Не желая собственноручно причислять Ганди к лику святых, Ирвин продолжал медлить, но было понятно, что рано или поздно этого индийца нужно было арестовывать. Для этого требовался легальный повод, а пока «соляной поход» Ганди проходил по плану: 5 апреля он достиг Данди и демонстративно поднял пригоршню соли под вспышки фотокамер, чем уже нарушил соляную монополию и в принципе классифицировал себя как преступника. Понимал Ганди это или нет, но его действия действительно «пробудили Индию» и стали сигналом для многих и многих индийцев к намеренным нарушениям закона.
Оживились террористы и 19 апреля совершили набег на склад, убив шестерых британских служащих. 23 апреля в Пешаваре произошла еще более кровопролитная стычка. После того, как лидер мусульманского движения неповиновения Абдул Гаффар Хан произнес речь о сопротивлении британской власти и был арестован за подстрекательство к насилию, толпа его сторонников собралась на базаре. Навстречу им вышли войска полиции. Несмотря на все заявления о ненасильственном неповиновении, раздосадованные арестом лидера сторонники Гаффара стали бросать в полицию булыжники, в итоге один полицейский был убит. Вполне ожидаемо полицейские ответили огнем, который был радостно встречен толпой. Желая принести себя в жертву делу неповиновения, протестующие распахивали одежду и гордо встречали британские пули. По официальным данным, погибших было около 20, по неофициальным – от 400 до 500 человек.
Не отставал от Пешавара и Читтагонг. Там восстание было спланировано и подготовлено террористической организацией «Республиканская армия». Мятежники захватили арсенал, казармы и железнодорожную станцию. Город принадлежал им в течение нескольких дней. Силы британской полиции вынуждены были укрыться в порту и вызывать подкрепление из Калькутты, которое наконец подавило бунт. В других городах сжигали здания британской администрации, вели баррикадные бои, иными словами, в стране шла настоящая война.
Ирвин писал в Лондон Бенну: «Они отбросили теорию отказа от насилия ранее, чем мы ожидали. Они напомнили нам, что антиправительственная кампания находит неизбежное выражение в расовой ненависти и нападениях на европейцев и что наши мужчины и женщины будут первыми жертвами, если когда-нибудь мы потеряем контроль над ситуацией»
241. Понимая, что время пришло, вице-король опять написал министру по делам Индии: «Прежде чем это письмо достигнет Вас, возможно, необходимые решительные действия будут уже приняты. Несмотря на это, временная неприкосновенность, предоставленная ему, будет на нашем счету. Его арест теперь уже не будет предшествовать вспышкам насилия среди тех, кто утверждал, что идет под его флагами. <…> Мы избежим стимулировать его движение, как произошло бы, арестуй мы его на начальной стадии»
242.
Ганди тем временем планировал набег на соляной склад в Дхарасане. Готовы к этому были и две с половиной тысячи его сторонников. Ганди информировал о готовящемся преступлении Ирвина и наконец-то достиг своей цели – был арестован и препровожден в тюрьму. Его сторонников это не остановило, а лишь подхлестнуло. Мятежники прорвались на склады, вследствие чего получили от полиции ранения разной степени тяжести, но обошлось без смертельных случаев. Ирвин докладывал королю Георгу V: «Ваше Величество наверняка с развлечением прочитает отчеты о нескольких сражениях за соляный склад в Дхарасане. Полиция в течение долгого времени пыталась воздержаться от действий. Через некоторое время это стало невозможным, и в конечном счете полиция должна была обратиться к более строгим методам. Многие получили легкие повреждения; но я полагаю, что раненые были ничем в сравнении с теми, кто желал этих благородных ударов и кого укладывали на земле как будто мертвых, хотя у них не было никаких ран вообще. Ваше Величество, конечно, оценит дело пропаганды, ради которой все это и было организовано и дало превосходные плоды»
243.
