В отличие от шефа Мариупольского гусарского полка генерал-майора барона Егора Ивановича Меллер-Закомельского, который мало общался со своими офицерами вне службы, Тутолмин жил широко и открыто и считал офицеров-литовцев членами своей семьи. Дурова с большой симпатией пишет об этом человеке:
«Тутолмин – красавец; хотя ему уже сорок четыре года, но он кажется не более двадцати восьми лет; девицы и молодые дамы окружных поместьев все до одной неравнодушны к нему; все до одной имеют против него планы; но он!.. Я не видала никого, кто б холоднее и беспечнее его смотрел бы на все знаки участия, внимания и потаенной любви. Я приписываю это слишком уж высокому мнению о самом себе. О, в сердце, наполненном гордостию, нет места любви!.. Наконец стальное сердце Тутолмина смягчилось! пробил час его покорения!.. Графиня Мануци, красавица двадцати восьми лет, приехала к отцу своему, графу Платеру, в гости и огнем черных глаз своих зажгла весь наш Литовский полк. Все как-то необыкновенно оживились. Все танцуют, импровизируют, закручивают усы, прыскаются духами, умываются молоком, гремят шпорами и перетягивают талию…»
Согласно полковому расписанию на 1 июня 1812 года корнет Александров числился в эскадроне полковника Скорульского, входившего в первый «шефский» батальон. Вместе с ним там служили ротмистр Подъямпольский, штабс-ротмистр Тутолмин 2-й, корнеты Чернявский, Торнезио 1-й и Торнезио 2-й.
Поскольку Скорульский в это время находился под судом и следствием в Виленском ордонанс-гаузе, то эскадроном фактически командовал ротмистр Петр Сидорович Подъямпольский, 35 лет от роду, из дворян Рязанской губернии Пронского уезда села Ухоры, где за ним состояло 22 крепостных крестьянина, холостой.
Подъямпольский начал служить в возрасте 17 лет, юнкером в Сумском гусарском полку. Первый офицерский чин он получил через полтора года. В июле 1803 года Подъямпольский был произведен в поручики и перевелся в Мариупольский гусарский полк. С этим полком он совершил поход в Австрию в 1805 году и сражался с французами у Штемберга, Кремса и Аустерлица, где с отличием командовал полуэскадроном и удостоился награды – ордена Св. Анны 3-й степени. Петр Сидорович познакомился с Дуровой в Мариупольском полку, их знакомство продолжалось два года, затем Подъямпольский перешел в Литовский уланский полк. Здесь в марте 1810 года он стал штабс-ротмистром, а в сентябре 1811-го – ротмистром.
Надежда Андреевна дает ему такую характеристику: «Лучший офицер в полку нашем, храбрый, опытный, строгий к себе столько же, как и к другим». Подъямпольский заботился о юном корнете. «Кавалерист-девица» вкладывает в его уста следующую сентенцию: «У меня сердце обливается кровью при одной мысли видеть тебя убитым. Не знаю, Александров, отчего мне кажется, что если тебя убьют, то это будет убийство противное законам; дай Бог, чтоб я не был этому свидетелем!» Ротмистр действительно, как мог, оберегал в суровых испытаниях 1812 года русскую амазонку.
