- Судья Кроу сказал, - благодушно ответил крестьянин, усиленно жуя, и указал на дорогу ложкой: - А вон он едет сам!
Мне стало жарко, как от печки, когда я увидела знакомую фигуру всадника на черной лошади. Смешная остроконечная шляпа торчала, как вороний клюв, и клюв этот был повернут в нашу сторону.
Определенно, судья зачастил к озеру. Или он и раньше наведывался сюда день-через-день? А может, у них с мельничихой была интрижка? Хотя, нет. Невозможно. В том виде, в каком я сейчас, мною может заинтересоваться только бродяга какой-нибудь. Которому все равно
- что есть, где спать и с кем спать.
Я ждала, что сейчас судья свернет к мельнице, опять спросит что-нибудь каверзное, и придется его покормить, чтобы он не задавал лишних вопросов хотя бы пока ел... Ой! А есть-то нечего! Что же приготовить? Чтобы дешево и сердито.
Пока я лихорадочно размышляла, что можно состряпать из двух яиц, лука и муки, вороной конь прошел мимо. Судья приподнял шапку, приветствуя нас, мы с крестьянином поспешно поклонились.
- Куда это он? - пробормотала я, провожая взглядом всадника.
- Как - куда? - крестьянин тоже смотрел ему вслед. - На работу, в городской суд. Он ведь судья. Каждый утро туда ездит. Или вы забыли, хозяйка?
Он посмеялся своей шутке, и я тоже посмеялась, напомнив себе, что надо быть осторожнее, если я не хочу вызвать подозрений. А я точно этого не хотела. Но судья - хорош. Ездит в город каждое утро? А когда он меня вытаскивал из озера, был деньской день, а совсем не утро. Что же господин Кроу тут делал?..
- Зерно-о! - раздался громогласный голос мамаши Жо, и я потащила к ней второй мешок, а потом и третий.
Перемолов всё, мы отсыпали по одной десятой от каждого мешка. Получилось около шести килограммов муки. Я несколько раз зачерпнула муку и высыпала сквозь пальцы, проверяя качество. Удивительно, но каменный жернов отлично перемолол зерно. Мука получилась мягкой, вроде той, что я всегда покупала в магазине. И мелкие кусочки оболочки зерна были почти незаметны.
Я быстренько сосчитала в уме - если нам с Жонкелией требуется, примерно, по пятьсот граммов муки в день, чтобы испечь булку хлеба, то на год хорошо бы запасти хотя бы сто восемьдесят килограммов муки, чтобы не умереть с голоду до следующего урожая зерна. Сегодня мы получили шесть килограммов от одного клиента. Теоретически, если у нас будет один клиент в день с тремя мешками - мы протянем. Но вот только вряд ли люди будут ездить к нам по расписанию. К весне зерна будет гораздо меньше, оно подорожает, и, скорее всего, работы на мельнице поубавится.
Поэтому надо заманивать клиентов сейчас. Заманивать по максимуму, чтобы ехали к нам, а не на графскую мельницу.
- Спасибо, хозяйка! Благодарю, мамаша! - крестьянин благодушно наблюдал, как мы с Жонкелией тащим мешки с мукой до телеги и переваливаем их через борт, отдуваясь и кряхтя.
Запрыгнув на облучок, крестьянин подхлестнул лошадь и поехал к деревне, насвистывая.
- Работа не для женщин, между прочим, - сказала я, отряхивая с ладоней муку. Я была вся обсыпана мукой, и платье впору было стирать заново. Спина ныла, и я выгнулась, уперевшись в поясницу кулаками. - Это у него три мешка. А если бы было десять?
- Не развалилась? - огрызнулась Жонкелия.
Но и она чувствовала себя не лучше. Я видела, что старуха с трудом разогнулась и помассировала поясницу. Да, без работников на мельнице трудновато. Но судимые нам тут точно ни к чему.
Мы доплелись до мельницы, Жонкелия подсыпала муки в закваску и тут заметила корзину, в которой сиротливо лежали два яйца. Я думала, она разворчится, но старуха только вздохнула.
- Всё норм... хорошо, - успокоила я её. - Нам поесть хватит, а прикормить дядьку надо было. Я ему такой омлет сделала, что он его до конца жизни не забудет и другим расскажет. Это сработает, как приманка. Понимаешь?
По скептическому виду Жонкелии было ясно, что она понимала только одно - я взялась суетиться по заведомо проигрышному делу. Но я точно так не считала. Не собиралась считать.
Мы смели всю муку с жерновов, и Жонкелия понарассказала мне страшных историй о том, как горят мельницы, на которых не убирают рассыпавшуюся муку. Что-то подобное я слышала в своей прежней жизни, поэтому не стала спорить. Остаток дня я посвятила кухне
- выволокла все кастрюли на песочек к берегу и отдраила их песком. В хозяйстве нашлись пара отличных сковородок, металлический лист для выпечки, кастрюли и отличный кофейник.
Я натирала песочком пузатые бока кастрюль, посматривала то на дорогу - вдруг приедет ещё кто-нибудь молоть зерно, то на озеро - не выплывет ли оттуда какая-нибудь страхолюдина, но всё было тихо и спокойно. Слишком спокойно. Солнце припекало почти по-летнему, птицы пели на разные голоса, озеро мягко колыхало синими волнами, но никакого умиротворения от единения с природой я не испытывала. Наоборот, что-то тревожило всё сильнее и сильнее. Несколько раз я резко оглянулась, потому что мне казалось, что за мной кто-то наблюдает. Но берег был пустым, Жонкелия топила печь, громыхая то поленьями, то заслонкой, и я мысленно обозвала себя трусихой и паникершей. Ага, сейчас вылезут из озера страшные зубастые моргелюты.
Осторожное покашливание за спиной заставило меня подпрыгнуть. Я уронила кастрюлю, и она покатилась к озеру, плюхнувшись на мелководье. Но я смотрела не на кастрюлю, а на человека, который появился рядом так неожиданно, словно из-под земли вырос. Он был не слишком молод, но и совсем не стар. Лицо невнятное, незапоминающееся, по которому трудно определить возраст - все что угодно от тридцати до пятидесяти. Светлые волосы были уложены аккуратными волнами, а под распахнутым камзолом табачного цвета виднелась темно-зеленая жилетка, с серебряными пуговицами. В руках мужчина держал чемоданчик и разглядывал меня с такой приторной благожелательностью, что мне тотчас захотелось самой потереться песочком - чтобы очиститься от этого липкого взгляда.
- Здравствуйте, хозяйка, - сделал мужчина полупоклон. - Судья Кроу попросил меня навестить вас. Как ваше здоровье? Что-то беспокоит?
«Доктор», - вспомнила я и от души пожелала судье свалиться с коня за такую заботу. Вот зачем мне доктор?!.
- Благодарю, я прекрасно себя чувствую, - чинно ответила я. - Судья Кроу проявил излишнюю заботу, мне не требуются ваши услуги.
Пусть он уйдет, этот приторный доктор с невнятным лицом. Всё нормально! Не стоит беспокойства! Топайте уже, топайте! Но он не торопился уходить.
- Позвольте, всё же, осмотреть вас, - он улыбнулся, показав на секунду острые мелкие зубы.
- Судья заплатил за визит, а я не привык жить в долг.
Мне почудилась насмешка в его голосе, и я спросила прямо и без реверансов:
- Вам я тоже должна? Расписка есть?
- Вы мне ничего не должны, - снова улыбнулся доктор, но я не прониклась.
Наоборот, от этой улыбки всё больше вспоминались водяные чудовища, которые могут шнырять где-то в озере.
