– Десять рублей, больше не дам. А там уж, как хотите.
– Ну что же вы меня прямо душите, прямо душите.
– Я вас спасаю. Купите хоть одежонку какую.
Никанор Фомич осмотрел себя и добро так улыбнулся.
– Так и эта пока пойдёт.
– Как хотите. Значит, по рукам?
– По рукам, – вздохнул Хромов.
Глава 8
На кухне у Груни тепло и уютно. Мерно урчит в горшке каша. Люба приоткрыла крышку и перемешала содержимое.
– Моя бы воля, вернулась бы к тебе, работали бы, как раньше. Неспокойно мне на душе, Груняша. Тяжко как-то.
Тесто в полных руках Груни терпело невероятное. Женщина беспощадно кидала его, лупила, мяла. При этом на лице её только удовольствие. Она потёрла тыльной стороной ладони лоб и посмотрела на Любу.
– Слыхала уже? Мишка-то убежал.
– Как убежал? – остановилась Люба.
– Вот так. Взял и убежал в леса. Видать, к разбойникам подался. Больше некуда. В городе обязательно жандармы поймают.
– А теперь что же?
– Да что теперь? Только молиться за него. Что ещё?
– Это чего ему теперь будет.
– Известно чего, если изловят – либо розги схлопочет, либо каторга.
Люба присела и задумалась. Но долго ей не пришлось обдумывать Мишкин побег, за окном кто-то пробежал и прокричал:
– Телеги едут!
Подскочила Люба и на двор.
Скрип телег ещё издалека был слышен. Выбежала Люба на двор, лицо от возбуждения вспыхнуло. И думать не хотела, что сейчас увидит. Если приехали телеги с людьми, это могло означать лишь одно, что её матушка там, среди них. К горлу подкатил ком.
Люба кинулась навстречу телегам, всматривалась в измождённые лица стариков, но вдруг поняла, что совершенно не помнит, как выглядит её мать. Судорожно переводила взгляд с одного лица на другое, но ничего не могла понять. Руки дрожали, в глазах тревога и страх. А что если здесь, среди этих крестьян – нет её матери. Что если она осталась там или умерла.
– Мама! – закричала Люба в отчаянии. – Мама, где ты?
– Любушка моя! – послышался слабый голос. – Любушка!
Люба кинулась к телеге, где за спинами стариков, что сидели по краям, лежала женщина. Лицо её, иссохшее от болезни, не сразу узнала Люба. Глаза, только глаза. Женщина тянула слабые руки и звала:
– Люба, Любушка!
Телега встала, старики слезли и отошли сторону. Высокий худой старик остался рядом с Любой. Она подошла к телеге и протянула руки.
– Мама, мамочка.
Она склонилась над женщиной и увидела слёзы на измождённом лице матери. Она целовала эти слёзы и рыдания вырывались из груди.
– Доченька, кровиночка, моя, – повторяла женщина. – Кровиночка. Как я ждала, как ждала. Господи, спасибо тебе, Господи. Дал перед смертью на дитятко моё в последний раз посмотреть. Доченька, какая ты стала красавица, – ей трудно было говорить и руки почти упали от усталости. – Дай мне напиться, доченька.
В ужасе Люба вскочила и повернулась, чтобы бежать, но кто-то из крестьян, собравшихся вокруг, уже подал ковш, наполненный водой. Дрожащими от волнения и страха руками Люба поднесла к губам матери ковш и приподняла ей голову. Женщина жадно пила. Она захлёбывалась и вздыхала, но не могла оторваться. Потом она откинулась и посмотрела в небо.
– Спасибо, Господи. Ты щедро одарил меня сегодня. За всё твоё добро – спасибо, – она глянула на Любу, улыбнулась ей. – Живи правильно. Благословляю тебя.
Она с трудом подняла руку, в воздухе перекрестила, и рука её безжизненно упала. Несколько мгновений Люба смотрела на мать, а та смотрела на неё, но в глазах её уже угасал жизненный свет. На лице её застыло выражение счастья. В последние мгновения своей жизни она была счастлива.
– Вот, Люба, – сказал высокий старик, – всё ждала она тебя, всё звала. Хоть так, но свиделись.
Посмотрела Люба на старика и упала к нему на грудь в рыданиях.
Глава 9
В хибаре почти темно. Тусклый свет сумерек уже не попадает в дальние углы комнат. Иван Ильич поёжился и брезгливо отдёрнул руку от чего-то, стоявшего на пути. Он с трудом разглядел проём и вошел во вторую комнату, где не сразу заметил лежащую у стены Любу.
Шаги её не потревожили. Иван подошел и тронул девушку за плечо. Люба не шевелилась. Он потянул и увидал, как блеснули в темноте её глаза.
– Оставь меня, – с трудом выговорила она.
– Я не уйду. Прошу тебя, пойдём домой.
Ни движения, ни слова. Тишина и холод окутывали Ивана. Нежелание находиться здесь толкало побыстрее уйти, но оставить Любу он не мог. Он попытался поднять её, схватил за руку, но она вырвала её и сказала:
– Это всё из-за тебя. Ты виноват. Никогда больше не приду в твой дом. Слышишь? Хочешь, бей, или убей совсем. Да, лучше убей сразу. Что мне теперь? Всё ты. Ненавижу тебя. Ненавижу. Если в дом потянешь, клянусь, убью тебя, только случай будет. Не стану я жить там с тобой. Не стану больше. Хватит. Опостылело всё, и ты опостылел. Не хочу. Лучше смерть.
Уже не было видно глаз её, что источали ненависть. Теперь Иван понял, что нужно уходить. Он постоял немного, присмотрелся и вышел.
Тихий стук в окно разбудил только заснувшую Груню. Она недовольно встала и пошла отпирать. Тихо вскрикнула, когда на пороге увидала барина. Бледное его лицо и тёмные круги под глазами говорили о том, что он долго не спал и очень устал.
– Что-то вы, батюшка, по ночам бродите?
– Сходи, Груня, хоть печь у неё затопи. Замёрзнет ведь, заболеет. Худо ей. Меня вон ненавидит теперь, – он провёл ладонью по усталому лицу, кухарке даже показалось, что он растёр слезу. Или нет, померещилось.
После Груня накинула платок и вышла вместе с барином из дома. Они шагнули во мрак ночи и почти наощупь дошли до сарая. Иван Ильич набрал дров, подал кухарке и набрал ещё. Вместе дошли до хибарки Любы. У дверей Иван Ильич остановился и сказал:
– Присмотри за ней. Пусть пока с тобой будет. Чтобы чего не вышло.
Груня кивнула, он отворил ей дверь хибары. Женщина вошла. Иван постоял ещё немного. Увидал отсвет лучины, что прихватила с собой кухарка, ещё раз глянул в маленькое запылённое оконце, но там ничего не разглядел, только тусклый свет.
Часть 5
Глава 1
Дни убегают безвозвратно. Тянутся бесконечной чередой. Забирают мысли, чувства, уносят мечты и надежды. И если бросить их считать, стереть грань между днём и ночью, отрешиться и забыть о том, что было, можно когда-нибудь очнуться от забытья и понять, что время пройдено, но никто не знает – как. Время хороший лекарь, возможно, не лучший, но хороший.
