Около двух часов я промучилась, пытаясь прибить сломавшуюся посредине доску, чуть не свалилась, но доска была коротковата, и я никак не могла сообразить, как надставить её. С дверью получилось не лучше, и в конце концов мы с мамашей Жонкелией оставили всё, как есть, понадеявшись, что на мельницу приедет хоть кто-то с деньгами и можно будет нанять плотника.
Но в этот день к нам завернули лишь двое, и оба расплатились мукой. На этот раз я накормила крестьян луковыми кольцами в кляре (не пропадать же луку, который я успела начистить во время разговора с судьей). Угощение было принято на «ура», но я сожгла при этом столько смальца, что сразу стало понятно, что такое блюдо разорит нас быстрее, чем неработающая мельница.
Требовалось что-то другое - что-то из муки, не затратное, то, что готовилось быстро и без особых хлопот.
Просеивая муку, я ломала голову - что же использовать в качестве рекламы? Блины? Нет, слишком долго. Лепешки? Слишком просто. И муки уходит слишком много.
А что если испечь питу? Печь для этого - просто идеальна! И можно сделать сразу несколько лепешек, а не мучиться с каждой по отдельности. Вот только чем их начинять?..
Мои размышления по поводу «чем начинить питу» можно было сравнить только с творческими муками Пушкина, когда он в сотый раз переписывал «Евгения Онегина».
Я думала об этом, когда на следующее утро обнаружила колесо вновь опутанными водорослями. Я думала об этом, когда лазала в холодной воде, срезая водяные плети. Думала, когда таскала мешки к жерновам, и когда расчесывала волосы...
Клиентов на мельнице прибавилось - теперь их было по три, по четыре каждый день, и нам удалось даже заработать пару грошенов, которые мы с Жонкелией тут же припрятали рядом с серебряной монеткой. Всем нравились мои блюда. Я понимала, что большинство посетителей ехали на нашу мельницу только чтобы попробовать вкусный омлет или луковых лепешек, очень рассчитывала, что вкусная выпечка привлечет новых и новых посетителей.
Надо только решить с питой...
Три дня я прикидывала, что можно использовать в качестве начинки. Будь у нас рыба, можно приготовить что-то вроде мексиканских такос - лепешки с кусочками рыбы и зеленью. Но с рыбной ловлей я провалилась ещё позорнее, чем с починкой курятника -полдня мастерила удочку и пыталась загнуть гвоздь, чтобы сделать крючок, потом отвоевала у Жонкелии шпильку, согнула её, и сидела ещё полдня на берегу, но не поймала ничего, кроме каких-то гнилых листьев. Поэтому пришлось думать дальше.
Каждый день мимо мельницы проезжал судья Кроу. Как нарочно, я всякий раз была на улице, и он приподнимал шляпу, приветствуя меня. Я кланялась в ответ (как уж умела, простите меня, жители средневековья!), и с внутренним содроганием ждала, что сейчас судья остановится, доберется до нас и начнет задавать новые каверзные вопросы, но он, наверное, обиделся на меня во время нашей последней встречи, и лишний раз в сторону мельницы не смотрел.
Ну и ладно с ним. И без него хватало забот.
Положить в питы зелень?.. Нет, слишком скучно и постно. Начинка должна быть сочной, терпкой и, желательно, мясной. Были бы хоть грибы.
Но возле озера грибов не водилось. Я пробродила по окрестностям несколько часов, но нашла только заросли поганок и мухоморов.
Очередным утром, после прополки водорослей возле колеса, я рассеянно разглядывала бесконечные грядки с луком, и вдруг ответ на мучивший меня вопрос пришел сам собой. А что если начинять лепешки луковым салатом?..
Луковый салат в годы студенческой юности меня научила делать однокурсница, приехавшая из экзотической африканской страны Замбии. В этом мировом салате было всего два компонента - лук и майонез, но вечно голодные студенты поглощали его с восторженным мычанием. Салат и в самом деле был необычным. Для его приготовления надо было нашинковать лук самыми тонкими полукольцами, одну часть сварить, пока лук не опускался на дно, вторую - обжарить в масле, смешать с майонезом и добавить немного сырого лука - для остроты и хруста. Самое забавное, что никто из пробовавших его впервые не мог угадать ингредиентов. Кто-то думал, что там сыр, кто-то искал грибы. Конечно, такой салатик лучше всего шел с мясом, но мы уплетали его и с хлебом. Почему бы не попробовать с питой?..
Дело оставалось за малым - надо было разжиться растительным маслом, чтобы сболтать майонез. Жонкелия пришла в ужас, когда я объявила, что иду в деревню, чтобы купить постного масла.
- Ты шиковать решила?! - она только что руки не заламывала от горя и печали. - Какое масло?! Дверь надо починить!
- Починим, - деловито сказала я, заплетая боковые прядки в косички, чтобы волосы не лезли в лицо. - Но пока нам нужны вклады в будущее. Поэтому я иду в деревню, а вы займитесь луком. Начистите штук двадцать больших луковиц к моему возвращению.
- Зачем тебе столько лука? - Жонкелия молитвенно вскинула руки. - Ты точно не фея. У феи не может быть таких бредовых затей.
- Прекращаем ныть и начинаем работать, - бодро заявила я. - Это теперь будет нашим девизом. Вот увидите - я раздобуду масло, и всё пойдет, как по маслу!
- Слышала уже такое, - заворчала старуха, выбирая корзину побольше и отправляясь в огород. - Лучше бы раздобыла мужика!
- Примитивно мыслите, - вздохнула я. - Дались вам эти мужики? Что сможет сделать мужчина, чего не сможет сделать женщина с головой?
- Курятник починить, - огрызнулась старуха.
Я досадливо махнула рукой и отправилась в Тихий Омут, сжимая в ладони три заветных грошена.
Глава 7. Что можно увидеть в медном чайнике?
На деревенской площади возле колодца стояли в очередь за водой девы из Тихого Омута. Нет, правда, их так и подмывало назвать с пафосом и торжественно - девы. Хорошенькие поселяночки в разноцветных платьях, в белых фартучках с оборками, грациозно держали на плечах кувшины и переговаривались между собой - то жеманно поводя глазами, то хихикая, кокетливо прикрывая рты ладошками.
Все девы как одна были красавицами. Фигуры у девиц были разными, но на мордашки они все были немного похожи - у всех чудесный цвет лица, кожа - как фарфор, розовые щечки, пунцовые пухлые губы. Различались они только цветом волос и глаз. Были здесь блондинки, были девицы с каштановыми косами, черноволосые, но у всех локоны были блестящими, уложенными волосочек к волосинке, а глаза сверкали, как драгоценные камни
- зеленые, синие, янтарно-карие, опушенные ресницами, под ровными соболиными бровями.
«Подиум какой-то, а не деревня», - подумала я с неудовольствием, немного закомплексовав на их фоне, но постаралась не выказать, как меня задело это внешнее превосходство. Жонкелия не считала свою невестку (а значит, и меня!) хорошенькой, а я была с ней категорически не согласна, но теперь готова была признать, что старуха права.
Девы при моем появлении прекратили щебетать и уставились на меня, провожая взглядами. Это показалось мне странным - я ведь не была холостым судьей на вороном коне. К чему бы такой интерес?
