— Сколько всего было. Сколько грязи, сколько смертей и всё только из-за одного ублюдка. Сейчас мир стал гораздо чище.
— Чище? Да в мире подобных Сэтору не один и не два… — покачал я головой.
— Знаешь, я думала, что будет облегчение, когда увижу его смерть. Я ждала этой секунды, но сейчас… Сейчас какое-то опустошение, как будто из меня вытащили застарелую боль, а вместе с ней и все остальные чувства.
— Чувства вернутся, а вот боль… Отпусти её. Твои родители отомщены, ты не должна больше мучиться. Если тебя это утешит, то смерть Сэтору ещё не конец — после смерти его ожидает одна очень властная особа. И могу тебя уверить, что она тоже отомстит за твоих родителей…
Шакко взглянула на меня глазами, полными слез. Несмело растянула губы в улыбке и вытерла глаза.
— Это… Пойдем, что ли? — тронул я её за плечо. — У меня ещё кое-какие дела остались…
— Пойдем. Мне сейчас срочно нужно пару литров саке и горячую ванну. Если хочешь — присоединяйся, — усмехнулась Шакко, опять продемонстрировав щербатую улыбку.
— Как-нибудь в другой раз, когда ты приведешь себя в порядок, — ответил я.
— Что-то я тебя не узнаю, Изаму Такаги. Тебе девушка предлагает перепихнуться, а ты морду воротишь.
— Эта девушка только что хладнокровно завалила врага! Вон его мозги на антенне болтаются!
— Раньше тебя это не останавливало, — покачала головой Шакко.
— Это было раньше, — вздохнул я. — Ладно, почапали. Дела ждать не любят.
— Скажи, Изаму… Это всё? — дернула за руку Шакко.
— Знаешь, сдаётся мне, что всё только начинается, — усмехнулся я в ответ.
Глава 32
— Господин Сато, — с поклоном начал я. — Я счастлив, что ваша кампания увенчалась успехом. Наши потери минимальны, а клан Хино-хеби-кай практически прекратил своё существование.
Всё по протоколу: сначала выказал своё уважение; потом отдал все лавры оябуну, тем самым превознося его над собой; и в конце ещё раз подчеркнул совершенное деяние. Да, без меня бы этого не случилось, но каждому приятно ощущать себя стратегом. А в свете грядущего разговора мне лучше умаслить оябуна прежде, чем выложить на стол горькую пилюлю.
Наша небольшая компания собралась в уютном кабинете оябуна. Помимо меня тут был сам оябун Казено-тсубаса-кай Кейташи Сато, его дочь вакагасира Мизуки Сато, сэнсэй Норобу, вакагасира Иширу Макото, сайко-комон Хамада Изао, Киоси, Ленивый Тигр и Малыш Джо. Шакко не пустили на собрание, решили пока помариновать её до выяснения истинных мотивов кицунэ.
Оябун, вакагасиры, сайко-комон и сэнсэй сидели в удобных креслах перед журнальным столиком, а мы, как самые младшие члены клана, стояли перед ними в легких полупоклонах. Сейчас я готовился к произнесению страшной вещи, которая может стоить мне если не жизни, то одного из пальцев точно. Но я был к этому готов.
— Признаюсь честно, Изаму, ты удивил меня, — кивнул оябун. — Сначала я не хотел поддаваться на эту сомнительную авантюру, но Мизуки поручилась за тебя головой. Должен сказать, что чуйка у моей дочери отменная.
— Да, я рада, что не ошиблась, когда вытащила этого чудика из битвы с тремя уродами Хино-хеби. А ведь они могли запросто убить нашего малыша, — поддержала с улыбкой Мизуки.
— И мне понравилось, как он разрулил всё дело с отцами убитых аристократов. Как он показал «пояс шахида» и сказал, что готов покончить с собой в любой момент. Конечно, в тот момент я испытал легкое беспокойство, но сразу понял, что пацан блефует. А вот отцы поверили. И вон как оно всё повернулось, — проговорил вакагасира Иширу.
