– А ты думал, – хмыкнула она с задорной улыбкой, которая в следующее мгновение застыла на её соблазнительных губах оскалом. – Господи, и этот здесь!
Я медленно повернулся и увидел Пронина, сверлящего Янку задумчивым взглядом. Мне это совершенно не понравилось, поэтому, когда он переключился на меня, приподнял недоуменно бровь, на что он с усмешкой отсалютовал бокалом и вернулся к разговору с женой, озадачивая меня еще больше.
– И что это должно означать? – озвучила Янка мои мысли, когда я отодвинул для нее стул.
– Не знаю, но выясню, не переживай об этом, – скользнув ладонями по ее плечам, пообещал я. Она накрыла мою руку своей и сжала, как бы говоря: «не сомневаюсь».
Следующий час мы слушали пафосные речи о благотворительности, вели все эти бестолковые светские разговоры и считали минуты, когда можно будет покинуть сию ярмарку тщеславия.
– Олег, дорогой, здравствуй, – подплыла –таки Марина и приложившись щекой к моей щеке, расцеловала воздух, как бы невзначай отгородив меня от Чайки.
– Здравствуй, – отстранился я и, протянув руку Янке, выводя ее из-за спины Богомоловой, взорвал бомбу. – Познакомься, Марин, Яна – моя супруга.
Богомолова растерянно открыла рот, Чайка тоже застыла оглушенная, я же повеселился от души, глядя на их ошарашенные лица. Глупость, конечно, еще та, но, если честно, придумать ничего лучше не получилось. «Подруга», «спутница» или просто «Яна» звучало недостаточно весомо для обозначения места, которое моя девочка занимала. И это, кстати, наводило на определенную мысль…
– Вот как?! – воскликнула меж тем Марина, придя в себя, и натянув пластмассовую улыбку, перевела взгляд на Янку. – Ну, рада знакомству, Яна.
– Неужели? – хмыкнула моя язвочка и приторно улыбнувшись, протянула. – Взаимно…
– Поздравляю! Честно, я удивлена. Мы ведь ожидали совсем другой невесты, – кольнула она в ответ, но Янка хоть и напряглась, но ничем не выдала себя.
– Спасибо, мы рады, что сюрприз удался, – прильнув ко мне, любезно отозвалась она и, скользнув мне под пиджак рукой, на которой должно было быть кольцо, больно ущипнула за бок, отчего я едва не подпрыгнул на месте.
– Что ж, приятного вечера, жду хороших пожертвований, Олег, – пропела Марина и наконец, отчалила.
– И что это за цирк? – тут же набросилась на меня Чайка.
– Почему цирк? – пожал плечами, не зная, как объяснить свою выходку. Янка уставилась на меня во все глаза и тяжело сглотнув, недоверчиво уточнила:
– Гладышев, ты что, так предложение мне делаешь?
– Ну, не то, чтобы… Не совсем мой стиль, – протянул я и почесал затылок, не зная, как объяснить. Но она все поняла по-своему и усмехнувшись, покачала головой.
– Не надо на до мной так шутить, а то я могу ведь и согласиться, потом не выкрутишься.
– А кто сказал, что я хочу выкручиваться? – наклонившись, уточнил я шепотом, на что она закатила глаза.
– У тебя на лице все написано, Олег.
– И что же там написано?
– Ты и сам все знаешь, – отозвалась она тихо, отводя потухший взгляд, от которого у меня внутри все сжалось. Но, наверное, она все же была права. Я и в самом деле не совсем еще созрел, чтобы сделать ей предложение, вот только не потому что сомневался, просто не успел обдумать этот шаг, а так уж вышло, что я не умею делать что-то в порыве чувств или души, поэтому будет действительно лучше, если я как следует подготовлюсь.
Вот только как объяснить это любимой женщине? Не скажешь же: «Давай, я тебе по позже организую все по высшему разряду»? Но она и не стала дожидаться никаких объяснений. Вскинув гордо голову, выдавила улыбку и поправив мне галстук, глухо произнесла:
– Ладной, пойду с Духовой поболтаю.
– Малыш…
– Не надо, Олеж… Сначала все реши для самого себя, а потом ко мне приходи, – попросила она и направилась к Алле.
Я же от досады едва не взвыл.
Ну, вот почему я не могу быть проще? Ведь все равно рано или поздно женюсь на ней, так какого?
Все-таки придурок я неизлечимый! И все эти, прикованные к ней, восторженные взгляды присутствующих здесь мужиков, будто вторили моим мыслям и бесили в то же время. Почувствовав, что начинаю закипать, я отправился в туалет, чтобы немного успокоиться и привести мысли в порядок. Умывшись, и обсудив с одним знакомым парочку деловых моментов, я действительно успокоился, но стоило вернуться в зал и увидеть Чайку, разговаривающую с Прониным, как весь мой покой полетел к такой-то матери. Кровь забурлила и понесла по венам убойную дозу бешенства, я уже чуть было не ринулся к ним, выяснять, какого черта этому хрену надо от нее, как в голове что-то щелкнуло, призывая, остановиться и не вести себя, как ревнивый придурок.
В конце концов, сколько можно на одни и те же грабли прыгать? И так уже со своей ревность наломал дров дальше некуда, не хватало еще здесь устроить концерт. Да и, собственно, чего ради подходить? Янка вроде бы выглядит спокойной, значит – этот баран за рамки не выходит. Я же с ним давно уже все решил: только откроет рот – ему перекроют кислород со всех сторон. По связям ему со мной не тягаться, да и думаю, он не настолько идиот, чтобы наживать себе кучу проблем ради сомнительной мести. Чайка, конечно, шикарная баба, но даже она не стоит таких жертв.
Такие я себе доводы приводил, чтобы не сорваться с цепи и примитивно не разхерачить этому понторезу башку.
А хотелось, безумно хотелось!
Сидел и под столом кулаки сжимал до хруста, наблюдая, как он пожирает ее таким взглядом, от которого я просто зверел. Внутри все жгутом стягивало, вызывая удушье. Я старался не думать о том, что он трахал ее и знает о ней все то же, что знаю я: какая она на вкус; как пахнет, когда возбуждена; как у нее перехватывает дыхание, словно она сорвалась с обрыва, когда входишь в нее; как она громко кричит от наслаждения и замирает, когда кончает… Я, правда, старался не думать обо всем этом, но с каждой минутой меня затягивало все больше и больше, пока я неимоверным усилием воли не заставил себя переключиться на разговор соседей по столу. Помогло слабо, но хоть как-то отвлекло. К счастью, долго моя агония не продлилась. Через пару минут, показавшихся мне вечностью, Янка вернулась за наш стол, и сев, обеспокоенно заглянула мне в глаза.
– Все нормально? – прошелестела едва слышно.
– Ты скажи, – откинувшись на спинку стула, отозвался я совершенно индифферентно, хотя внутри все еще бушевал ураган.
– Он извинился, – усмехнувшись, сообщила она, вызывая у меня изумление. Вот уж такого поворота я точно не ожидал.
– Неужели? И ты ему веришь?
– Ну да, он такой…
– Какой? – язвительно уточнил я. Меня бесили любые намеки на их связь, и я ничего не мог с этим поделать, хоть и понимал, что выглядит это по-идиотски, о чем свидетельствовали Янкины потуги сдержать улыбку.