Судя по всему, тесные дружеские отношения связывали всех молодых офицеров эскадрона полковника Скорульского, и в книге Дурова живо рисует картины походного армейского быта, трудности которого они преодолевали вместе:
«Мы идем не торопясь, переходы наши невелики, и вот снова велено нам остановиться ВПРЕДЬ ДО ПОВЕЛЕНИЯ, как нарочно, квартиры достались самые невыгодные, деревня эта бедна, дурна и разорена, надобно думать, непомерными требованиями ее помещика. Мы все четверо квартируем в одной большой избе, и разместились – Чернявский со старшим Торнези у окна на лавках; я с младшим Торнези у печи на нарах… Возвратясь из своего путешествия, я застаю моих товарищей всех уже вместе: Чернявский читает Расина, Сезар курит трубку и всегда кладет кусочек алое поверх табаку, говоря, что так делают турки; Торнези Иван представляет иногда балет – АРИАДНА НА ОСТРОВЕ НАКСОСЕ, и всегда самую Ариадну. Это могло б рассмешить и умирающего; я забываю в ту ж минуту затруднительный вояж по грязным улицам…»
В данном случае Дурова неправильно называет имя одного из братьев. Судя по полковым документам, его звали не Иван, а Семен. Оба Торнезио прибыли в Россию из Франции, были эмигрантами. В феврале 1801 года их приняли на службу в лейб-гвардии Гусарский полк рядовыми. Через два года они стали там унтер-офицерами. Вместе с лейб-гусарами братья Цезарь и Семен Яковлевичи Торнезио совершили в 1805 году поход в Австрию, в 1807 году – поход в Пруссию и в рядах русской армии доблестно сражались со своими соотечественниками при Аустерлице, Гутштадте, Гейльсберге, Фридланде. В декабре 1809 года император Александр I пожаловал им первый офицерский чин и перевел из гвардии в Литовский уланский полк. Никакого «недвижимого имения» и крепостных крестьян братья в России не имели и жили на офицерское жалованье, оба были неженатыми.
Цезарь Торнезио погиб в бою летом 1812 года, командуя взводом фланкеров. О его героической смерти Надежда Андреевна рассказала в своей книге:
«…Он и человек двадцать лучших всадников пустились на неприятеля. Через час они возвратились все, исключая Торнези, которого французы изрубили; говорят, что он в запальчивости занесся в толпу их, и сколько они не кричали “rendez vous! rendezvous!”, он, не слушая, рубил их направо и налево, и наконец они с остервенением кинулись на него, и вмиг его не стало. Когда Подъямпольский спросил фланкеров, как они могли допустить, чтоб изрубили их офицера? то они в оправдание свое сказали, что Торнези заскакал в толпу неприятелей и, не принимая предложения их сдаться, рубил и бранил их без пощады, и что они все вдруг кинулись на него; множество сабель засверкало над несчастным Торнези, и он упал к ногам своей лошади без жизни и образа…»
Петру Ивановичу Чернявскому, который читал книгу французского драматурга Жана Расина в грязной крестьянской избе, было в то время 25 лет. Он происходил из дворян Витебской губернии. В январе 1808 года Чернявский окончил 2-й Кадетский корпус, где он изучал французский, итальянский, немецкий языки, русскую грамматику, историю, географию, астрономию, математику, фортификацию, и был откомандирован с чином корнета в Литовский уланский полк.
Петр Чернявский впервые назван поручиком в полковых документах 29 августа 1812 года, вместе с Дуровой. В 1813 году он в составе отряда генерал-адъютанта барона Корфа воевал в Саксонии и «за оказанную храбрость в арьергардных делах с 21-го апреля по 7-е число мая был награжден орденом Св. Анны 3-й степени». В Литовский уланский полк поручик Чернявский вернулся в июне 1813 года. Его биография прослеживается и далее. В 1818 году он уже был ротмистром, дружил с младшим братом «кавалерист-девицы» корнетом Василием Дуровым, который прибыл в полк весной 1815 года. Затем Чернявский и Дуров вместе перешли в Ямбургский уланский полк.
В. В. Крестовский, составивший историю этого полка, упомянул в ней и Петра Ивановича Чернявского в числе образованных, храбрых и дельных офицеров, прошедших закалку в горниле Наполеоновских войн. В 1821 году ротмистр Чернявский был тем же чином – что являлось немалым поощрением для армейского офицера – переведен в лейб-гвардии Уланский полк…
Описывая свою службу в уланах перед Отечественной войной 1812 года, Надежда Андреевна почти ничего не говорит об учениях, маневрах, «кампаментах», то есть о формах мирной жизни армии. Совсем другие заботы были у офицеров в полках, расквартированных тогда на территории современных Западной Украины и Белоруссии. Дворянство здесь враждебно относилось к русской армии. Потому наши военные части встречали большие затруднения в обеспечении личного состава провиантом, а строевых лошадей – фуражом. Добывать сено, солому, овес офицеры эскадрона полковника Скорульского ездили по очереди со своими взводами, иногда удаляясь от постоянных квартир на 50–70 верст. Бывало, что эти командировки не приносили никакого результата.
