– О, кошмар, – скривилась Янка, аккуратно вытираясь после душа.
– Да, переборщили мы с тобой, – согласился я, так как мне и самому было совсем не кайфово.
– Теперь еще и задница болит. Ты мне все-таки что-то порвал, – стенала она, веселя меня.
– Ничего я там тебе не порвал. Первый раз всегда больно.
– Это ты из личного опыта? – насмешливо уточняет она и отбросив полотенце, натягивает мои шорты.
– Получить захотела? – показав ей кулак, принялся я завязывать галстук.
– Спасибо, любимый, получила уже… во все щели, – натянув футболку, отправила она меня в нокаут.
– Чайка, ты… Я в шоке, короче, – хохотнул я, качая головой, не в силах подобрать слова.
– Угу, – улыбнувшись, чмокнула она меня в губы и соорудив на голове шишку, спросила. – Что хочешь на завтрак? Овсянку?
– Нет, с овсянкой я завязал, – парирую с усмешкой скорее самому себе.
– Неужели?! – театрально хватается она за сердце. – Гладышев, ты меня пугаешь. Завязывай, а то испортишь нам погоду на Новый год.
– Тебе не угодишь: то погоду порчу, то зануда.
– С твоим занудством, Олеженька, я уже смирилась, а вот с плохой погодой вряд ли получится.
– Ну, тогда овсянку. С грецким орехом и бананом.
– Правильно, менять привычки надо постепенно, – одобрительно кивает она и уходит на кухню.
Через десять минут застаю её возле плиты. С мягкой, счастливой полуулыбкой на губах, она медленно помешивает кашу и попивая кофе, смотрит задумчивым взглядом на суету за окном. И настолько эта домашняя, умиротворенная картина поражает меня, что я, как идиот застываю в дверях и завороженно наблюдаю за Янкой, понимая, что вот именно сейчас впервые за последние шесть лет по-настоящему счастлив.
– Ты чего там застыл? – заметив меня, с улыбкой интересуется она.
– Любуюсь тобой, – оторвавшись от косяка, подхожу к ней и обняв со спины, заглядываю в кастрюлю. – Мм, выглядит аппетитно.
– А ты сомневался?
– Нет.
– На, попробуй, нормально или еще посахарить, – подув, протягивает она мне ложку с овсянкой. Я пробую и с сосредоточенным видом жую.
– Сойдет, но в следующий раз сахара поменьше и молока побольше, – изо всех сил сдерживая улыбку, подвожу итог. Чайка изумленно замирает, а потом как-то опасно приподнимает ложку, поэтому я спешу успокоить мою тщеславную львицу. – Да шучу-шучу. Вкусно, малыш. Нереально просто. В жизни такой вкусной каши не ел.
– Ой, – отмахивается она. – Не п*здите, Олег Александрович.
– Серьезно! Вообще никто так не умеет как ты.
– Ага-ага, – смеется она, а щечки тем не менее розовеют от удовольствия.
Пока она готовит на стол, я, как и всегда по утрам, звоню сначала Леське, потом Сашке. Поболтав с ним, мы принимаемся за завтрак. Точнее, я ем, а Янка, не отрываясь, смотрит на меня.
– Что? – не выдержав, спрашиваю, когда на ее губах расцветает нечто похожее на материнскую улыбку.
– Любуюсь тобой, – тихо отвечает моя девочка, и нежно коснувшись моей щеки, медленно обводит контур лица. – Соскучилась по тебе сильно.
– Надо было сразу рассказать про этого мудака, а не шифроваться.
– Надо было, – соглашается она и тяжело вздохнув, добавляет. – Прости, вечно я создаю тебе проблемы.
– Не думай об этом, я все решу. Скорее всего, уже сегодня.
– Знаю. Ты всегда все решаешь. Долго будешь занят?
– К пяти часам освобожусь. А у тебя какие планы? Еще нужно где-то выступать?
– Нет, это был последний корпоратив, так что до середины января я свободна.
– А дальше?
– А дальше… у меня сольный в марте, отменить его очень сложно. Все билеты в Крокус давно проданы. Но я буду не сильно занята, просто надо ездить на репетиции, а вечером уже дома. Надеюсь, ты не против? – осторожно уточняет она.
– Против, если ты собираешься выступать в чем-то похожем на тот… презерватив, что был на тебе вчера.
– Между прочим, этот «презерватив» от Версаче, – насмешливо отмечает она.
– Да хоть от самого Господа – Бога. Моя женщина не будет сверкать сиськами на всю страну! – отрезаю я.
– Как скажешь, костюмы перешьют, – просто пожимает она плечами и поднявшись, начинает убирать со стола.
– И что вот так просто? – недоверчиво вскидываю бровь, ожидая подвоха.
– А что тебя удивляет? Жизнь научила меня отделять зёрна от плевел, – с невеселой усмешкой произносит она.
– Просто никак не привыкну, что тебе уже не восемнадцать, малыш, – притянув ее к себе, признаюсь я, разряжая чуть сгустившуюся атмосферу.
– И не привыкай, хочу быть вечно молодой, – шепчет Чайка мне в губы и взглянув в глаза, медленно целует, касаясь своим языком моего, разжигая в крови очередной пожар желания. Член моментально реагирует на ее близость и наливается кровью, стоит ей слегка потереться об мой пах своей попкой. Несколько минут позволяю себе насладиться сладкой пыткой, но потом собираю волю в кулак и отстраняю Янку, иначе пошлю все дела к черту и просто разложу её на столе.
– Мне пора, Ян, – с сожалением выдыхаю я.
– Хорошо. Продолжим вечером, – подмигнув, игриво прикусывает она мою нижнюю губу и нехотя поднимается.
– Продолжим, – ласково похлопав ее по заднице, тоже поднимаюсь из-за стола и направляюсь к двери.
– Я жду тебя к пяти, поедем в магазин закупать подарки и украшения, – кричит она мне из кухни.
– Хорошо, малыш. Не скучай.
– Уже скучаю, – выскочив в прихожую, шлет она мне напоследок воздушный поцелуй, вызывая совершенно глупую улыбку, с которой я проходил все утро вплоть до встречи с человеком, нанятым порыться в грязном белье Пронина.
Как я и предполагал, этот баран был по уши обмазан дерьмом. Но надо отдать ему должное, прижать его все равно было практически невозможно без должных связей. К счастью, связи у меня имелись, да и лазейку я нашел.
У Пронина были довольно мутные дела с вице – премьером, курирующим недропользования, а поскольку почти девяносто процентов доходов Пронина зависело именно от этой сферы, мне нужно было просто найти компромат на нашего дорогого зампреда, чтобы он угомонил своего подельника. А то, что именно он сумеет его угомонить, я даже не сомневался: девяносто процентов доходов – это не шутки. Один маленький законопроект и отлаженная система полетит к чертям, так что мне срочно нужно было прижать вице-премьера. Под силу это было только Гордееву, поэтому я сразу же позвонил ему и коротко обрисовал ситуацию. Его, конечно же, она обеспокоила, поскольку сохранить мою репутацию было, в первую очередь, в его интересах, так что он без лишних разговоров пообещал к вечеру решить вопрос с зампредом. Зная Гордеева, проблему с Прониным можно было считать решенной, поэтому я сразу же выкинул его из головы и переключился на работу, чтобы к пяти быть дома, где меня ждала самая прекрасная женщина в мире.
