Принцесса Рейнис, как сообщают, отнюдь не дрогнула при виде противников. С ликующим кличем Почти Королева щелчком кнута послала Мелеис ввысь, прямо на врагов. Лишь Вхагар и Эймонд вышли из той битвы невредимыми: Солнечный Огонь был искалечен, а его милость уцелел чудом, сломав ребра, бедро и получив ожоги половины тела. Хуже всего пришлось левой руке, поскольку там огонь дракона вплавил доспех короля в его плоть. Тело Рейнис нашли несколькими днями позднее среди останков Красной Королевы – оно обгорело так, что стало неузнаваемым.
Весь следующий год своего царствования Эйгон провел на ложе болезни, исцеляясь от немыслимых увечий, война между тем продолжала бушевать. И пусть его милость обладал немалыми преимуществами в противостоянии со старшей сестрой, мощь драконов не была в их числе. В начале войны он располагал лишь четырьмя драконами, достаточно крупными для сражений. А у Рейниры насчитывалось восемь, к тому же ей были доступны еще и другие, в первую очередь – те три старых дракона, которым еще предстояло быть оседланными новыми всадниками. Речь идет о Среброкрылой, в старину летавшей под седлом Доброй королевы Алисанны; Морском Тумане, бывшем гордостью сира Лейнора Велариона; Вермиторе, не знавшем седла после смерти короля Джейхейриса. Также было три диких дракона, что могли быть приручены, если отыскать для них наездников: Каннибал, со слов простонародья, обитавший на Драконьем Камне еще до прихода Таргариенов (хотя Манкан и Барт сомневаются в истинности такого утверждения); Серый Призрак, чуравшийся людей и кормившийся выловленной им в море рыбой; и Овцекрад, бурый и невзрачный, предпочитавший питаться овцами, которых ему удавалось выкрасть из овчарен. Принц Джекейрис объявил (по наущению Грибка, если верить его «Свидетельствам»), что всякий, будь то мужчина или женщина, отыскавший способ стать всадником для одного из этих драконов, войдет в благородное сословие.
На Драконьем Камне, где Таргариены властвовали издавна, простонародье смотрело на своих прекрасных чужеземных повелителей почти как на богов. Многие девицы, лишенные невинности лордами правящего дома, считали себя благословленными, если после того им удавалось понести «отпрыска дракона». По этой причине на острове было достаточно людей, по праву заявлявших – или хотя бы подозревавших – что в их жилах течет сколько-то крови драконьих владык.
Оседлать драконов, находившихся на острове, старались многие. Наиболее опасными были дикие драконы, и неудивительно, что сначала нашлись всадники для зверей, некогда уже летавших под седлом. Одним из новых наездников стал Аддам из Халла – отважный и благородный юноша. Его (вместе с братом Алином) привела попытать счастья с драконом их мать, Марильда из Халла. Она открыто признала, что братья были сыновьями Лейнора Велариона – немало людей нашли это удивительным, но лорд Корлис в том не усомнился и принял обоих в дом Веларионов.
Грибок выдвигает более правдоподобную версию происхождения Аддама и Алина: отцом обоих мальчиков был сам лорд Корлис. Дети рождены были в ту пору, когда Веларион проводил свои дни на верфях Халла – как раз там и плотничал отец Марильды. Мальчики оставались непризнанными, их держали вдали от двора при жизни Почти Королевы с ее огненным нравом. Но после гибели супруги лорд Корлис воспользовался возможностью признать их... некоторым образом.
Аддам подчинил Морского Тумана – дракона сира Лейнора. Увы, его брату Алину сопутствовал меньший успех, и до конца своих дней ему пришлось носить на собственных ногах и спине отметины от пламени Овцекрада.
Тот, в конце концов, был приручен Крапивой – невзрачной особой низкого происхождения и скверной репутации. Девица день за днем скармливала дракону овец, пока зверь к ней не привык. Овцекрад и его всадница в этой войне сыграли определенную роль, однако верность Крапивы не столь очевидна – если брать в сравнение отважного сира Аддама. Любовная связь Крапивы и Деймона окончательно вбила клин между Рейнирой и ее лордом-супругом. Девица (Деймон ее ласково называл Нетти) пережила и своего принца, и его жену. Крапива и Овцекрад пропали еще до окончания войны, и о том, куда они направились, долгие годы никто не мог сказать.