— А после присоединения клана Хаганеноцуме-кай наши доходы почти в два раза удвоились, — поддержал сайко-комон Хамада.
— Я тоже горжусь своим учеником, — добавил сэнсэй. — Пусть он и редкий раздолбай, но такого отчаянного бойца у меня ещё не было. Он совершил свою месть и сделал это достойно!
К моим щекам прилила кровь. Всё-таки приятно, когда хвалят. Пусть даже и за то, что убивал и бил очень хорошо. И всё равно, приятно.
— Но не стоит забывать и про других его друзей, которые хотя и были в подчинении, но делали всё плечом к плечу, — дипломатично упомянул остальных оябун.
Теперь пришла очередь краснеть Киоси, Тигру и Малышу. Они потупились, только не начали ковырять носками новых ботинок дырки в дорогом паркете. Пришлось на них чуть шикнуть, чтобы оттаяли и вспомнили про правила приличия.
— Рады стараться, оябун Сато! — почти одновременно проговорили ребята и поклонились.
Оябун кивнул им и перевел взгляд на меня. На краткий миг я заметил признак тревоги на лице Кейташи Сато. Его глаза были открыты чуть больше обычного и напряжены, верхние веки подняты, а нижние растянуты. Всего лишь мгновение, но этого мгновения мне хватило, чтобы понять — оябун боится меня. В тот же миг он придал своему лицу прежнее невозмутимое выражение. И всё-таки чуточку прокололся.
Значит, сэнсэй был прав, когда говорил, что оябун испытывает передо мной страх. Он слишком не уверен в своем вакасю, чтобы доверить мне прикрытие спины. Кейташи каким-то звериным чутьем чувствовал, что если я и дальше буду состоять в его клане, то вряд ли это закончится чем-то хорошим. Ну да, может быть, я ещё повоюю, Казено-тсубаса-кай обретет невероятное могущество, но потом… Потом же мне этого будет мало. Вряд ли я усижу на жопе ровно, пока будет твориться несправедливость…
— Вы хорошо потрудились и на ваши счета будет перечислена благодарность Казено-тсубаса, — кивнул оябун сайко-комону.
Старший советник кивнул в ответ. Судя по его довольному лицу, бакшиш нам упадет немаленький.
Да всем из якудза Казено-тсубаса-кай от нашего наступления стало лучше. Многие выжившие из низшего состава Хино-хеби коленопреклоненно умоляли принять в состав победителей. Из старшего же состава почти никого не осталось — результат молниеносных атак и наступления моего «войска». Да, я всё спланировал, выверил и разъяснил, но самое главное… самое главное было в людях. Именно они не дрогнули, не предали, не выдали. Поэтому эффект неожиданности здорово сыграл нам на руку.
А теперь… Теперь пришла пора мне прощаться с Казено-тсубаса-кай. Я помнил слова Латуфьева о том, что не смогу существовать среди якудза. Помнил и о речи сэнсэя, когда он предупреждал меня об отношении оябуна. Всё накладывается одно на другое и сейчас я предпочту уйти, пока мы ещё находимся в хороших, почти дружеских отношениях, чем позже, когда придется идти по окровавленным телам бывших «друзей».
— Оябун Сато Кейташи, я был вам сыном всё это время, но… — я не хотел брать паузу, но как-то само собой получилось. Вдохнул, выдохнул и проговорил твердо. — Но сейчас я прошу вас отпустить меня. Я принял решение выйти из клана якудзы. Не просто из вашего клана, а решил завязать с преступной деятельностью вообще…
Воцарилась тишина. Мизуки распахнула глаза так широко, что я мог посмотреться в них, как в боковые зеркала заднего вида. Киоси икнул. Тигр и Малыш побледнели. Нет, ребята были в курсе относительно моего решения, но одно дело знать, а другое — стоять под прицелом жестких глаз и ждать решения.
