Йэн поднял брови:
— Ты знаешь кто?
— Я его видел, но имени не знаю.
— Правда? Это хорошо. Хорошо, что ты его видел, хочу я сказать. — Йэн сел на пол и подтянул колени к груди. Его дыхание, казалось, стало совсем ровным.
— Может быть, это Ли, — предположил Ган.
Йэн удивленно — нет, потрясенно — взглянул на него:
— Что? Почему ты так говоришь?
— Это было первое, что ты сказал, когда вынырнул из воды.
— Ох… Нет, Ли — это старуха, которую я знал когда-то. В первый момент я принял тебя за нее.
— Должно быть, она очень уродлива, — заметил Ган. Йэн усмехнулся:
— Многие так и считали, хотя я думал иначе. Странно. — Он взглянул на Гана ясными глазами. — Мне казалось, что я ее забыл. И вот пожалуйста.
— Память — странная вещь, — сказал Ган. — Бывает, что события моего детства — шестьдесят лет назад — я вспоминаю более отчетливо, чем то, что случилось вчера. Старея, к такому привыкаешь.
— Стареть — это не для меня, — пробормотал Йэн, и Ган в тусклом свете лампы заметил, как блеснули у того на глазах слезы.
Ган спустил ноги на пол, все еще опасаясь боли в бедре, но надеясь, что теперь сможет идти.
— Я найду госпожу Квен Шен. На корабле должен быть кто-нибудь, кто смыслит в ранах.
Йэн отчаянно замотал головой:
— Нет, не надо. Силы возвращаются ко мне.
— Тогда позволь мне осмотреть твою рану.
— Ты немногое увидишь.
— Что ты хочешь этим сказать? — Но тут Ган ощутил ужасное предчувствие: он сейчас умрет. Каюта закружилась вокруг него. Ган схватился за грудь, где вспыхнула острая боль, смутно удивляясь ощущению какой-то силы, стиснувшей его сердце.
— Нет, — тихо сказал Йэн — так же, как он говорил раньше, и огненный клубок в груди Гана погас. Прекрасный, сладкий воздух хлынул в его легкие. — Прости. Ты не заслуживаешь этого. Я…
— Что ты там бормочешь? — прорычал Ган. Боль и облегчение внезапно превратились в ярость.
— Послушай меня, Ган. Я не обманывал тебя, когда говорил, что мы с тобой — единственная надежда Хизи. Это так, и теперь я в этом уверился еще больше. Император дал этот отряд мне, понимаешь? Вовсе не Гавиалу.
— Да, да. Это мне ясно. Командуете вы с Квен Шен. Йэн мрачно кивнул:
— Значит, император предал меня; впрочем, более вероятно, что это дело рук жрецов. А может быть, они замешаны в этом совместно.
— Не понимаю. Йэн вздохнул:
— Я тоже понимаю не все. Ты кому-нибудь говорил, куда мы направляемся? Знает ли это кто-нибудь, кроме меня, хотя бы приблизительно?
— Госпожа Квен Шен знает столько же, сколько и ты. Никто не знает остального.
— Тогда, значит, они уверены, что смогут получить от тебя нужные сведения. И хотят избавиться от меня, потому что со мной им не справиться.
Ган заметил, что Йэн как будто вообще больше не испытывает боли. Молодой человек поднялся на ноги и начал гневно расхаживать по каюте, хотя говорил по-прежнему тихо.
— Я видел твою рану, — сказал Ган, тщательно подбирая слова.
—Ты самый великий ученый, какого я знаю, — ответил ему Йэн. Он остановился перед стариком, и тот теперь видел, как бледен молодой человек. — Наверное, самый великий ученый в Ноле. Может быть, ты сумеешь сказать мне, кто я такой, Ган. — Он поднял руку и распутал этот свой дурацкий шарф. Ган вытаращил на него глаза, потом нахмурился, не сразу поняв значение того, что видит. Йэн медленно повернулся, позволяя старику все разглядеть.
Легкая дрожь, похожая на ласку, пробежала по груди Гана, но теперь он понял, что было источником той ужасной боли, понял, что ему грозит.
— П-позволь мне подумать, — выдохнул он, заикаясь впервые за пять десятков лет, не в силах отвести взгляд от этого невероятного шрама.
— Не торопись, — ответил Йэн.
В дверь постучали. Ган, погрузившийся в невеселые мысли, поднял глаза на Йэна. Тот спокойно прикрыл шарфом свою обезображенную шею и распахнул дверь.
Посетителем оказался Гавиал в нарядном голубом тюрбане и подобранной точно в тон мантии. Однако Ган заметил под роскошной тканью блеск стали. По-видимому, нападение заставило капитана облачиться в доспехи.
— Ах, вы оба здесь, — удовлетворенно сказал Гавиал. — Я только хотел убедиться, что наша маленькая неприятность не повредила вам. Как все было забавно, верно?
— О да, действительно, — ответил Йэн.
— Но, мастер Йэн, твоя одежда намокла!
— Это так. К несчастью, когда я кинулся оборонять корабль, я споткнулся и упал за борт.
— Не может быть! Как это ужасно!
— Да, неприятно. Однако мне повезло: один из причальных канатов был крепко привязан к поручням, и мне удалось за него ухватиться. Иначе корабль уплыл бы, а я остался в руках варваров.
Гавиал победно улыбнулся.
— Ну, тебе не пришлось бы особенно от них пострадать, уверяю тебя. Мы перебили большую часть, позволь мне сообщить, а остальные теперь хорошо подумают, прежде чем нападать на императорские суда.
— Это приятно слышать.
— Почтенный Ган! С тобой все в порядке?
Ган попытался сосредоточиться на бессмысленной трескотне капитана. Это было трудно. Он словно сидел рядом с ужасно ядовитой змеей; змея игриво напала на него — просто чтобы показать свою необыкновенную скорость и силу, — а теперь Ган гадал, нападет ли она снова на него, на Гавиала, или не нападет вообще.
— Более или менее, — попытался Ган ответить со своей обычной резкостью. — Хотя я чувствовал бы себя лучше — много лучше, — если бы не оказался втянут в это бессмысленное предприятие. — Привычная роль ворчливого старика немного ослабила владевшее им напряжение. — Мне кажется, что полученное тобой предписание должным образом выполнено. Мы доплыли до Вуна «и далее», и я думаю, пора повернуть обратно, вернуться к цивилизации.
— Нет, почтенный Ган, — стал успокаивать его Гавиал. — Один день пути от Вуна едва ли можно понять как «и далее». Думаю, юный Йэн согласится в этом со мной.
— Конечно, — подтвердил тот.
— Я ведь никогда не напрашивался на участие в походе, — кисло продолжал Ган. — Если бы я…
— Почтенный Ган, я уже слышал это от тебя раньше, и даже не один раз, и я отвечу тебе так же, как уже отвечал. Желание императора — чтобы ты описал наше путешествие, и ты его опишешь. Мне, конечно, жаль, что случилась эта неприятность, но на самом деле кораблю серьезная опасность не угрожала. Мы перебили напавших и потеряли при этом лишь семерых. Это очень незначительные потери, как тебе, несомненно, известно. Ну а теперь мне нужно отдать некоторые распоряжения, и этим я и займусь, убедившись, что вашему здоровью ничто не угрожает. — Гавиал двинулся к выходу на палубу, потом снова просунул голову в дверь и сказал: — Постарайся смотреть на вещи веселее, почтенный Ган. Это полезно для пищеварения. — С этими словами аристократ удалился, и дверь за ним закрылась.