Действительно, мировая пресса тот индийский набег на соляной склад вывела в чересчур мрачных красках. Теперь и за пределами Индии заговорили о правомерности британского присутствия там. Очевидным для всех стало то, что после этой выходки сторонников Ганди надежды на мирное урегулирование всей этой ситуации больше нет. Ирвин понимал, что страну охватывает анархия, поэтому вслед за арестом Ганди продолжил закручивать гайки.
С апреля по декабрь 1930 г. он выпустил десять вице-королевских постановлений, более чем какой-либо другой вице-король. Все они касались чрезвычайного положения и чрезвычайных мер, которые теперь должны были предпринимать власти на местах. Более шестидесяти тысяч сторонников Ганди и других лидеров кампаний неповиновения оказались в тюрьме. Вскоре компанию им составили отец и сын Неру. Ирвин запретил свободу прессы и свободу собраний. В июне он объявил комитет Индийского национального конгресса незаконной организацией. Случилось то, чего по своим причинам ждали и Ганди, и сочувствующие ему: когда британский империализм наконец обнажит свои клыки, демонстрируя миру свое истинное лицо. Сочувствующие британскому империализму ждали, когда в зарвавшейся колонии будет наведен порядок. Таким образом, Ирвин удовлетворил чаяния всех сторон, навсегда снискав себе славу жесточайшего правителя Индии.
Хаос продолжался. Еще не посаженные в тюрьму лидеры Индийского национального конгресса успешно призывали к набегам на соляные склады, нарушению лесного законодательства, отказу от выплаты соответствующих налогов. Британские товары и организации подвергались бойкоту. Подогрел эту и без того напряженную обстановку отчет комиссии Саймона, который был опубликован двумя томами 10 и 24 июня 1930 г.
Первый том отчета был составлен почти полностью самим Джоном Саймоном, он комментировал его следующим образом: «С самого начала нашей работы мы сталкивались с двумя трудностями, которые были созданы не нами и которые мы изо всех сил пытались преодолеть всеми возможными способами. Первым было то, что комиссия состояла из семи британских членов парламента без индийских участников. Вторым было то, что противоречивые мнения, обычно транслируемые в Великобритании относительно будущего индийского правительства, были основаны на общих представлениях без соответствующего углубления в подробности проблемы и ее сложностей. <…> Мы чувствуем необходимость объяснить Парламенту в краткой форме заявления, столь точном и беспристрастном, какое мы только можем обеспечить, что такое Индия – с ее громадным размером и различным населением, ее скоплением народов и религий, ее социальными различиями, ее экономической ситуацией и ее растущим политическим сознанием»
244.
Джон Саймон с его командой действительно создал очень внушительный, скрупулезный, образцовый по подаче и изложению труд. Отчет его комиссии составил около четырехсот страниц и до сих пор считается эталоном исторического документа. Однако в его рекомендациях ни разу не был упомянут статус доминиона. Комиссия лишь повторяла то, что было уже общепринятым мнением: «Мы рекомендовали значительный конституционный прогресс в британской Индии. В каждой из восьми больших областей – провинция Мадраса, или Бомбея, которые больше, чем Италия, и провинция Бенгалии, более густонаселенная, чем Великобритания, – мы предложили отказаться от системы “двоевластия” и установить полностью парламентское правительство с министрами, ответственными провинциальному законодательному органу во всех отделах, включая отдел законности и правопорядка. Должна быть расширенная франшиза, которая включала бы допуск большого количества женщин-избирателей. Бирма, которая не была естественной частью британской Индии, должна быть отделена от нее немедленно, и ей должна быть предоставлена собственная конституция. В центре, сохраняя вице-короля как руководителя и министров в законодательном органе, мы предложили, чтобы Законодательное собрание назвали Федеральным собранием, и его нужно воссоздать на основе представления этой и других областей британской Индии в соответствии с населением. План включал более близкую связь с индийскими штатами посредством совета по Индии, который будет обсуждать вопросы всеобщей значимости. В длинном списке сложных, но жизненных проблем – таких как армия, государственные службы, финансы, образование, суды, северо-западная граница, подавленные классы – мы разработали решения, от которых теперь не осталось и следа»
245.
