Хотелось плакать. Но она каким-то чудом сдержалась. По крайней мере, завтра рабочий день. И никто не увидит ее позора. Разве что целый мир. Если Женя запостит фотку в своем Инстаграм.
Черт! Инстаграм… Делом принципа было не ударить лицом в грязь хотя бы на этом фото. Поэтому вместо того, чтобы работать, Мариам занималась всякими глупостями. Сначала она поехала в любимый магазин и долго-долго выбирала свадебный наряд. В конце концов, остановилась на кремовом платье в бельевом стиле. Сомневаясь – надевать или нет, купила к нему пиджак, туфли. А потом надолго зависла в отделе белья. У нее все еще оставался крохотный шанс – очаровать будущего мужа, до того как ее тело начнет меняться, и она не собиралась им пренебрегать. Хотя надежда таяла на глазах.
– Ты идешь спать?
– Я еще поработаю.
– Только сильно не усердствуй. Завтра у нас сложный день.
– Да уж. Я помню.
Ну, конечно. Такое забудешь! Мариам слабо улыбнулась и вернулась в спальню. Он ее не хотел. Это нужно было признать. И отменить все к чертям, чтобы не разрушить то немалое, что у них было – дружбу. Нужно было. С этой мыслью Мариам уснула, и с ней проснулась. С ней принимала ванну, выпрямляла волосы, наносила макияж и одевалась. Кстати, ей никто не мешал. Мешать ей было попросту некому. Жени не оказалось дома, когда она проснулась. Может, он, поняв, что это ошибка – ушел. Несколько раз Мариам порывалась спросить у Левона – не знает ли он, где носит ее жениха? Но так и не нашла в себе силы. А потом загремели замки, и Кравец собственной персоной в костюме и с букетом наперевес застыл на пороге. Ей нужно было остановиться, пока не поздно, да. Попробовать сохранить по крайней мере дружбу, но… Он с таким восхищением на нее смотрел! Застыв, как соляной столп, посреди коридора, что её умершая было надежда воскресла.
– Хм… Замечательно выглядишь.
– Спасибо. Ты тоже. Тебе очень идет костюм.
– Терпеть их не могу. Они ужасно сковывают, – поморщился вольная птица Кравец. – Это тебе, – опомнился, протянул ей букет. Из всех цветов он выбрал ландыши. Которые удивительным образом очень подходили к ее образу. Но трогало даже не это. Трогало то, что он не забыл их купить в принципе.
– Спасибо. Они прекрасны.
– Тогда выдвигаемся? Левон, ты готов отвести мать под венец?
– Еще как! Оу, ма… Ну, ни фига себе! – очумело моргнул ее сынок.
– Спасибо, милый. Надеюсь, это комплимент.
– Ага…
– Ну, все-все! Выдвигаемся. Нас уже ждут.
– Тетя с начёсом и в платье из шторы? – решила добавить легкости в происходящее Мариам.
– Да какая тетя? Наши!
Только в здании ЗАГСа Мариам поняла, что под «нашими» Женя подразумевал не только принарядившихся родителей, ее сестер и зятьев с племянниками, но и друзей. Здесь были все! Быковы, Ветка, Тамерлан и даже Дуня! Присутствие последних несколько смущало, потому что они были в курсе ситуации, и, наверное, происходящее казалось им сущим фарсом. Впрочем, загоняться по этому поводу Мариам было некогда. Ее все больше и больше трясло. Трясло так, что сама церемония бракосочетания прошла будто сквозь нее. И лишь команда «Можете обменяться кольцами!» немного ее встряхнула. Мариам закусила губу и растерянно уставилась на своего… жениха.
– У меня нет кольца, – шепнула она, но в зале была великолепная акустика, и ее услышали все собравшиеся. Отовсюду послышались смешки. Кравец с намеком кивнул на помощника распорядителя, которого Мариам до сих пор не заметила. А тот стоял по правую руку от нее и держал в руках небольшой поднос с кольцами. Пощипывание в носу стало нестерпимым. Кравец действительно все-все предусмотрел.
– Женька…
«Прости меня!» – не сказала. Просто застыла, как зачарованная, глядя в его глаза.
– Надень его. Давай уж с этим поскорее покончим. Жрать хочется – сил нет.
Смешки в зале стали чуть громче. Мариам тоже слабо улыбнулась. Трясущимися руками взяла большее из колец и послушно его надела. Кравец повторил ритуал. В последнее время у нее стали отекать пальцы, и кольцо наделось не без труда. Она вновь становилась толстой…
– Горько! – заорал Тамерлан, не дожидаясь отмашки церемониймейстера.
Прости меня… Прости меня. Пожалуйста, прости!
Женька наклонился, мазнул по ее губам коротким поцелуем и обернулся к собравшимся:
– Ну, что, а теперь гуляем?
– А поздравления? – возмутились Елена Сергеевна, обнимая по очереди сына и новоиспеченную невестку.
– В ресторане поздравите, – отмахнулся Кравец.
– В ресторане? – пролепетала Мариам. Ее новоиспеченный муж пожал плечами:
– Родители настаивали на банкете.
А в «Рубене» Мариам ждал еще один сюрприз. Поздравления от подчиненных. С дождем из риса и монет. И шикарно оформленный зал. Все в тех же ландышах. Огни, хрусталь, звуки скрипки. Это было невыносимо красиво. И так же невыносимо неправильно.
Глава 23
В его жизни всегда, сколько он себя помнил, всё было более-менее понятно. Например, он довольно рано осознал свое предназначение, внимательно изучил этот вопрос, выстроил в своей голове план и четко ему последовал. Женя вообще любил планировать жизнь наперед. Вот поэтому на него так сильно давило ощущение полной утраты контроля над собственной жизнью. А еще абсолютного непонимания, что за женщина находится рядом с ним.
Что-то не складывалось в ее портрете. Противоречило друг другу. С самого начала, наверное. Просто он не слишком это анализировал, пребывая в любовной горячке. А теперь, будто в отместку за беспечность, судьба макала его носом то в одно, то в другое. Как нагадившего в хозяйские тапки котенка. Эти несоответствия буквально взрывали ему мозг.
Кто та женщина, на которой он, мать его, женился? И с которой теперь вынужден жить? Уж точно не его лучшая подружка. Та была скромной тихой девочкой с открытой щедрой душой. А эта… Кем была эта? По всему выходило – расчетливой стервой. Чувственной, абсолютно бесстыжей и невероятно изощренной в сексе. Умеющей вскружить голову любому. И уж тем более такому легковерному идиоту, как он.
Все так… Все, мать его, так. Но иногда он ловил во взгляде Мариам что-то такое, что никак не ожидаешь увидеть в глазах аморальной дряни. Да и разве мог человек измениться так сильно? Вряд ли. Мариам для Жени оставалась тайной за семью печатями. Она так легко созналась в том, что хотела его на себе женить! Но разве не выгодней для нее было молчать об этом? Скажи она, что таблетки не подействовали – он бы поверил. А так… Что-то не сходилось. Хоть тресни.
