Он почти уснул; тело его впало в оцепенение, но разум бодрствовал, перебирая те странные крохи знаний, которые он раздобыл.
Теперь Гхэ был уверен, что ему следует проникнуть в храм, хотя и не знал зачем. Там его господин, бог-Река, не сможет им руководить, потому что в пределах этой пародии на далекую гору он не способен видеть. Поэтому-то и нужен Гхэ: чтобы отправиться туда, куда не может пойти бог.
Разве не такова всегда была его роль — и джика, и до того уличного грабителя? Гхэ всегда отправлялся туда, куда другие идти не хотели. Когда он был ребенком — ради платы и добычи, когда стал джиком — ради чести и возможности вступить в орден. Чем наградит его за службу Река?
Конечно, ответ на этот вопрос был ему всегда известен: Хизи. Его наградой будет Хизи.
Такие мысли поглощали Гхэ, и он все еще размышлял о Реке и о Хизи, когда стена стала сотрясаться под ударами молотов, сопровождаемых высокими пронзительными звуками песнопений жрецов.
XII
ПОЖИРАЮЩИЙ ДЫХАНИЕ
Хизи слышала крики толпы, но их она слышала уже не первый день и в своем озабоченном, отстраненном состоянии совсем не обращала на них внимания. То есть не обращала до тех пор, пока Ю-Хан и Нгангата не втащили в ект безжизненное тело Перкара. Глаза его были закрыты, а из угла губ тянулась яркая струйка крови. Ноздри тоже оказались окровавлены, Перкар был бледен, и Хизи не могла понять, дышит ли он.
Хизи смотрела на него широко раскрытыми глазами, не находя, что сказать.
Тзэм, однако, не промолчал.
— Он мертв? — пророкотал великан.
Хизи нахмурилась, все еще пытаясь понять, что предстало ее глазам. Ю-Хан стащил с Перкара рубашку, и грудь юноши под ней оказалась сплошной раной, лиловой и красной, словно на Перкара наступил великан вдвое больше ростом, чем Тзэм. Нет, не наступил: топтался на нем. Но разве он может умереть? Хизи видела, как Перкар остался жив после удара в сердце. Она видела, как клинок пронзил его насквозь, словно алая игла; а позади него смеялся Йэн, смеялся над ее глупостью. Если уж это не убило Перкара, то что же могло его убить?
Никто не ответил Тзэму, и наконец Хизи, более раздраженная общим молчанием, чем глупым вопросом великана, спросила:
— Что с ним случилось?
Ю-Хан на мгновение взглянул ей в глаза, прежде чем устремить взгляд в пространство, как было положено менгу.
— Он играл в пятнашки, — ответил молодой человек. — Больше он играть не будет, я думаю.
— Тогда он и правда…
Перкар прервал Хизи, закашлявшись. Звук больше походил на бульканье, чем на кашель, и юноша выплюнул сгусток крови. Глаза его не открылись, хотя лицо исказилось от боли. Ю-Хан вытаращил на него глаза и поспешно начертил в воздухе какой-то знак.
— Накабуш! — прошипел он. По-менгски это означало «злой дух».
— Нет, — отозвался Нгангата. — Нет, он жив.
— Он же был мертв, — пробормотал Ю-Хан, глядя, как начала подниматься и опускаться грудь Перкара, вслушиваясь в его затрудненное хриплое дыхание.
— Нет. Все дело в его мече. Меч исцеляет его.
— Бог-меч?
Полуальва кивнул:
— Скажи об этом Братцу Коню, но не говори больше никому.
Ю-Хан посмотрел на него с сомнением, потом, поразмыслив, кивнул и покинул ект.
— Значит, он поправится? — спросила Хизи; ее голос все еще звучал безжизненно после перенесенного шока.
— Думаю, что поправится, — ответил Нгангата, — если учесть, что он определенно был мертв, а теперь дышит снова. Мне кажется, он сделал самый важный шаг к выздоровлению. — Странное лицо оставалось бесстрастным, и Хизи гадала, о чем думает этот непонятный человек. Были они с Перкаром друзьями или всего лишь попутчиками, которых свели вместе обстоятельства? Были ли у Перкара настоящие друзья? За последние месяцы Хизи начала смотреть на него как на друга. Были моменты, когда с ним ей было лучше, чем с кем-либо еще, когда она чувствовала себя счастливой. И Хизи верила, что в отличие от Тзэма, Гана или Дьена смерть не может отнять у нее Перкара. Привязаться к нему казалось безопасным. Теперь же и эта иллюзия оказалась разбита.
— Я на это надеюсь, — проговорила Хизи, все еще испытывая трудность в том, чтобы найти слова.
Нгангата устало потер лоб и уселся на одной из больших ярких подушек, которые лежали на полу екта. Он казался совершенно обессилевшим.
— Мне нужно знать, что вы слышали, — сказал он, помолчав.
Тзэм пересек ект и принес кувшин и чашу.
— Выпей, — предложил он. Нгангате, и Хизи почувствовала, как кровь жаркой волной стыда прихлынула к ее лицу. Ей следовало сделать хоть что-то. Нгангата взял у Тзэма чашу.
— Принеси мне тряпку, Тзэм, — сказала Хизи тихо. — Тряпку и воды. По крайней мере мы должны его умыть. — Перкар все еще дышал с трудом, но все же дышал. Тзэм кивнул и отправился искать тряпку.
Нгангата выжидающе смотрел на Хизи.
— Я ничего не знаю, — сказала она наконец. — Я не представляю себе, что происходит.
— О войне ты слышала?
Хизи кивнула:
— Да, только сегодня узнала. Какие-то люди явились в деревню. Они нашли меня в пустыне…
— Нашли тебя?
Хизи беспомощно подумала, что только все запутывает.
— Я гуляла в скалах, — объяснила она. — Двое менгов из западного клана нашли меня там.
— Нашли тебя в скалах? Что они там делали?
— Я не… — Она и в самом деле не знала. — Хороший вопрос, — проговорила Хизи. — Ведь скалы им не по дороге, верно?
— Оставим это пока, — ответил Нгангата. — Что ты слышала насчет войны?
— Немного. Только что война началась — между народом Перкара и менгами. Те воины спорили с Братцем Конем. Он сказал им, что они не должны нападать на вас. Думаю, он не имеет над ними особой власти.
— Жаль, что власти у него не оказалось еще меньше, — хитро прищурился Нгангата. — Если бы они просто напали на Перкара, он убил бы их своим мечом, это уж точно. А вышло так, что они предложили ему «поиграть»; что из «игры» вышло, ты видишь сама.
— Не знаю, — ответила Хизи. — Тебе больше моего известно о вар… о менгах. Если бы начался настоящий бой — на мечах и все такое, — разве другие не присоединились бы?
— Возможно, — кивнул Нгангата. — Могла бы даже начаться небольшая битва — Братца Коня и его родичей гостеприимство обязывало бы защищать нас. В целом, может быть, все к лучшему. Меч исцелит его.
Тзэм вернулся с мокрой тряпкой и миской. Хизи протянула руку, но великан ласково отстранил ее и начал сам обмывать грудь Перкара. Хизи собралась было запротестовать, но потом сообразила, что Тзэм, наверное, знает лучше ее, что нужно делать.
