Не знаю, что бы он ответил и что было бы дальше, но тут раздался сонный голос Сашки.
– Мама.
Мы резко повернулись к двери. Зайчонок застыл на пороге и с волнением оглядывал нас. Гладышев отступил от меня. Я же, вытирая слезы, поспешила к сыну.
– Сыночка, что случилось? – подхватив его на руки, поцеловала в мокрую от слез щечку.
– Сон плохой приснился. Я тебя звал, а ты не пришла, я боялся выходить, – пожаловался он. Я прижала его еще крепче.
– Солнышко, мама не слышала. Прости, зайчонок, – покрываю его личико поцелуями и несу в спальню. – Пойдем, родной, мама уложит тебя спать.
– Нет, я боюсь. Знаешь, какой страшный сон мне приснился…
Пока я укладывала его в кроватку, он пересказывал свой кошмар, я по инерции кивала, но ничего не слышала. У меня вдруг начался отходняк, и меня трясло, как припадочную. Кровь шумела в ушах, и я ни о чем не могла думать, кроме того, что произошло. Поэтому, когда Саша уснул, выдохнула с облегчением. Поцеловав сына, встала и пошла проверить Олега. Он слишком много выпил, поэтому нужно было подготовить ему на утро антипохмельный набор, да и просто поставить рядом какой-нибудь таз на всякий случай. Вот только таз понадобился мне…
Когда я вошла в гостевую комнату, Гладышев уже спал. Вокруг кровати небрежно валялись его вещи, которые я на автомате стала собирать. За окном уже было светло, но все же еще недостаточно, поэтому, когда я увидела на воротничке пятно, не сразу поняла, что это. Но почему-то оно привлекло мое внимание, и я подошла к окну.
В следующее мгновение мой мир перевернулся. Сердце ухнуло с огромной высоты и болезненно сжалось. Я смотрела на след от розовой помады и задыхалась, лихорадочно ища логичные объяснения, как на месте, где бьется пульс моего мужчины может оказаться след от чужой помады.
Но с каждой секундой этого поиска, внутри у меня холодело от понимания, что объяснение может быть лишь одно – он был в эту ночь с другой женщиной, и воняет от него именно ей, а не клубом или баром.
Будто в подтверждение на тумбочке начинает вибрировать телефон. Смотрю на него немигающим взглядом, зная наверняка, что этот звонок – ответ на все мои вопросы и сомнения. Ответ, который я не хочу знать, но, тем не менее, словно сомнамбула подхожу к телефону. На дисплее просто номер. Дрожащими руками принимаю вызов, но он тут же обрывается. И я с одной стороны испытываю облегчение, а с другой – досаду. Но она длиться недолго, потому что следом приходит смс, расставившее все точки над «i»:
«Олег, это Соня. Зарядила телефон и решила сразу написать. Спасибо за эту ночь. Ну, и за все… Надеюсь, ты там живой? Я почти мертва, но не смогла ждать до утра))) Легкого пробуждения. Очень жду звонка.»
Телефон выпадает из моих задрожавших рук. И все … Во мне что-то медленно начинает умирать. Смотрю на спящего Гладышева, и от шока, растерянности и боли, не понимаю собственных чувств.
Меня будто оглушило. На ватных ногах выхожу из спальни. Иду куда-то, сажусь и просто смотрю в одну точку. Нет ни слез, ни истерики, ни желания убить этого козла. Нет, ничего. В душе поселяется какая-то пустота. И больше ничего не хочется: ни что-то создавать, ни менять, ни даже жить. Да и зачем, если, кроме ненависти и желания отомстить любимый человек ничего больше ко мне не чувствует? Когда я это осознала, руки не просто опустились, а их будто разом перебило.
Не знаю, сколько я так сидела, парализованная безнадежностью, в себя пришла только, когда передо мной появился Сашка.
– Мама, а ты почему здесь сидишь? – заглянув мне в лицо, спросил он.
– Не могу уснуть, сынок. А тебе опять плохой сон приснился? – сглотнув колючий ком в горле, обняла я его, вдыхая сладкий запах моего ребенка.
– Нет, просто выспался.
Я перевела взгляд на часы и с удивлением обнаружила, что уже разгар утра. В этот момент во мне что-то щелкнуло, и я поняла, что не хочу видеть Гладышева, не хочу что-то выяснять и вообще мне надо подумать, но поскольку состояние было кошмарное, то для начала необходимо было поспать, поэтому, собрав поскорее Сашку и кое-какие вещи, я вызвала водителя, чтобы отвез нас ко мне на квартиру.
По дороге вспомнила, что мама может быть не одна и позвонила ей, чтобы прощупать почву.
– Мамуль, привет. Спишь?
– Привет, дочур. А сколько уже время? – сонно потянулась мама и на заднем плане послышался голос Димки, поэтому я сразу же постучала водителю, чтобы изменить маршрут. Ставить маму в неловкое положение не хотелось, да и нарушать ее планы тоже. Пусть хоть у нее все будет хорошо.
– Да уже десять скоро.
– Ничего себе! А что у тебя с голосом, простыла? – сразу же подметила она мой сорванный от немого крика голос.
– Да, немного, – соврала я и поспешила свернуть разговор. – Ладно, мне пора, я просто позвонила пожелать тебе доброго утра.
– Доня, что случилось? – посерьезнела мама, в момент раскусив меня.
– Да ничего, мам, просто устала вчера и не выспалась, как следует. Сашке кошмар приснился, позвоню сегодня психологу, может, рано мы выдохнули с облегчением, – переключила я ее внимание на гораздо более серьезную тему. Теперь, когда я немного отошла от потрясения, стало до жути не по себе за то, что из-за всех этих разборок проигнорировала состояние своего ребенка.
– Не приведи Господь! – открестилась меж тем мама. – Конечно, позвони психологу на всякий случай, но я очень надеюсь, что это просто рядовой кошмар, а не нарушения психики и запоздалый ответ на всю эту ситуацию с тем уродом.
– Я тоже, – тяжело вздохнув, поцеловала я играющего в каких-то роботов Сашку.
– Мне во сколько сегодня подъезжать? Во сколько у вас мероприятие?
– Мам, я тебе после обеда позвоню, пока еще не знаю, пойдем ли мы на него, – отвечаю уклончиво, так как действительно не знаю, для чего нам теперь выходить вместе в свет и объявлять о наших отношениях, если Гладышев этой ночью трахался с какой-то Соней. Смогу ли я через это переступить? Пока не уверенна. Слишком тошно и больно.
Мы еще какое-то время болтаем с мамой, а после я прошу водителя отвезти нас к Мачабели. Наверное, только ей я смогу рассказать о том, что произошло и получить объективное мнение, и колоссальную поддержку. Пусть в последнее время у нас много разногласий по поводу работы, но она по-прежнему остается моим самым близким другом, и что бы не происходило, эту связь теперь не разорвать. Именно поэтому ей хватает всего одного взгляда, чтобы все понять. Но она не спешит ко мне лезть. Просто ставит передо мной чашку кофе с капелькой бренди и переключает внимание на Сашку: кормит его завтраком, болтает с ним, после завтрака уводит его в зал и включает ему какую-то игру на ноутбуке, и потом, наконец, берется за меня.
– Та-ак, что случилось? – тянет она, и, как и всегда, начинает день с бокала Вдовы Клико. – Тебе налить для настроения? – уточняет, наполняя фужер.
