– Янка, в какого ты такая ревнушка? – покачав головой, рассмеялся он и притянув к себе, смачно поцеловал в губы, шепча. – Не помню никаких баб. Только ты – самая красивая, самая сексуальная, самая желанная, роскошная, неповторимая, единственная, самая любимая, одна такая на свете женщина…
– Гладышев, сколько ты выпил? – засмеялась я, зардевшись от удовольствия.
– А причем тут выпил? Я трезвый такого же мнения.
– Мнения-то может и такого, но хрен бы ты его озвучил.
– Ну, значит, сегодня твой день, – выдала эта нахальная рожа.
– Сволочь ты, Гладышев.
– Сволочь, – согласился он и посерьезнев, нежно скользнул ладонью по моей щеке. – Янка…
– Да, любимый?
– Люблю тебя, – шепнул он. – Больше жизни люблю.
Я задрожала и сглотнув подступившие слезы, просто кивнула и прильнула к его груди, крепко-крепко обняв. И столько было в этом простом объятие, что невозможно выразить словами.
Не знаю, сколько мы так просидели, наслаждаясь близостью и молчанием, но тут на горизонте замаячил Макдоналдс, и я поняла, что зверски хочу есть.
– Давай, купим что-нибудь перекусить, – попросила, оторвавшись от Гладышевской груди.
– А что ты хочешь?
– Не знаю, но только без пафоса, я не при параде.
– Твоя любовь к фастфуду ещё жива или шаурмечки канули в лету?
– Будешь теперь всю жизнь припоминать?
– Конечно, одно из самых ярких впечатлений в моей жизни, – хохотнул он.
– Вместо того, чтобы посмеиваться, взял бы тогда и поразил моё воображение, – бросила я вызов.
– Ладно, – пожал он плечами типа – легче легкого, поэтому я решила усложнить задачу.
– Сейчас, в течение часа.
– Хорошо, – кивнул с таким же невозмутимым видом и постучав водителю, велел остановиться, после чего одел пальто и вышел.
Я с улыбкой следила, как он о чём-то договаривается по телефону, уверенная, что это наверняка будет поездка в Европу или что-то такое грандиозное, но когда через час Гладышев привез меня в Подмосковье, на какое-то поле, где нас ожидал воздушный шар с накрытым столиком, цветами и теплыми пледами, я обалдела.
– Ну, как? – с улыбкой уточнил он, когда мы поднялись над Москвой и первые лучики солнца окрасили небо в нежно-розовый цвет.
– Волшебно. У меня нет слов, – восторженно выдохнула я, завороженная открывшимся пейзажем. Это было непередаваемо – прекрасно: морозная синева, белоснежный искрящийся снег, роскошный вид на мерцающую новогодними огоньками Москву, снежные шапки на верхушках деревьев, проплывающих далеко внизу и конечно же, необыкновенно –нежный рассвет, разлившейся в небе над еще не проснувшимся, затихшим городом – всё это дарило ощущение, будто мы попали в сказку. Очарованная, я даже забыла, что хочу есть, хотя стол ломился от моих любимых блюд. Не представляю, как он всё это организовал за час, хотя это же Гладышев…
– Признаю, Олег Александрович, вам удалось поразить моё воображение, – решила я отдать ему должное.
Он хмыкнул, но тут же с тяжелым вздохом признал:
– И всё же не настолько, как ты моё тогда.
– Ну, тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе смириться, любимый.
– С чем?
– С тем, что твоя женщина – королева эпатажа, – отсалютовала я бокалом с глинтвейном.
– Иди сюда, королева моя, – притянул он меня к себе и обняв, нежно поцеловал, оставляя лёгкий отпечаток своей улыбки на моих губах, ласково дразня языком и посылая по телу колкие мурашки, отчего я задрожала. – Замёрзла?
– Нет, хотя от трусиков не отказалась бы, – призналась я шёпотом.
– Не провоцируй меня, малыш, а то пилот пополнит список людей, которым тебе стыдно смотреть в глаза.
– Ах, вот как?! А кто говорил, что не занимается сексом в общественных местах? – пожурила я его, делая глоток терпкого глинтвейна.
– Без понятия, какой-то идиот. С такой женщиной, как ты я занялся бы им даже на кладбище.
– Однако, – хохотнула я и впилась в его губы глубоким поцелуем.
Так мы и дурачились весь полёт, словно шестнадцатилетние подростки: целуясь каждую минуту, болтая обо всякой ерунде, дразня друг друга, попивая глинтвейн и наслаждаясь восхитительным пейзажем.
В квартиру к Гладышеву мы приехали уже в разгар утра, довольные, счастливые, но дико уставшие, поэтому несмотря на то, что безумно хотели друг друга, решили, что сначала нужно поспать.
Вот только планам нашим не суждено было сбыться. Как только открыли дверь, навстречу нам вышла Алиска, вызывая у меня шок, а у Гладышева изумление.
Глава 7
«Иногда в сорок лет, действительно, все только начинается. И пожалуй, я впервые рад, что ошибся. Рад, что мне в жизни выпал еще один шанс построить семейное счастье. Да, несмотря на все сложности между нами, я хотел пройти свой дальнейший жизненный путь с моей Чайкой…»
(с) Олег
Женщины полны сюрпризов – это знает каждый. Я же тот везунчик, который постоянно в этом убеждается.
Никогда бы не подумал, что Алиска настолько планочная. Теперь же не знаю, то ли смеяться, то ли уносить ноги, пока моя львица не очухалась и не устроила этой планочной, и мне с ней за компанию хорошенький разнос.
П*здец! Что вообще творится в Алискиной голове?! У неё от злости крыша поехала или она настолько поверила в то, что любит меня и теперь в отчаянье?
У меня всё-таки вырывается смешок, хотя ни хрена смешного в происходящем нет, особенно, если учитывать Янкин темперамент. Но вот тут-то я и получаю самый большой сюрприз.
Вместо наездов, язвительных комментариев и психов, Яна Владимировна просто кивает Алиске и повернувшись ко мне, мягко касается моей руки со словами:
– Я в душ, любимый. По–быстрее решай все вопросы, нужно сыну позвонить.
После, не глядя на мою бывшую, словно той и не существует вовсе, она с видом королевы направляется в спальню, и если раньше её пафосные выходки меня веселили, то теперь они были так естественны и элегантны, что я не мог отвести взгляд. Смотрел и признавал, что она не просто королева эпатажа, а самая что ни на есть настоящая королева. Невероятная, роскошная, со сбивающей с ног энергетикой и харизмой. И от одной лишь мысли, что эта шикарная женщина от кончиков роскошных волос до кончиков аккуратных пальчиков с идеальным маникюром принадлежит мне, напрочь сносило крышу, как какому-то щеглу.
Хотелось вышвырнуть к чертям Алису, ворваться в спальню, и застав свою девочку обнаженной, встать перед ней на колени, раздвинуть её охренительные ножки и вылизать всю, вспоминая, какая она сладкая на вкус, а потом войти в неё такую горячую, влажную, тугую, и каждым толчком повторять: «моя, моя, моя…».
