Между тем, согласно справке Инспекторского департамента Военного министерства, подготовленной в январе 1824 года, «кавалерист-девице» в течение ее службы в гусарах были пожалованы следующие суммы: в январе 1808 года на обмундировку и проезд к Мариупольскому полку 1050 руб.
15 марта 1808 года 500 руб.
6 июня 1809 года 300 руб.
19 декабря 1810 года 500 руб.
4 марта 1811 года 500 руб.
Ее должностной оклад достигал 200 рублей в год плюс выдача денег на питание («рационы») 48 рублей в год. Таким образом, Надежда Андреевна могла располагать ежегодно примерно 543–748 рублями и, вероятно, относилась к числу наиболее состоятельных офицеров Мариупольского гусарского полка.
Как пишет Давыдов, «скудное жалованье майорское» вместе с «рационами» составляло годовойдоход в 620 рублей. Оно позволяло командиру гусарского эскадрона Я. П. Кульневу помогать престарелой матери, покупать мундирные и амуничные вещи, а также держать открытый стол для обер-офицеров своего подразделения, ежедневно угощая их щами, гречневой кашей с мясом и рюмкой водки. Правда, современники, знавшие Кульнева, указывали на одну «статью экономии» в бюджете прославленного героя Отечественной войны 1812 года – он шил повседневный мундир из солдатского сукна с отделкой не из серебра, а из гаруса, с пуговицами не серебряными, а оловянными.
Такое, однако, допускалось. Еще в 1803 году командному составу гусарских полков разрешили заменять золото и серебро на мундирах шелковыми шнурами, галунами и бахромой. В 1809 году «для облегчения гг. гусарских офицеров в издержках» император Александр I распорядился мундиры с золотом и серебром надевать только на большие парады и смотры, а для повседневной службы иметь их с гарусным (то есть сделанными из мягкой крученой шерстяной пряжи) прибором.
Конечно, доломан и ментак из солдатского сукна да еще с гарусной отделкой – вещи, не подходящие для армейского франта корнета Александрова. Но, с другой стороны, совсем не похожа Надежда Андреевна на человека, который не умеет «распоряжаться деньгами». Наоборот, ее деятельность на поприще литературы в 1836–1841 гг. говорит о том, что деньгам она счет знала и сумела тогда собрать сумму, достаточную для покупки дома в городе Елабуге.
Однако причина для перехода в другой полк все-таки существовала. Не исключено, что она была связана с ее сыном. Ведь в начале 1811 года Дурова находилась в Петербурге, там, где в Императорском военно-сиротском Доме учился восьмилетний Ванечка Чернов. Получив 4 марта 1811 года деньги от императора, «кавалерист-девица», видимо, была вынуждена потратить их не на офицерскую униформу, а на что-то другое. Потому уже 11 марта того же года она вновь обращается к царю и просит, во-первых, о продлении отпуска, во-вторых, о новом вспомоществовании. Эту просьбу надо было подкрепить серьезным объяснением, и она говорит о переводе.
Что же задержало корнета Александрова в столице?
Ответа на вопрос нет, и остается только догадываться о причинах. Может быть, это была болезнь сына. Может быть, какое-то неприятное происшествие в учебном заведении, прямо коснувшееся маленького кадета из Сарапула…
В Литовском уланском полку
Вот я и в Домбровице. Литовским полком, в отсутствие шефа Тутолмина, командует князь Вадбольский, тот самый, которого я знала в Тарнополе. Думаю, что я скоро утешусь о потере гусарского мундира; вид улан, пики, каски, флюгера пробуждают в душе моей воспоминания службы в Коннопольском полку, военные действия, незабвенного Алкида, все происшествия, опасности! Все-все воскресло и живою картиною представилось воображению моему Никогда не изгладится из памяти моей этот первый год поступления моего на военное поприще; этот год счастия, совершенной свободы, полной независимости, тем более драгоценных для меня, что я сама, одна, без пособия постороннего умела приобресть их…
Н. Дурова. «Кавалерист-девица.
Происшествие в России»
На этот раз Надежда Андреевна могла сама выбирать полк для дальнейшей службы, император подписал бы любое ее прошение. Она решила вновь надеть уланский мундир. О причинах, побудивших ее сделать такой выбор, она написала в книге. Однако последующие события показали, что он был не особенно удачным. Останься «кавалерист-девица» в Мариупольском гусарском полку, в ее военной биографии в 1812–1814 гг. наверняка появились бы яркие боевые эпизоды, новые награды и новые чины. Она повидала бы не только Польшу и Германию, но и Францию, участвовала бы в последних битвах наполеоновской эпохи…
Литовский уланский полк возник в русской армии в марте 1803 года, при разделении на две воинские части по 5 эскадронов каждая прежнего Литовско-Татарского полка. Этот полк был учрежден императором Павлом одновременно с Польским конным полком. Оба полка пополнялись путем вербовки, имели одинаковую организацию, состав и вооружение, но различались между собой по форменной одежде. Кроме того, в Польском полку служили поляки, в Литовско-Татарском литовцы и татары, которых немало было в Великом княжестве Литовском в конце XVIII столетия.
Весной 1811 года, когда Дурова приехала в Литовский уланский полк, в его штате имелось 10 эскадронов. Предполагалось, что при начале военных действий в поход отправятся восемь эскадронов, а два останутся на месте в качестве запасных частей.
В этот период в русской армии состояло всего пять уланских полков: Польский, Литовский, Татарский, Волынский и Чугуевский. Еще один уланский полк был в гвардии. В начале 1812 года в Военном министерстве всех армейских улан пересчитали самым тщательным образом и составили общую ведомость. В пяти полках по штатам числилось 7400 рядовых, 650 унтер-офицеров, 160 трубачей и 410 офицеров.
Все строевые чины уланских полков носили форменную одежду, заметно выделявшую их среди других частей русской армии. Эта униформа заключалась в темно-синей куртке с короткими фалдами, украшенной цветными лацканами (отворотами) и обшлагами. Каждый полк имел воротники, обшлага, лацканы особого цвета. Например, в Литовском полку воротники были темно-синими с малиновой выпушкой, лацканы, обшлага – малиновые, в Чугуевском полку – воротники полностью красные, красные лацканы, обшлага. Характерной особенностью этих воинских частей также была довольно высокая шапка (до 23 см) с четырехугольным верхом, обшитым цветным сукном, в каждом полку особого цвета. Например, в Литовском – белого.
Офицеры уланских полков отличались от рядовых тем, что имели эполеты, общеармейские шарфы из пряденого серебра с черным и желтым шелком, с длинными кистями на конце и лядунки на 6 патронов с галунной перевязью. В Литовском полку эполеты были серебряными, на малиновом «корешке»…
Шефом Литовского уланского полка в 1811 году являлся полковник 42-х лет от роду Дмитрий Федорович Тутолмин, из дворян Курской губернии Старооскольского уезда, холостой. Тутолмин принадлежал к старинному дворянскому роду и был человеком богатым: он владел более чем 600 душами крепостных крестьян «мужска пола». Военную службу он начинал в гвардии в 1790 году, в Литовский полк прибыл в 1809 году с чином полковника. Вместе с ним здесь служил его младший брат Иван Федорович Тутолмин.
