– Ой! – по-детски выдохнула Мариам, заметив присутствие Жени.
– Ага. Ой, – глубокомысленно изрек Кравец и шагнул к ней. Мариам попятилась. Он остановился у письменного стола. Не зная, чего хочет больше – поцеловать или свернуть этой заразе шею. Первое теперь, когда он знал, ху из ху – казалось до жути неправильным. А втрое – неправильным было исходя из самой своей сути. Так и не придумав, с чего начать разговор, Женя схватил стоящую на столе рамку для фотографий. С распечатанного черно-белого снимка на него смотрела Мариам, мужчина же, который ее обнимал огромными волосатыми лапами, стоял у нее за спиной, уткнувшись носом ей в шею. Таким образом, были видны лишь его макушка, плечи и руки. Те самые. Большущие и волосатые.
– И часто ты знакомишься с мужиками в интернете? – сощурился Кравец.
– Тебя это не касается.
– Ты права, – был вынужден согласиться он. – А этот… как смотрит на твои похождения?
Мариам растерянно уставилась на рамку, которую Женя ей протянул. Моргнула:
– Левон? Если честно, мы с ним об этом не говорили.
– Ну, еще бы. Очень правильно решение, – издевательски заметил Кравец. – На твоем месте я бы тоже поостерегся обсуждать с ним подобные темы.
– П-почему?
– Ну, согласись, кому понравится ходить рогатым? Я только одного не пойму, наши разве не в курсе, что ты живешь с этим парнем?
Мариам медленно сглотнула. Зажмурилась, сжала кулаки. На секунду Кравцу показалось, что она сейчас на него бросится. Но, конечно, этого не случилось. Затолкав эмоции подальше, Мариам иронично поинтересовалась:
– Ну, почему же не в курсе? То, что я живу с сыном, ни для кого не секрет.
– С кем? – опешил Кравец.
– С сы-ном. Левон – мой сын. А ты что подумал?
– Как сын? – совершенно по-идиотски переспросил Кравец и еще раз взглянул на фотографию. – Когда же ты его родила?
– Вообще-то тебя это не касается, но, если ты настаиваешь, я отвечу – через девять месяцев после свадьбы. Еще вопросы будут? Или я могу считать наш разговор оконченным? Выйди, пожалуйста! – на этом месте голос Мариам дрогнул.
– Черта с два! – выпалил Кравец. Пожалуй, никогда в жизни он не чувствовал себя таким придурком.
– Хорошего же ты обо мне мнения, – заметила Мариам, глядя в пол.
– А что мне было думать?! Я пришел к тебе, мне открыл этот детина…
– Ты приходил ко мне?! А когда?
– Когда понял, что ты – это ты, – насупился Кравец.
– Тебе не нужно было этого делать! Ты что?! Никто не должен знать о том, что случилось. – Мариам в отчаянии зарылась пальцами в волосы.
– Тебе не кажется, что для этого уже несколько поздновато? – Женя кивнул в сторону двери, за которой их общие друзья наверняка перемывали им кости.
– Они – ладно. Но не нужно в это вмешивать мою семью.
Женя, градус настроения которого буквально только что резко приподнялся, вновь настороженно замер.
– Почему?
– Почему?! Да потому, что мои родители понятия не имеют, что существуют ни к чему не обязывающие отношения.
– Да, но… – Кравец осекся, потому что ничего другого он ей предложить не мог. И даже честно ей при встрече сказал, мол, я ищу исключительно секс без обязательств.
– Что?
– Ничего. Я пришел, потому что ты не отвечала на мои сообщения. После того, что между нами случилось, это несколько странно. Ты не находишь?
– Наверное… – Мариам отвела взгляд. – Я просто немного растерялась, когда поняла, с кем… с кем…
– Переспала? – заботливо подсказал Кравец.
– Ну, да. Стало ужасно неловко.
О, это он мог понять! Они такое вытворяли, что… Так, ладно. Об этом лучше не вспоминать. Во избежание, так сказать, возможного рецидива.
– И когда же это случилось?
– Утром, – выпалила Мариам, возвращая на стол злосчастную рамку. И поскольку она старательно отводила от него взгляд, Женя так и не понял, ему врут или же говорят правду. – Думаю, нам лучше вернуться к ребятам. Нас уже, наверное, заждались.
Он не хотел! И не зная, как ее задержать, принялся сгущать краски:
– Нет. Нам нужно придумать, как себя вести. Что им говорить, и так далее. Они же теперь нас ни за что не оставят в покое.
– Почему ты так думаешь?
– Да потому, что в нашей встрече им видится божий промысел! Ты ведь слышала, что Юль Санна сказала. Кстати, откуда она знает о случившемся? – сощурился Женя.
– А откуда знает Кешка Коган?! – не дала себя припереть к стенке Мариам.
– А ты изменилась.
– Да уж. На меня, прежнюю, ты бы даже не взглянул.
Ему показалось? Или в ее голосе действительно послышалась горечь? Женя стушевался. Отрицать очевидное было глупо, а промолчать – неловко.
– Послушай, какой смысл – вспоминать прошлое? Было и было. Сейчас-то все по-другому, – нашелся он.
– Да ну? – усмехнулась Мариам.
– А то ты не знаешь… – Жене надоело ходить вокруг да около. Он все же сделал еще один шаг, припирая Мариам к стенке. Застывая в миллиметре от нее. Как хотелось с того самого утра, когда он проснулся один. Брошенный. Потому что она растерялась. И застыдилась. А ведь он ее в бесстыдницы записал. Как же неудобно-то все вышло! И с пацаном этим… Левоном. И в принципе.
– И что же ты предлагаешь? – голос Мариам дрогнул.
– Насколько я понимаю, ты искала ни к чему не обязывающие отношения? – напомнил Женя.
– Да! Представь себе, даже у разведенных женщин, матерей есть… есть кое-какие потребности. И что в этом такого? – выпалила она, будто бы защищаясь.
– Ничего. Абсолютно. Я рад, что они у тебя есть. Эти потребности, – Кравец очаровательно улыбнулся, наконец, все разложив по полочкам в своей голове. Даже интересно, почему это ему раньше в голову не пришло?!
– Ты сейчас надо мной смеешься?
– Да нет же! Я искренне радуюсь. Не будь у тебя этих потребностей, я бы не смог тебе предложить свои услуги. А так… Вот, пожалуйста. Берите, пользуйтесь. Я только за, – он широко развел руки.
– А тебе что с того?
– Мне?! Ну, как же? Обалденный секс с шикарной раскрепощенной женщиной. – Кравец коснулся ладонью лица Мариам, прошелся по нежной шее, осязая кончиками пальцев ее мурашки. – У меня ни с кем такого фейерверка не было, – признался куда-то ей в волосы, одновременно с этим прижимая к своей груди ее темноволосую макушку. Вдохнул… От ее пряного, уже ставшего знакомым аромата сносило крышу. Предвкушение текло по венам, плавило изнутри. Ну, кто бы мог подумать…
– Эй! Ну, вы где застряли?! Ребят, мы вас ждем! – раздался возмущенный голос от двери.