Но из всех новых драконьих всадников худшими оказались двое: пьянчуга с прозвищем Ульф Пропойца, при посвящении в рыцари взявший себе имя Ульф Белый, а также рослый и могучий бастард кузнеца, известный как Хью Молот или Крепкий Хью. Получив рыцарство, он стал называть себя сиром Хью Молотом. Не довольствуясь честью летать на Среброкрылой и Вермиторе, они жаждали знатности и богатства. Проведя одно сражение на стороне Рейниры, Ульф и Хью вывернули свои плащи
в Первой битве при Тамблтоне в обмен на титулы лордов. После случившегося их заклеймили как Двух Изменников. Оба сгинули жалкой смертью – их убили люди, которые, по их мнению, были им обязаны; одного отравили вином, другого сразил клинок Храброго Джона Рокстона – Оставляющий Сирот.
Когда Рейнира узнала о предательстве Хью Молота и Ульфа Белого при Первом Тамблтоне, где те обратили своих драконов против ее войск, то впала в такой гнев, что попыталась арестовать прочих драконьих отпрысков, ранее оседлавших драконов по ее приказу. Среди таковых был и Аддам Веларион, но, будучи предупрежден Морским Змеем, он смог спастись.
Юный сир Аддам геройски погиб при Втором Тамблтоне, доказав ценой жизни свою верность, поставленную под сомнение деяниями Двух Изменников. Надпись, оставленная лордом Алином на надгробной плите брата после того, как его кости в 138 году от З.Э. были возвращены из Воронодрева на Дрифтмарк, состояла лишь из одного слова: «ВЕРНЫЙ».
Все битвы Танца без великого труда не учесть – их количество было почти бессчетным, поскольку противоборство раздирало большую часть государства. Люди короля поднимали стяги с золотым трехглавым драконом, взятым Эйгоном себе в личный герб, лишь затем, чтобы увидеть своих соседей под расчетверенным знаменем Рейниры – с ее собственными красными драконами, луной и соколом дома Арренов ее матери и морским коньком покойного супруга. Брат бился с братом, отец дрался с сыном, и кровь целиком залила мир.
Те или иные лорды собирали всяческие армии от имени короля или королевы, которым служили, но если кого и можно действительно назвать командующими всеми силами, то только принцев Деймона и Эймонда Таргариенов для каждой стороны соответственно. Эймонд принял титулы Защитника Державы и принца-регента после того, как Эйгон II с Солнечным Огнем получили тяжкие раны у Грачиного Приюта в бою с Рейнис и Мелеис. Принц даже надел корону своего брата – венец Эйгона Завоевателя из валирийской стали с рубинами – хотя королем себя и не называл.
К несчастью для зеленых, Эймонд стал неудачливым главнокомандующим, поскольку был слишком неопытен, чтобы умело водить войска, и к тому же отважен до безрассудства. Так, Эймонд впопыхах задумал наступление на Харренхолл, которым в ту пору владел принц Деймон. Желая отбить замок у врага, Одноглазый оставил столицу без защитников. По прибытии он нашел замок пустым и возликовал – до того мига, как узнал о подлинной причине отступления черных: пока Эймонд шел на Харренхолл, Деймон встретился у столицы с королевой Рейнирой и ее новыми всадниками. Их драконы закружились над городом. Золотые плащи (поскольку многие из них еще считали себя людьми Деймона) предали командиров, поставленных Эйгоном, и сдали город почти бескровно. Хотя кровь пролилась чуть позже – во время последовавших казней, когда были обезглавлены сир Отто Хайтауэр, лорд Джаспер Уайлд (мастер над законами, за суровость прозванный Железным Посохом) и лорды Росби и Стокворт (бывшие некогда в партии Рейниры, пока не вывернули плащи). Вдовствующую королеву Алисенту заточили в темницу, но Эйгон II, все еще оправляющийся от ранений, полученных возле Грачиного Приюта, и его оставшиеся дети – а с ними и лорд Ларис Стронг – скрылись, бежав из замка через тайные ходы.
