- Другая бы счастлива была, ведьма, - тихий голос Бьорка вновь ровный и полный обычной иронии, - Странная ты все-таки, Хель...
И я почему-то начала улыбаться, кусая губы и пытаясь сдержать нарастающее щекотание в носу и подступающую к глазам влагу.
- Это ты странный, Хотборк. Другой бы от ведьмы бежал - только пятки сверкали...- хмыкнула я слегка дребезжащим от сдерживаемых эмоций голосом.
-Да, и я странный, - тут же согласился Бьорк, потом усмехнулся, повторив новое для него выражение, - "Только пятки сверкали"...Забавно...
Я высунула нос из-под шкур и стала наблюдать, как нагой Хотборк, оставив докуренную трубку у окна, возвращается ко мне в постель. Внизу живота сладко заныло просто от вида того, как расслабленно и вместе с тем быстро он двигается. Я никогда раньше не видела, чтобы человек настолько владел своим телом, чувствовал его. Это завораживало и возбуждало. Ведь это тело и во мне двигалось так же...Естественно и идеально...
- А если бы не Кира, осталась бы, Хель? - поинтересовался Бьорк, криво улыбаясь и откидывая с меня шкуру.
Я не стала отвечать, да он и не ждал на самом деле. Зачем говорить о том, чего никогда не будет. В глубине души я может и надеялась, что Хотборк отступится от своих планов ради меня. Но произносить это вслух...
Вслух подобные мои надежды звучали бы слишком наивно и смешно. Так смешно, что даже и мечтать потом было бы стыдно...
Не знаю, почему Бьорк не сказал мне, что сразу после ужина Агнес, Яру и тех двух печорцев отпустили. Когда я узнала об этом на следующее утро и спросила его, завидев около кузницы по дороге к Вейле, Хотборк по своему обыкновению лишь криво улыбнулся, пряча хитрые искорки в прищуренных черных глазах.
- Не твоё дело, Хель. Сколько раз повторять? - тяжелая рука небрежно легла мне на плечи, притягивая ближе при всех, прямо на улице.
Кто-то из воинов, стоящих с ним рядом, весело присвистнул. Бьорк в ответ потрепал меня по заплетенным волосам, лохматя косу.
- Ты бы всё-таки четко обозначил, что тогда моё, Хотборк...- меня в очередной раз задела эта его расслабленная снисходительность, будто подчеркивающая более высокое положение ярла по сравнению с какой-то то ли рабыней, то ли служанкой.
Хотборк в ответ весело фыркнул, наклонился к моему уху и зашептал будоражащие пошлости. Пришлось вывернуться, из последних сил сдерживая в себе дурацкое хихиканье и прорывающийся к щекам румянец. И, возмущенно цокнув на него, побежать за ушедшей уже вперёд Ингрид, которая сопровождала меня к Вейле.
- А сделай-ка меня своим «делом», Рыжик!- пробасил кто-то из мужиков под общий хохот.
- Э-э-эй! - прикрикнул на него Бьорк, судя по голосу, и тоже засмеялся.
Дураки...В тот раз мне тоже было смешно и весело.
Но, как оказалось, Бьорк совсем не шутил, когда заявлял, что говорить со мной он по большому счету готов только про постель. Какие-то шутки, обрывочные воспоминания, мелочи... И ничего, чтобы по мнению ярла было действительно стоящим. Будто он боялся, что предам...Или действительно не считал нужным что-то объяснять какой-то захваченной рабыне, пусть и ведьме.
Я бы не сказала, что варравы притесняли женщин, отказывая им в правах. Скорее четко делили на свободных и нет. Любая свободная женщина могла прогнать изменяющего без её согласия мужа (и да, здесь многие на это соглашались, имея свои представления о верности, мне пока не очень понятные). Также она могла стать мастеровым, если было у неё такое желание, и даже воином. Если женщина вдруг становилась воином, то с мужчинами могла посетить тинг и участвовать в принятии самых важных решений.
Но если не было у женщины желания быть независимой и равной мужчинам, то тоже не беда - она сидела дома, растила детей, занималась хозяйством, ожидая мужа из походов.
Каждая свободная женщина выбирала для себя сама.
У служанок же такой возможности не было. Они считались низшим сословием. Часто в услужение попадали разорившиеся фермеры и воины со своими семьями, задолжавшие что-то ярлу или конунгу. За услужение платили, и можно было выкупить себя, но уходило на это, насколько я поняла, обычно не менее десяти лет, и люди просто привыкали так жить, не ища уже себе другой судьбы. Всё- таки край Бьорка был суров, неплодороден и славился тяжелыми затяжными зимами. Уже сейчас, в конце лета ночи становились всё холодней с каждым днём и пару раз трава на рассвете покрылась инеем. Люди с ужасом шептались о лютой по всем приметам зиме, и конечно в таких условиях оказаться слугами, всегда сытыми и согретыми, под защитой ярла и его большого дома может не так уж и плохо...
Рабыни же и вовсе за людей не считались, приравниваясь скорее к крупному рогатому скоту или лошади. Животине ценной, но безвольной.
Пару раз я из любопытства пыталась выведать у Бьорка, что же произошло у него с Хольмами, всегда выбирая для разговора, как мне казалось, самый подходящий момент - когда мы лежали в ночи, обнявшись, потные и разгоряченные и, казалось, что и правда что-то значим друг для друга. Но даже на эти вопросы Хотборк не желал отвечать. Его скупое "Они убили отца и братьев " мало что мне объясняло. Как убили, почему, когда...
Всё эти вопросы оставались без ответов.
- Поговорить тебе больше не о чем, Хель? - отшучивался Бьорк, перекатываясь со спины на бок и подтягивая меня рукой к себе поближе, - Лучше расскажи мне, раз так болтать хочется, так тебе нравится, ведьма?
И его жесткая, шероховатая ладонь начинала кружить на моей груди, дразня, и сразу спускаясь ниже.
Так и не добившись от ярла ничего, кроме новых интимных переживаний, на следующий день я задала этот вопрос Вейле. На что старуха лишь равнодушно плечами передернула. Человеческие страсти в подробностях мало интересовали ведьму. Лишь их исход да влияние этого исхода на её родной край, дающий ей кафу, - землю вокруг Унсгарда.
- Известно, что случилось, - медленно пожевала губами старуха, укладывая только что испеченные лепешки в кожаную походную суму, - Старый Хольм убил старого Хотборка. Молодой Хотборк убил старого Хольма. Ну а потом конунг вмешался и запретил Хольмам и Хотборкам убивать друг друга...Но Бьорку ж всё мало...Не успокоится его дух...
Она покачала головою, вздохнув то ли с жалостью, то ли с восхищением, и поманила меня пальцем к себе.
- Сегодня мы с тобой, Оля, пойдём к сердцу леса. Трехголовой нимфе... Во сне разрешила она мне привести тебя. Напьёшься воды у неё, попросишь к тебе выйти...Посмотрим...Пошли...
- Как убил? - не поняла я, послушно топая за ведьмой, - Бьорк убил? Старого Хольма? Это...что ли получается…отца Киры?
Я даже шаг замедлила, пытаясь осознать. И все равно...В голове подобное отказывалось помещаться.
- Да, отца, - совершенно спокойно кивнула старуха, - Ну так за своего же отца - не просто так. Да и честно всё было. Бьорк его на поединок вызвал. Старый Хольм принял. Так нити сплелись…
