего щёки нагреваются. Каким-то образом Дану удаётся сделать любую фразу интимной и двусмысленной, всего лишь изменив тональность.
