Взяв корзину со щуками, я помахала рукой крестьянам, дожидавшимся очереди на помол, и зашагала к Тихому Омуту, пристроившись за телегой, увозившей от нас мешки с мукой. Приятной прогулки, конечно, не получилось, потому что нет ничего приятного, когда идешь по лесной дороге, а вчера тебе чуть не продырявили голову из ружья, но сегодня дорога не пустовала, и туда-сюда сновали коляски и повозки, подвозившие и увозившие зерно и муку.
Ничего не произошло, и зайдя в деревню я вздохнула с облегчением. Может, сегодня у стрелка - выходной. Или, если совсем мечтать, он охотится не на меня, а на судью. Я не верила, что господин Кроу - такая уж невинная птичка. Из столицы просто так не выгоняют.
Первым делом я заглянула в лавку Квакмайера. И отец, и дочь встретили меня очень благостно, тем более, что я заявила, что хочу полностью рассчитаться с долгом.
- Вы сегодня такая нарядная, - промурлыкала Сюзетт, наметанным женским глазом окинув меня с головы до ног и задержав взгляд на новых башмаках.
- Если честно - прикупила по дешёвке, - скромно ответила я. - Пока не до нарядов, работы много.
- Слышал, вам здорово повезло? Графская мельница встала, - Квакмайер сказал это так ласково, словно кормил мозговой косточкой любимую собачку.
- На каждой мельнице случаются сбои, - пожала я плечами, небрежно высыпав на прилавок медные грошены. - Рабочие моменты, только и всего.
- И то верно. Ваша вот мельница год стояла.
- Угу, - промычала я что-то неопределенное, не желая говорить на эту тему.
Пока Квакмайер пересчитывал монеты, его дочь бросила пару ничего не значащих фраз о погоде, справилась о здоровье мамаши Жонкелии, но сама больше разглядывала мой наряд, чем была увлечена беседой.
Я позволила ей полюбоваться и даже выставила ногу, чтобы пряжки были видны во всей красе. Пусть видят, что мельничиха Эдит не собирается точить слёзку и сидеть, сложа руки.
Лавочник пару раз сбивался со счёта, но дошел до конца и кивнул - всё правильно.
- Вы очень помогли нам с мамашенькой, - сказала я, поставив теперь на прилавок корзину с рыбой. - И мне хотелось попросить вас ещё об одном одолжении.
- Хотите продать? - господин Квакмайер взял щуку двумя пальцами за глаза и приподнял, оценивая размер. - Возьму по два грошена за штуку, пожалуй.
- Нет, это подарок, - сказала я мягко, и отец с дочерью переглянулись.
- Подарок, хозяйка? - промурлыкала Сюзетт. - Очень щедро с вашей стороны.
- На следующей неделе я хочу составить договор по долгу моего мужа перед столичными мастерами, - объяснила я. - И мне хотелось бы пригласить вас в качестве свидетеля, чтобы узаконить сделку. Вас, господин Квакмайер, и господина кузнеца, если он согласится.
- Договор по долгу? - Квакмайер прищурился, оглаживая бороду.
- Вы не откажете мне? - я улыбнулась максимально приветливо.
- Вижу, дела у вас пошли в гору, - не дал прямого ответа лавочник. - Надеетесь подзаработать, пока мельница у Чарлтона стоит?
- Даже если Чарлтон запустит две мельницы, мы всё равно в накладе не останемся, -ответила я, ничуть не смутившись.
Лавочник медлил соглашаться, но тут мне на помощь пришла Сюзетт.
- Конечно, папа обязательно пойдет с вами, - сказала она, подхватив отца под руку и прижавшись щекой к его плечу. - Правда, папа? Ты же не откажешь? Ведь дядюшка Бриско был таким хорошим... Ради его памяти мы должны помочь сударыне Эдит. Мне кажется, и господин Шолдон тоже согласится. Ведь ты уговоришь его, папочка?
- Уверен, что его даже не придется уговаривать, - добродушно заявил лавочник, чмокая дочку в макушку. - Он и так не откажется.
- Вам не составит труда переговорить с ним? - попросила я. - У меня столько работы сегодня, хочу сделать покупки и сразу возвращаюсь.
На самом деле, я просто не знала, где живет кузнец.
- Конечно, папа с ним поговорит, - тут же подхватила Сюзетт. - А что вы хотели купить?
Да, деловая хватка у девицы была, как у бультерьера - разговоры разговорами, наряды нарядами, а про покупки забывать не следует. Тем более, если лавка принадлежит твоей семье.
- Мне нужны три фунта солонины, пряности, - начала перечислять я, - по два фунта круп всех видов, что у вас есть. А ещё - мёд, яблоки, полотно для постельного белья и переносная жаровня.
Не помешало бы ещё и большое зеркало, но я решила оставить предметы роскоши на потом. Пока надо были приобрести самое необходимое.
Мёд, солонина яблоки, крупы и специи нашлись в лавке сразу же. Насчет жаровни и постельного белья лавочник пообещал, что на следующей неделе обязательно привезёт всё из города. И поговорит с Шолдоном, разумеется.
- Вы можете поехать с нами, хозяйка, - щедро разрешил он, пока я выгружала из корзины щук и загружала покупки. - Если успеете решить все свои дела, то и обратно с нами вернетесь.
- Это было бы чудесно, - заверила я его, попрощалась с лавочником и с его красавицей-дочерью, и отправилась по деревне дальше.
Прежде всего я купила у местного лесоруба повозку дров, заплатила вперед и договорилась, что дрова привезут завтра к мельнице. Потом по совету Жонкелии заглянула к жене шорника, у которой были самые лучшие молочные коровы, и приобрела молока и сливочного масла.
Корзинка стала совсем неподъемной, и молочница за пару медяков разрешила мне воспользоваться её тележкой.
Толкая тележку, я возвращалась на мельницу, и навстречу мне постоянно попадались телеги, груженные мешками с мукой. Похоже, и сегодня денек для нас выдался урожайным.
Вывернув к берегу озера, я остановилась передохнуть и заметила кое-кого, кого и ожидала увидеть здесь, и не ожидала.
На валуне, возле самой воды, сидел, сгорбившись, судья Кроу и что-то чертил на листе бумаги, прикрепленном булавками к деревянной досочке.
Фигура судьи казалась особенно темной на фоне голубой глади озера. Чёрная шапка, чёрный камзол... Точно - Чёрный Человек. Чёрный и... одинокий.
Поколебавшись, я оставила тележку на краю дороги и пошла к судье, поднимая подол юбки повыше, чтобы не запачкать.
- Добрый день, господин Кроу, - поздоровалась я, подходя ближе. - Наслаждаетесь солнечной погодой? Пишете мемуары или стихи?
Он оглянулся на меня, и лицо у него было. какое-то странное. Слишком задумчивое, что ли.
- Что с вами? - дружелюбно спросила я. - Вы как будто увидели. - и я замолчала, потому что увидела человеческие ноги в сапогах, лежавшие на берегу. Сам человек находился в воде, но озеро услужливо отхлынуло волной, показав мне светлые волосы и безвольно плывущую руку - крепкую, с широкой ладонью и пальцами, темными от копоти.
- Кузнец Шолдон... - произнесла я хрипло, потому что горло сразу перехватило и стало трудно дышать.
