– Слышь, ты – фраер, в своей семье будешь порядки наводить и нанимать, кого хочешь, а в мою еще раз сунешься, и я устрою весёлую жизнь тебе! – с угрозой процедил я, изо всех сил сдерживая клокочущее в каждой клетке бешенство.
Наймёт он, понторез херов!
По факту, безусловно, я облажался, не досмотрел. Но ни этому говножую мне что-то говорить! Однако у него на сей счет имелось другое мнение, и он, видимо, решил окончательно вывести меня из себя.
– Это кому ты, бл*дь, собрался веселую жизнь устраивать?! – вкрадчиво поинтересовался он, поднимаясь. Чайка испуганно вздрогнула и с такой мольбой уставилась на меня этим своим взглядом «не виноватая я», что меня аж перекосило.
Вечная жертва, мать её! Интересно, о чём она думала, приглашая сюда своего любовничка? Дура-дурой…
Наверное, если бы не Сашка, я бы высказал всё, что думаю о ней и её играх, но растерянный, полный слёз взгляд сына, отрезвил меня, и выдавив улыбку, я подмигнул ему, а после повернулся к этому нахохлившемуся петуху и холодно предупредил:
– Рот свой закрой! Еще раз при моем сыне выразишься, и тебя отсюда вышвырнут.
– Гладышев, ты говори да не заговаривайся, – насмешливо протянул Пронин, вызывая у меня удивление. Интересно даже стало, что он может. Захотелось проверить…
– Это тебе лучше не заговариваться, а то примут парочку весёлых законопроектов, и посмотрим, как потом запоёшь.
– Ну, попробуй, только боюсь, ты потом и петь не сможешь.
– Аккуратней, угрозы в адрес представителя власти чреваты статьей, а здесь столько свидетелей, – пожурил я его, как недоумка.
Судя по покрасневшей, лощеной роже, его взбесил мой тон. Он собирался что-то ответить, но Чайка, наконец, вспомнила, что она – мать, а не Елена Троянская и поставила точку в этом бестолковом трёпе:
– Так! А ну-ка, пошли отсюда вон! Оба! Оставьте меня наедине с моим сыном!
Я же только сейчас заметил, что Сашка плачет. Внутри всё сжалось, и накатила дикая ярость.
Твою мать! Ну, почему рядом с этой сукой всё летит к чертям?!
– Сынок…– начал было я, но подошедшая Ирина жестом попросила ничего не говорить.
– Сашуль, пойдем к маме, – с улыбкой протянула она руки к внуку. Саша потёр глазки кулачками и кивнув, потянулся к ней. Она забрала его у меня и направилась к Чайке.
– Мамино солнышко, мой любимый сыночек… – воскликнула Янка, улыбнувшись сквозь слёзы, когда Сашка бросился ей на шею и что-то затараторив, стал покрывать поцелуями.
Правда, у меня это всё вызывало отнюдь не умиление, а злость. Должен мой сын целовать эту… после какого-то грязного ублюдка! Но прежде, чем я успел высказаться, Мачабели жестом указала нам с Прониным на дверь.
– Ян, я… – хотел он что-то сказать, но Чайка сразу же прервала его.
– Сереж, пожалуйста, езжай домой, мне не нужна шумиха ещё и по этому поводу. Мы позже все обсудим, – пообещала она, даже не взглянув в его сторону.
– Хорошо, любимая, поговорим чуть позже, – снисходительно кивнул этот осёл и напоследок бросил, однозначно, чтобы взбесить меня. – Я пришлю охрану и хороших врачей.
От такой показухи у меня вырвался смешок.
Цирк, ей богу! И где только Чайка таких дебилойдов находит?!
Закатив глаза и ухмыльнувшись, я покинул палату.
– Чтоб тебя здесь больше не было, – бросил Пронину, направляясь к машине. Мне срочно нужно было побыть одному, прийти в себя и успокоить бушующие эмоции.
– Я у тебя что ли еще буду разрешение спрашивать, навестить мне мою женщину или нет? – процедил он, я же окончательно озверел.
– Свою можешь навещать, сколько твоей душе угодно, а мать моего сына – только с моего одобрения! – отрезал, вызывая у него оторопь. Я и сам понимал, что меня понесло. Но это бахвальное «мою женщину» подействовало на меня, как красная тряпка на быка.
Его женщина. Ну-ну…
– Гладышев, ты берега попутал что ли? Я, конечно, всё понимаю, но это твои проблемы, что ты в своё время лоханулся.
– У меня никаких проблем нет, так что угомонись и скройся уже, не маячь тут. Мне вашу интрижку разгребать вообще не досуг, – скривился я, садясь в машину.
– А тебя никто и не просит. Я всё равно развожусь.
– Ну, вот как разведешься – так и поговорим, а пока не порть «своей женщине» репутацию, – сыронизировал я и закрыв дверь, кивнул водителю, чтобы трогался.
Когда мы выехали с территории больницы, я поднял салонную перегородку и откинувшись на спинку кожаного кресла, с шумом втянул воздух. Меня трясло от бешенства, потому что да – я действительно лоханулся. Как идиот расчувствовался: Алиску послал, чтоб с этой стервой быть, мчался на всех порах, как придурок, покупал цветы, подарки, готов был чуть ли ни на брюхе перед ней ползать, а она не успела очнуться, тут же позвонила своему кобелю.
Сука! Чего, интересно, добивалась?
А как же «лишь бы с тобой где-нибудь рядом и как-нибудь навсегда»? Или очередной пафосный трёп, которому грош цена? Чайка ведь мастер драматических эффектов, я же – дебил, который на них ведётся.
У меня вырывается горький смешок, и такая усталость накатывает, что хочется… Да я даже не знаю, чего мне хочется. Все мои желания были связаны с ней. Как увидел её такую юную, наглую, вульгарную и умопомрачительно красивую, так потерялся, забыл, что можно желать что-то помимо неё. А сейчас…
Мне нужно было время, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, поэтому, когда раздался телефонный звонок и на дисплее высветилась Чайка, я поначалу решил не брать трубку, дабы не наговорить лишнего, но это же Яночка: если она чего-то хочет – она это получает.
Ну, ради бога… Вот только потом пусть не жалуется.
– Что хотела? – раздражённо отвечаю на звонок.
– Вижу, ты не слишком рад, что со мной всё в порядке,– невесело усмехнулась она.
– Не говори глупости! – скривился я, она же будто не слыша, продолжила:
– Наверное, надо было умереть, чтобы ты был хоть чуточку любезней.
– У тебя есть с кем любезничать, так что давай ближе к делу.
Чайка тяжело вздохнула, а потом отправила меня в нокаут.
– Гладышев, прекрати вести себя, как обиженный мальчик, тебе не идёт.
– Что? – поперхнулся я, она же опять тяжело вздохнула, словно я её дико утомил.
– То! Я знаю, что ты ночью приезжал… мама рассказывала, – бросила она запальчиво, словно уличила в чём-то, а во мне тоже какой-то упрямый ребёнок проснулся, и я невозмутимо парировал:
– И?
– Просто приезжай. Давай, поговорим, – устало попросила она.
– Сейчас не лучшее время для разговоров.
– Пожалуйста, я тебя прошу. Я больше так не могу… Не после этого кошмара.
