В целом картина ясна: оказалось я в чудном местечке, того и гляди, как бы не сожрали. Но я себя в обиду не дам — прежде чем проглотят, поперек горла встану, дабы сволочь, попытавшаяся меня скушать, сдохла от удушья. Вот только пафос это, на деле же, как ни прискорбно признавать, получилось все иначе.
Вообще, хотелось на работу приходить с легким сердцем, а не ждать каждую минуту какой-нибудь подлянки. Но, как говорится, мечтать не вредно. Вчера стажировка подошла к концу, и меня приняли на работу.
Наступил день, которого я боялась, так как с него начался период под названием «потеря времени».
Итак, первое сентября, на часах шесть утра, а я уже на ногах. На ум сразу же приходит достаточно правдивый эквивалент известной поговорки: ученье — свет, а не ученье — чуть свет и на работу. Настроение от незавидных перспектив на ближайший год опускается ниже некуда. Погода со мной солидарна: небо заволокло грозовыми тучами, ветер пока еще только набирает обороты и лишь слегка колышет деревья, но грозится перерасти в ураган. Вот и лету пришел конец, осень законно вступила в свои права.
Выхожу на лоджию, чтобы сделать зарядку. Разминаю мышцы, с остервенением и маниакальной злостью повторяя про себя, что уже через год буду с улыбкой встречать новый день, с мыслями об учебе, а не о работе. Напоминание о ней приводит меня в волнение, в животе появляется неприятное ощущение. Казалось бы, ну о какой работе можно волноваться, будучи официанткой? А я все равно боюсь сделать что-то не то. В каждом деле свои тонкости, в обслуживании их куча.
Сделав зарядку, приняла экстремальный душ. Собиралась я как мышка, дабы не разбудить тетю Катю — она любила поспать, но эти попытки потерпели неудачу, когда позвонила мама. На всю квартиру запела моя любимая Rihanna со своей извращенной песенкой про садомазохизм. И начались лихорадочные поиски телефона по всему залу. Rihanna продолжала горланить Na-na-na come on, в соседней комнате послышался мучительный стон:
— Янка, я убью тебя!
Я прикусила губу, но тут же с облегчением выдохнула, увидев свою разрывающуюся Nokia. На экране мигало «мамулечка», вызывая у меня неприятное чувство и безотчетный страх. Если я буду всегда так реагировать на ее звонки, то к концу года меня можно смело определять в дурдом.
Собравшись с силами, отвечаю на звонок, придавая своему голосу как можно больше радости:
— Мамуль, привет!
— Янка, я тебя не разбудила? – торопливо спросила мама. Я усмехнулась. Как это в ее стиле: сначала что-то сделать, а потом подумать.
— Нет, мам, я уже на ногах.
— Я все забываю, что у нас разница во времени. Совсем память ни к черту, вот хоть на лбу записывай все. Ты как там? Я вчера допоздна провозилась с новой группой, поэтому не позвонила. Как общежитие? Или ты торопишься?
Я изо всех сил вцепилась в трубку и с колотящимся сердцем слушала торопливую речь мамы. В комнату вошла заспанная тетя Катя. Я бы посмеялась над ее видом: торчащие в разные стороны волосы, лицо, словно после хорошей попойки, да еще пижама с котятами, но сил не хватало даже на улыбку.
– Мам, я тороплюсь. Давай вечерком поговорим?
– Ну ладно, дочур. Поздравляю тебя с первым учебным днем. Пусть тебе сопутствует успех.
– Спасибо, мамуль.
– Целую, до вечера.
– И я тебя. Пока.
Я сразу же нажала кнопку отбоя и повернулась к тете Кати, потягивающей кофе. На столе стояла кружка и для меня, но вранье не способствовало аппетиту.
– Спасибо, – поблагодарила я, принимаясь за горячий, ароматный напиток, – извини, что разбудила, – смущенно добавила, делая небольшой глоток, скорее для вида.
Крестная отмахнулась и вышла на лоджию, покурить. Как ни странно, я выпила весь кофе. Кинув в сумку телефон и гигиеническую помаду, попрощалась с тетей Катей, но она, по всей видимости, еще не проснулась, поэтому не обратила на меня никакого внимание.
Выйдя из подъезда, я включила музыку в телефоне и надела наушники, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Но даже зажигательная «Где ты пропадал?» Рианны не смогла этого сделать. Хотя музыка, может и зажигательная, а вот сам текст песни далек от позитива. В конечном итоге, на работу я прибыла в еще более подавленном состоянии, чем проснулась. Хмурые лица моих коллег позитива не добавили.
Я пришла за тридцать минут до начала рабочего дня, как мне и сказали, но выяснилось, что к этому времени необходимо быть уже в униформе.
– Токарева, а почему ты еще не готова? – обратилась ко мне Алла Ивановна, войдя в раздевалку. Я оглянулась и только сейчас заметила, что из официантов здесь лишь я. Мысленно ругнувшись, начала оправдываться:
– Извините, я не знала, что…
– Незнание законов не избавляет от ответственности. Надеюсь, что о штрафах ты осведомлена. Минус пятьсот рублей за опоздание, – перебила она меня, едва шевеля тонкими губенками.
Если бы не красная помада, то их едва ли можно было заметить.
Признаюсь честно: я в шоке. Нет, меня предупредили о штрафах и многих других вещах, но я же не опоздала, а потому надеялась на понимание со стороны Змеищи. Моя наивность в очередной раз сыграла со мной злую шутку. Вновь вспоминаются слова тети Кати: «Это Москва, деточка! Здесь с тобой никто церемониться не будет!» или эпизод из фильма Триста спартанцев: «Это Спарта! Слабакам тут не место!» И жесткий пинок в грудь. Мое состояние на данный момент можно обозначить емко: Аллочка с размаху заехала мне своей шпилькой. Отличный день, не находите? Сюрприз за сюрпризом. Не зря я их ненавижу. В эту минуту начинаю понимать своих коллег – будешь тут доволен жизнью.
Переодевшись, вышла в зал и растерялась, не зная, что делать. Но понаблюдав за ребятами, влилась в работу: начала протирать столы, расставлять цветы, перемывать пепельницы в зале для курящих. Работы было куча, я даже не заметила, как ресторан открылся, и появились первые посетители.
– Эй, ты чего такая кислая? – подлетел ко мне Стасик, когда я пошла за майкросом (машина для введения заказа, отправки его повару и бармену).
– Меня оштрафовали, – тяжело вздохнув, призналась я.
– О, детка, подожди, это еще только начало. Сегодня твой первый день. Ты отсюда уползешь, только когда Алка высосет всю кровь, – вставила свои пять копеек Ксюха, проходя мимо.
– Ксю, не нагоняй жути. Иди лучше, куда шла, – распорядился Стас и помахал девушке рукой, когда она собиралась что-то сказать. Ксю на минуту задержалась, чтобы показать язык, а после скрылась в дверях подсобки. Стас, усмехнувшись, покачал головой. Между ними царила приятельская атмосфера. Мне нравилась эта парочка: эфемерная, рафинированная блондиночка с лицом ангела и языком-бритвой и смуглый брюнет, похожий на дьявола, с манерами хорошо воспитанного дэнди. Они казались небом и землей, но все же кое-что общее у них имелось – оба помешаны на тряпках и своей внешности. Причем Стас, как мне казалось, даже в большей степени, чем Ксюша. Поначалу я подумала, что он гей, но вскоре меня просветили насчет метросексуалов.
