Вице-король Ирвин, ознакомившись с документом, винил во всем лично Саймона и писал министру Бенну: «Он, мне кажется, испытывает большой недостаток воображения. Конечно, для него было бы возможно сказать: “Вы хотите статус доминиона; мы хотим, чтобы у вас он был; есть такие-то и такие-то трудности; они могут быть, вероятно, обсуждены на конференции: наши предложения для преодоления их вот такие и такие!” Но вместо этого нет даже слова об подобном, и это причинит вред»
246. Какой бы отчет ни опубликовала комиссия, разбираться с произведенным эффектом предстояло Ирвину.
Комиссия Саймона возлагала надежды на конференцию круглого стола, которая должна была состояться в ноябре того же года, тем не менее, учитывая продолжающую ухудшаться ситуацию в Индии, проведение ее стояло теперь под вопросом. В Лондоне в дело стал вмешиваться Стенли Болдуин. Для участия в конференции круглого стола он привлек Сэма Хора, который живо откликнулся на его предложение и был, в общем, союзником Ирвина. Но также Болдуин привлек и Остина Чемберлена. Тот был слишком взволнован событиями и писал сестре: «Я так не беспокоился ни о чем, начиная с войны, и еще не могу целиком увидеть предстоящий путь через все трудности»
247. Весть о том, что Остин Чемберлен снова находится в фаворитах у С. Б., примерно до той же степени взволновала Ирвина.
Болдуин отправил вице-королю телеграмму, в который предлагал рассматривать отчет Саймона как точку отсчета для переговоров на предстоящей конференции. Поскольку в отчете ни одного слова не было сказано о статусе доминиона, назревала ситуация, в которой вице-королевское заявление об этом могло быть отменено. Разумеется, Ирвин пришел в ярость, о чем немедленно написал лейбористу Бенну, разделяющему его взгляды: «Я предполагаю, что телеграмма представляет взгляды Остина Чемберлена, Пила, Биркенхеда и Эдди Уинтертона. Я не могу сдержать чувство, что у Стенли Болдуина была сравнительно маленькая роль в ее написании. Предложение, чтобы отчет Саймона рассматривали как светское евангелие, подвергнутое критике, кажется мне совершенно смехотворным и, как Вы говорите, превратит конференцию в прекрасный фарс. <…> Это действительно заставляет мою кровь закипать: люди с таким менталитетом не знают начальных уровней проблемы, и Вы, и я должны иметь дело с ними, когда они только толкают все к тому, чтобы причинить вред. <…> Я должен признаться Вам вполне откровенно, что отторжение, которое я испытал, прочтя телеграмму Болдуина, состояло в том, что, если события пойдут так, это столкновение мнений, к общему несчастью, приведет к выборам. И если бы я был дома в это время, я должен был вполне определенно чувствовать невозможность возвращения к власти партии, которую представляет его телеграмма!»
248
Непосредственно Болдуину Ирвин ответил мягче по тону, но жестче по форме: он написал, что если что-либо из его (Болдуина) действий зародит подозрения о том, что его (Ирвина) заявление о статусе доминиона будет отозвано или отменено, то он не желает более быть вице-королем Индии и немедленно подает в отставку. Также он писал, что оценил поддержку партией его политики, особенно репрессивной, которую он вынужден был проводить. В итоге, писал Ирвин, «все должно рано или поздно привести к тому, чтобы достигнуть соглашения с разумным мнением»
249. Вице-король продолжил наступление и послал письмо еще и королю Георгу V, в котором камня на камне не оставил от отчета Саймона, отстаивая позиции своего заявления: «Я очень сожалею, что все, что я должен был сказать об отчете Саймона, вызовет у Вашего Величества беспокойство. У меня никогда не было сомнения, что на самом деле этот отчет был бы основой обсуждения на конференции»
250.
Тем временем в Индии об отчете Саймона сложилось удивительно единое мнение: он не устраивал всех. Индуисты не видели в нем никаких надежд, мусульмане вовсе были оскорблены, так как их требования о религиозных аспектах якобы были проигнорированы, своим положением были недовольны ситхи и пр. Однако же, понимая, что реального шанса добиться согласия с британской властью и наконец получить статус доминиона, кроме как принять участие на той самой конференции круглого стола, у них нет, некоторые из индийских политиков, самых смирных и еще не арестованных, пробовали наладить связь между Ганди, томящемся в тюрьме, и Ирвином, бесновавшимся во дворце. Парадоксально, но именно последний был не против нового диалога, когда Сапру предложил ему это. Против был Ганди. Он наотрез отказывался вести какие-либо переговоры с вице-королем, пока Индия не будет полностью независимой. То же самое ответили отец и сын Неру, когда Сапру предложил и им переговоры. Таким образом, к ноябрю, когда конференция круглого стола должна была быть торжественно открыта в Лондоне, единства среди индийских представителей не было.
Конференцию во дворце Сент-Джордж открывал лично Георг V 12 ноября 1930 г. Британию представляли: премьер-министр Мак– Дональд, министр по делам Индии Веджвуд Бенн, Самуэл Хор, а также лорд Рединг, маркиз Лотиан и еще несколько участников. Среди индийских представителей были магараджи Альвара, Кашмира, Бароды, Патиалы, мусульманин Али Джинна, либерал Тедж Сапру, Сардар Сингх и другие. Всего было 89 делегатов, 57 из британской Индии, 16 из индийских штатов и 16 представителей британского правительства и оппозиции.
Как вспоминал после Сэм Хор: «Нам стало немедленно ясно, что любой план замедления прогресса был невыполним. Решительные изменения произошли во время путешествия делегатов от Индии до Англии. Кто-то, никто не знал точно, кто это был, высказал идею Всеиндийской Федерации, причем не как темный отдаленный идеал, а как основание индийской конституции, которая будет установлена сразу. Либералы, князья, индуисты, мусульмане, ситхи, неприкасаемые были непреодолимо сметены в новом потоке, и когда они прибыли в Лондон, оставили нас с уверенностью, что план провинциальной автономии Саймона, все же мудрый в теории, был невыполним без некоторой меры ответственности в центре»
251.
Идею о Всеиндийской Федерации высказал Тедж Сапру. Она, казалось, пришлась по нраву всем представителям Индии. Британцы на этой конференции были удовлетворены уже тем, что им не ставят ультиматумов о немедленной независимости колонии. МакДональд даже толком не составил программу конференции, озабоченный лишь тем, чтобы дать свободу высказываний индийским делегатам. Председательствовал лорд Сэнки, который направил все свое обаяние, чтобы гарантировать атмосферу умиротворения. Но все-таки без внутренних распрей не обошлось.
