— Ну, можешь сходить в душ, — пожала плечами Шакко. — Сбросишь там напряжение…
— Чего? Дрочить на работе?
— Вообще-то, я имела в виду принятие холодного душа, — перестала улыбаться девушка. — Я вовсе не думала, что ты там только таким занимаешься.
А вот теперь мою рожу можно прикрепить к слову «конфуз в квадрате».
Эх, прямо-таки представил себе, как уссывается сейчас Мизуки. Ну да, молодого пацана, тело которого сплошь состоит из гормонов, пустить в место плотских утех и эротических фантазий. Худшего мучения она и придумать не могла. И ведь ничего не скажешь — я должен отработать приказ руководства, иначе, если я сейчас откажусь, то якудза имеет полное право отказать мне в тот момент, когда понадобится помощь.
— Вот тут я и работаю, — показала на блеклую дверь Шакко. — Если что, то твоё место вот здесь. Ребята здесь стоят и никого не пускают на кухню. Когда тебя сменят, то сможешь зайти и поесть. Не скучай.
Она кивнула на чуть протертую спинами стену. Я встал, подпер стенку спиной и подмигнул Шакко.
— Вполне удобно. Давай, до свидания.
— Пока… красавчик, — Шакко игриво усмехнулась и скользнула за дверь.
Потянулось время моего дежурства…
Эх, как всё-таки различается видение клиента, посетившего публичный дом от видения этого же дома изнутри. Да и везде так — человек видит шоу, но не видит изнанку, пот и слезы, предваряющие это шоу. Человеку нужен праздник, а вовсе не история того, как этот праздник создавался.
Я же видел, как по коридорам ходят опухшие девочки, которые приводили себя в порядок при помощи косметики. В одну комнату заползает землистый кусок плоти с волосами и заплывшими глазками, а через полчаса выпрыгивает озорная медсестричка с вываливающимися сиськами. Или же выходила латексная женщина-кошка в длинных сапогах и на шпильках-ходулях. Или появлялась горничная с заголенной жопой. Жопы, к слову, были ничего себе такие, вполне вызывающие слюноотделение.
Приходилось крепиться, чтобы не показывать свой возрастающий интерес, шевелящийся в ширинке.
В семь часов потянулись первые клиенты. Они приходили, здоровались и присаживались на небольшие кресла в фойе. Рядом с каждым удобным креслом, обтянутым кожей убитого дермантозавра, находился столик с планшетом. Человек листал страницы планшета и выбирал понравившуюся девочку. Если она была свободна, то её иконка горела зеленым, а если занята, то красным. В этом случае клиент мог встать в очередь или же выбрать другую подругу на вечер.
Кто-то просто приходил не для плотских утех, а для услады глаз и прополаскивания желудка. Да-да, отдельным залом был бар для любителей сибари. Там можно было бухнуть, поболтать с друзьями и попялиться на то, как две веселые хохотушки связывают желающих. Мало того, что связывали, так ещё подвешивали и капали растопленным воском на обнаженные участки кожи. И от любителей подобного развлечения не было отбоя.
Я же стоял и изображал из себя молодого боевика, который настолько суров, что даже в зеркало не смотрится, чтобы не испугаться отражения. Правда, мне это мало удавалось — другие охранники были и крупнее, да и суровее на вид. Некоторые с такими шрамами на рожах, что без слез не взглянешь. Двое на входе, двое на втором этаже. А меня…
Что-то мне подсказывало, что меня специально засунули подальше, чтобы вроде и работал и перед глазами не маячил. До кухни никому не было дела. Сюда заходили официанточки в одних передничках и высоких стрингах, выносили угощение, а вот клиентам почему-то никому не хотелось туда зайти.
Я изнывал от скуки. Я даже успел сосчитать количество лобковых волос у женщины с гравюры напротив и раздумывал — не сместиться ли на пару шагов влево. Там ещё море несчитанного. Как раз в это время и началось основное действие.
Стукнуло девять часов и в публичный дом ввалилась компания из десяти человек. Громкие крики сразу же перебили легкую музыку, которая придавала очарование и успокоение. Даже со второго этажа были слышны требования:
— Эй, госпожа Окада! Где ты, старая колдунья? Подавай нам девочек и ванну сакэ!
— А вот и крутая команда явилась! Девчонки, теребите писёнки!
— Зачем нам эти планшеты? Нам живых телочек покажите! Где мои тяночки для натяночки?
Я невольно заинтересовался этими выкриками и вышел на балкон. Двое охранников снизу тоже подтянулись ко входу. Они пока не вмешивались — ждали указаний госпожи Окада.
— Мальчики-мальчики, что за шум? Зачем вы нарушаете покой других отдыхающих? О, господин Ицуми… Как же я рада лицезреть вас в своём доме…
Госпожа Окада переломилась пополам перед черноволосым худощавым парнем с длинной челкой. Он же презрительно взглянул на неё и чуть подернул носом. Всего лишь мимолетная гримаса, а потом он тоже расплылся в улыбке. В холодной, вежливой улыбке, которая возникает при виде нелепого лягушонка, пытающегося перепрыгнуть широкую канаву.
— Госпожа Окада, мы с друзьями решили посетить ваш дом, потому что многое слышали о нем от знакомых. Дадите развлечься веселым ребятам? Как вы знаете — за деньгами дело не встанет.
Его голос звучал уверенно, с легкой хрипотцой и тем вальяжным налетом, который прививается с детства.
— Конечно же, господин Ицуми. Мы будем рады вам и вашим гостям, — спина госпожи Окада снова продемонстрировала невероятную гибкость.
Она так выразительно взглянула на охранников, что ребята невольно сделали по шагу назад. Сама же она потянула за собой всю кавалькаду.
Веселые ребята, оглашая публичный дом гомоном, матом и грязными шуточками, пошли за ней. Постепенно умелые женские руки растянули команду господина Ицаму по комнатам. Сам же он отправился с двумя симпатичными девчонками в комнату на втором этаже.
И вроде бы всё хорошо. Ну, раздавались взрывы смеха то в одной, то в другой комнате. Но в целом… Это же бордель, сюда люди не работать приходят, а отдыхать.
Я не хвалю их, но и не осуждаю. В конце концов и раньше, в прошлой жизни приходилось обращаться за удовлетворением мужских надобностей к «жрицам любви». На память даже пришел случай, когда встретились с боевым товарищем и на радостях нежданной встречи закатили пирушку. Посидели-поговорили-вспомнили. Потом кровь разыгралась и решили найти девушек, чтобы они нам составили компанию. Таксист нас уверенной рукой повез на точку. Там стояла крупногабаритная мамаша, которой мы и задали вопрос: «Нам бы пару собеседниц на вечерок». Тетка повернула лицо и объявила цену в четверть зарплаты и только за ночь. На что мой корефан заявил: «Да нам не надо на ночь… Нам бы поболтать минут пятнадцать…» На этом моменте даже из кустов раздалось девичье ржание.
На мои губы сама собой выползла улыбка. Да уж, покуролесили мы тогда знатно…
Из той комнаты, где скрылся господин Ицуми, раздался девичий крик. Я встрепенулся и метнулся туда. Он уже не походил на стон симулируемого удовольствия. Скорее это был крик боли.
