– Два с половиной.
– Однако не слабо бомбишь, – похвалил он, хотя, конечно, для него два миллиона долларов – это ни о чём, но Гладышев прекрасно понимал, сколько можно заработать на выступлениях и спорткомплексе, поэтому дивился не просто так. Я действительно потрудилась на славу, так что гордиться было чем. Но сейчас предпочла отшутиться.
– Сама не ожидала. У меня же знаешь, какая натура: я могла бы работать и за аплодисменты, главное, чтобы залы были полны восхищения.
Гладышев рассмеялся. Дальше разговор зашёл о Сашке, о том, как подготовить его к переменам в жизни и стоит ли вообще срывать с привычного места, учитывая, гражданство, сложности адаптации, качество образования и последние события. Безусловно, это был очень серьёзный шаг, который следовало делать крайне осторожно, но мы были полны решимости исправить свою ошибку и построить для нашего ребёнка полноценную, нормальную семью: с совместными ужинами, завтраками, чтением книжек на ночь, поездками в отпуск и походами в зоопарк. Поэтому решили проконсультироваться с психологом, как сделать это с наименьшими потерями.
Мы ещё много о чём говорили, пока не обнаружили, что на часах уже четыре часа утра.
– Ни хрена себе! – ёмко высказался Олежа, глянув на дисплей телефона. – Давай поспим, а то у меня рейс через шесть часов.
– Давай. Только… сначала ответь на вопрос, – тихо попросила я. Мне было неловко и даже стыдно столь явно демонстрировать свою заинтересованность, но и оставаться в неведенье я больше не могла.
– Какой? – нахмурился Гладышев.
– Тот самый, – тяжело сглотнув, тихо произнесла я, не в силах спросить прямо, но Олег понял.
– Ты всё про эту свадьбу? – едва сдерживая улыбку, уточнил он.
– Про неё, – подтвердила, отводя взгляд и собравшись с силами, наконец, спросила. – Так что? Собирался жениться или нет?
– Честно или приятно? – выдал он наше коронное, у меня же внутри будто что-то оборвалось. Тугой, тяжелый узел из толстого каната, что висел неподъёмным, тянущим куда-то вниз, грузом в груди, затянулся с такой силой, что дышать стало невыносимо.
– Значит, всё-таки собирался, – помертвевшим голосом заключила я.
– Только, чтобы добавить плюс к имиджу, Ян, – тяжело вздохнув, подтвердил он мои опасения, затянув пресловутый канат с такой силой, что волокна треснули и ударили горячим хлыстом по сердцу.
– А что же сейчас? – проглатывая колючий ком, неимоверным усилием воли подавила едкую боль и горечь.
– Ничего. Мы расстались, – невозмутимо пожал он плечами. Во мне же подняла голову какая-то ядовитая злость.
– Вот так просто? – не смогла я сдержать иронию.
– А что тут сложного? У нас с ней…
– Не хочу знать, что у вас там с ней, – вырывается у меня прежде, чем успеваю отфильтровать. Понимаю, что веду себя по-детски, но не получается у меня спокойно реагировать, когда дело касается этой Алисы. Я слишком много ночей провела, съезжая с катушек от боли, представляя их вместе.
Столько слёз, столько метаний, столько литров коньяка, когда на стену лезешь от отчаянья и безысходности, а у него, оказывается, просто плюс к имиджу.
Проклятое мужичьё! Сволочь!
Так, надо успокоится.
– Малыш, послушай…
– Нет, Олег, не надо, – жестом останавливаю его, отстраняясь, и втянув с шумом воздух, перевожу на него взгляд. – Прости, это глупо, – признаюсь со смешком. – Просто… Да просто я люблю тебя, Гладышев, слишком люблю – вот и все причины!
Олег притянув, укладывает меня обратно и нависнув надо мной, ласково проводит ладонью по моей щеке, проникая своим взглядом в самую душу.
– А я люблю тебя, Ян, – шепчет он. – Слишком люблю, так что нет никаких причин.
У меня внутри всё переворачивается от его признания, и причин действительно не остается, когда он приникает к моим губам в томительно-нежном поцелуе, чувственно лаская языком, отчего кровь вскипает в венах. Притягиваю его ещё ближе, зарываюсь пальцами в мягкие волосы, и начинаю медленно посасывать его ритмично двигающийся язык, поглаживая коленом твердеющий член. У Гладышева вырывается мучительный стон, который отдается во мне не меньшей мукой. Втягиваю судорожно воздух и едва ли не рычу от этой необходимости сдерживаться. Хочется плюнуть на всякую осторожность и, наконец, уже получить своё, но словно в ответ на мои шальные мысли, спину простреливает резкая боль. От неожиданности замираю и прикусив Гладышеву губу, болезненно морщусь, во рту же разливается солено-сладкий привкус его крови. Олег обеспокоенно смотрит на меня, прикладывая пальцы к израненной губе.
– Прости, – выдыхаю на автомате, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от боли.
– Тсс, – успокаивающе гладит он меня по лицу. – Я – дурак, забылся совсем. Мы всё ещё успеем, малыш.
Я согласно киваю и выдавливаю из себя улыбку.
– Может, врача позвать? Как ты себя чувствуешь?
– Всё нормально, – успокаиваю его, хотя состояние просто кошмар: швы дёргает, мышцы сводит, но это ещё цветочки в сравнении с тем, как меня ломает от желания. Ощущение, будто между ног работает отбойный молоток – так пульсирует, что можно смело новый бит записывать, мокрое кружево трусиков неприятно холодит промежность, грудь ноет – в общем, вся прелесть недотраха.
Не будь между нами шесть лет разлуки, мы бы, конечно, аккуратненько сбросили напряжение, но сейчас этого было мучительно мало, а хотелось всего и сразу, поэтому мы решили отложить это до лучших времен, а пока всё-таки поспать. Правда, выспаться нам тоже толком не удалось.
Разбудили нас через пару часов, и началась суета: осмотры, процедуры и прочие издевательства над моей полусонной тушкой, после приехали мама с тетей Катей и как по заказу застали Гладышева, выходящим из душа. Многозначительно переглянувшись, они отравились в кафетерий, Олеженька же развеселившись, пожелал удачно перемыть ему кости и, переодевшись в привезенный шофером костюм, отправился в аэропорт, оставив меня на растерзание этим кумушкам.
Они, естественно, не заставили себя ждать и с порога накинулись с вопросами.
– Это то, о чём я думаю? –начала допрос тётя Катя.
– Смотря, что ты думаешь, – едва сдерживая улыбку, уклончиво отозвалась я, зная, что они сгорают от нетерпения.
– Янка, завязывай тут примадонну из себя строить, рассказывай давай. У меня чуть инфаркт не случился, когда он полуголый появился, – возмутилась крёстная, вызывая у нас с мамой смех.
– От чего? От возбуждения что ли? – подколола я её, принимаясь за завтрак.
– Ага, аж коленки подкосились, – ничуть не смутившись, со смешком парировала тетя Катя. –Рассказывай, не томи! Что у вас? Страстное примирение? Разморозило дурня?
– Разморозило, – кивнула, не в силах сдержать счастливую улыбку, до меня только сейчас начало в полной мере доходить, что судьба подарила нам еще один шанс.
