Холодным туманным утром 20 ноября 1805 года, когда начались военные действия при Аустерлице, император Александр I наконец-то увидел свою армию не на параде, а в бою. Он находился в центре позиций союзных войск, на высотах между деревнями Працен и Блазовиц. На его глазах русские мушкетерские полки Новгородский, Апшеронский и Смоленский, Малороссийский гренадерский, идущие в походной колонне, без охранения, с незаряженными ружьями, были у деревни Працен внезапно атакованы превосходящими силами противника (дивизия генерала Вандама). Солдаты и офицеры Новгородского полка, составлявшие голову колонны, тут же обратились в бегство, потеряв четыре полковых знамени. На помощь своим бросился Курский мушкетерский полк, и в этой героической, но безрезультатной атаке более половины его состава было уничтожено.
Трусость и мужество, презрение к смерти и страх ее, паника, превращавшая вроде бы отлично вымуштрованные полки в обезумевшие бегущие толпы, и сила духа, позволявшая горстке храбрецов противостоять вражеской армаде, – все это было на поле Аустерлица, и Александр Павлович имел возможность всерьез задуматься о сущности трудной профессии воина…
Теперь, в декабре 1807-го, слушая рассказ Дуровой-Черновой о походе ее полка в Пруссию, он хорошо представлял себе, каким испытаниям добровольно подвергла себя молодая женщина и о каком суровом счастье – служить в его армии в годы грядущих войн – она просит. Беспрецедентное, не имеющее аналогов в истории решение государь принял, судя по всему, еще при первой встрече с героиней.
«Если вы полагаете, – сказал император, – что одно позволение носить мундир и оружие может быть вашею наградою, то вы будете иметь ее… И будете называться по моему имени – Александровым!.. Не сомневаюсь, что вы сделаетесь достойною этой чести отличностью вашего поведения и поступков; не забывайте ни на минуту, что имя это всегда должно быть беспорочно и что я не прощу вам никогда и тени пятна на нем!..»
Последние слова нуждаются в расшифровке.
Итак, покоренный силой духа русской амазонки, государь наградил ее с поистине царской щедростью:
– знак отличия Военного ордена;
– производство в чин офицера;
– определение на службу в Мариупольский гусарский полк;
– единовременное денежное пособие в сумме двух тысяч рублей для приобретения строевой лошади и мундира, обещание и впредь помогать своей крестнице материально;
– определение ее сына Ивана Чернова в столичное военно-учебное заведение на казенный кошт.
Но нужно обратить внимание на условие, сформулированное Александром Павловичем: «…не забывайте ни на минуту, что имя это всегда должно быть беспорочно и что я не прощу вам никогда и тени пятна на нем…». В такой завуалированной форме царь предупредил пылкую «кавалерист-девицу»: не заводите никаких романов у вас в полку. Иными словами, ей отныне предстояло забыть, что она – женщина, отказаться от модели поведения великосветской дамы: кокетство, амурные приключения, желание покорять мужские сердца. Следующий пункт негласного договора: прошлая жизнь героини. Никогда и нигде она не должна упоминать публично о своем муже и ребенке, ибо государь не может поощрять уход женщины из семьи, так как это идет вразрез с традициями общества. Кроме того, их беседа должна остаться тайной для всех, и Надежда Андреевна не имеет права разглашать условия их договора.
Дурова согласилась. Она дала слово чести офицера своему обожаемому монарху в том, что будет исполнять все неотменно и беспрекословно, и слово свое сдержала. Легко ли далась ей подобная ноша? Наверное, нет. Однако не в характере Надежды Андреевны было отступать под напором обстоятельств, колебаться, жалеть о содеянном, искать сочувствия у посторонних людей. В своей книге предстает она человеком железной воли, целеустремленным, мужественным, готовым к подвигу и самопожертвованию…
Дальше, по словам Надежды Андреевны, все получилось очень просто. Александр I сообщил ей: «завтра получите вы все ваши документы и деньги от Ливена (военный министр. – А.Б.) сколько вам надобно будет на дорогу и на обмундировку…»
«Завтра» – это абсолютно нереальный срок для оформления столь сложного дела в канцелярии любого уровня. Документы неизвестно откуда вдруг появившегося в русской армии корнета Александра Андреевича Александрова в Военно-походной канцелярии Его Императорского величества делали в страшной спешке, не глядя в календарь, вписывая в одни бумаги вымышленные сведения и забывая указать другие, входящие как бы в один блок с ними. Оттого, наверное, и возникли в них противоречия, о которых давно спорят исследователи.
Так, например, Высочайший приказ об определении состоящего по армии корнета Александрова в Мариупольский гусарский полк датирован 6 января 1808 года. Он был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (№ 5 от 17 января 1808 года, с. 51). Сопроводительное письмо, с которым вышеназванный офицер прибыл в свою воинскую часть, имеет другую, более раннюю дату: 3 января 1808 года. Сама же Дурова в книге пишет: «1808 год. 15 января. С этого дня, с этого счастливейшего дня жизни моей началось для меня новое существование! Открылась перспектива блистательная, славная, единственная в своем роде…»
Кроме сопроводительного письма, она должна была привезти в полк и сдать в канцелярию свой новый, уже офицерский формулярный список. Он не найден. Но существует формулярный список поручика Литовского уланского полка А. А. Александрова, составленный в январе 1815 года. В нем указано: «Принят корнетом в Мариупольский гусарский полк 1807 года Декабря 31-го». Как же так? Произведен в офицеры в январе 1808 года, принят в полк в конце декабря 1807 года…
Рядовой Мариупольского гусарского полка. 1809–1811. Из кн. «Историческое описание одежды и вооружения Российских войск». СПб., 1900, т.11, № 1508
Там есть еще одна загадочная запись: «Крестьян за отцом его в Вятской губернии мужска пола 150 душ». Кто придумал эту цифру, неизвестно. К реальному финансовому положению семьи Дуровых она никакого отношения не имеет. Как уже говорилось в предыдущих главах, таким состоянием они никогда не владели.
Снабдив Надежду Андреевну несуществующими крепостными, чиновники из Военно-походной канцелярии Его Императорского Величества забыли сочинить и оформить самый главный, исходный в биографии любого офицера документ – высочайший приказ о производстве в первый офицерский чин. Согласно законам Российской империи такой приказ должен был существовать обязательно. В нем описывается вся предыдущая служба кандидата в офицеры: где, кем и когда он служил, с точным указанием на даты, названия воинских частей и его должности в них. Этого приказа тоже нет. Его долго искали в Инспекторском департаменте Военного министерства, когда оформляли отставному штабс-ротмистру Литовского уланского полка Александрову пенсию, но так и не нашли.
В общем, вопреки государственным установлениям, по одной лишь воле монарха 17-летний дворянин из Вятской губернии Александр Андреевич Александров возник в России, точно призрак, – как будто из воздуха и сразу – корнетом. Судя по документам, ничего общего с коннопольцем Александром Васильевичем Соколовым, дворянином Пермской губернии, он не имел. Однако в формулярный список юного корнета внесли записи об участии в боях при Гутштадте, Гейльсберге и Фридланде, где мариупольские гусары вообще не были на поле битвы.
