Тут он опустил голову и наконец посмотрел мне прямо в глаза:
– Ты, черт побери, сама отлично знаешь откуда.
Я не сразу сообразила, что он имеет в виду. А когда сообразила, тут же помчалась в спальню. И там, конечно, лежала на кровати пустая коробка из-под обуви, и в ней ничего не было, кроме горсти фунтовых и двухфунтовых монет. Когда я последний раз пересчитывала содержимое, тут было больше тысячи фунтов, а теперь не осталось и десяти. Меня даже замутило от ужаса: неужели он мог такое сделать? Я схватила коробку и в слезах отправилась к нему.
– Как ты посмел? – рыдала я. – Как ты посмел украсть мои деньги?
Он тут же вскочил.
– А ты как посмела? – сердито прокричал он прямо мне в лицо. – Как ты смела утаивать от меня деньги, ты же знала, как я хочу мотоцикл!
– Ты захотел только после того, как Роб себе купил! Раньше ты ни разу не говорил, что хочешь мотоцикл!
– Я о нем даже не мечтал, мне же надо ребенка поднимать! Но Роб меня просветил. Сказал, что я не могу себе позволить мотик, потому что ты от меня прячешь деньги. А теперь давай-ка признавайся, когда ты собиралась от меня уйти?
Я уставилась на него:
– Ты вообще о чем? Я когда-нибудь говорила, что хочу от тебя уйти?
– Тогда зачем же тебе тайник?
– Да уж не чтобы от тебя уйти! Между прочим, я тебя люблю, Адам, хоть иногда и не понимаю за что – когда ты ведешь себя, как сейчас.
– А для чего тогда тебе заначка?
– Я откладывала, чтобы куда-нибудь свозить тебя с Джошем! На отдых!
Тут я услышала, как заплакал Джош у себя в комнате – видно, его разбудили наши крики. Меня снова охватил страх.
– Когда? Когда ты купил мотоцикл?
– Утром. Пока тебя не было.
– Я всего часа на два уходила.
– Этого хватило.
– А Роб тут был? Оставался здесь, пока ты ездил покупать?
– Нет, это как раз один из его друзей продавал, Роб поехал со мной.
Я смотрела на него почти с ненавистью: он что, до сих пор не соображает, к чему я клоню?
– А как ты его сюда привез? – поинтересовалась я.
– А как ты думаешь? Сел на него и поехал!
– Как?
– В каком смысле?
– В смысле, как ты на нем ехал, раз с тобой был Джош?
Тут-то я увидела, буквально увидела, как до него доходит. Как он думает: «Что-что? Джош?» Кровь отлила у него от лица.
– Ты о нем забыл, да? – Я двинулась на него; я так разозлилась, что готова была глаза ему выцарапать. – Ты забыл про Джоша. Ты так редко с ним сидел, что вообще позабыл о его существовании. Ты, видите ли, отправился покупать себе мотик, а сына оставил тут. Сына, который мог проснуться и обнаружить, что он один в пустой квартире. – Я посмотрела за плечо Адама, в сторону открытого окна: – Джошу уже почти три, Адам! Три! Он умеет лазить!
– Я не знал… – пробормотал он, запинаясь. – Я не подумал…
– А ты никогда не думаешь, в том-то и дело! О себе-то ты думаешь. А обо мне и о Джоше нет. Никогда о нас не думал и никогда не будешь! Поэтому сейчас я ненадолго уйду, а когда вернусь, хочу, чтобы тебя тут больше не было. Отправляйся к Нельсону, живи с ним, все равно ты больше думаешь о нем, чем о нас. Вот тебе денежки на проезд! – И я швырнула ему в лицо жалкое содержимое обувной коробки.
Еще несколько дней у него на лбу виднелись следы от монет.
В тот же день Адам вернул мотоцикл бывшему владельцу и ухитрился получить деньги назад, но он так и не простил Роба за то, что тот ввел его в заблуждение, внушив ему, будто я коплю деньги, чтобы уйти от него. Я тоже не простила. Я знала: когда Джесс передала ему то, в чем я призналась ей по секрету (что тайком откладываю деньги), она наверняка объяснила для чего. Какое-то время я не понимала, зачем Робу понадобилось так поступать. А потом вспомнила, как он настойчиво предлагал мне сходить с ним куда-нибудь, даже после того, как я встретила Адама, и несмотря на мои постоянные отказы. И сейчас я нахожу для него лишь один мотив – месть. Сидя в машине позади Кирин и Джесс, глядя, как за окном мелькают прекрасные сельские пейзажи, я чувствовала, как по спине у меня пробегают мурашки.
12:00–13:00
Адам
Я ВЫНИМАЮ КОЖАНУЮ КУРТКУ из шкафа под лестницей и иду к гаражу. Хоть я и еду всего-навсего в Виндзор, меня охватывает знакомое возбуждение, как всегда, когда я куда-нибудь выбираюсь на мотоцикле. Я надеваю шлем, включается моя любимая музыка – и я словно оказываюсь в своем потаенном мире.
Поворачиваю ключ в замке зажигания, и мотор с ревом оживает. Просто не верится, как мне стало хорошо после того, как мы с Джошем поговорили по душам. Сидя на садовой стенке и допивая второй круг пива, мы с ним разговаривали как никогда прежде – не о чем-то значительном, просто о всяких повседневных вещах. Ему захотелось узнать, какими приемами я пользуюсь, когда режу по дереву, и я рассказал ему, что собираюсь вырезать для Марни ангела. Он сказал, что не прочь посмотреть, как завтра утром я приступлю к этой работе.
Мне даже обидно, что у Ливии нет своего любимого дела: у меня есть мотик и дерево, а у нее ничего такого. Я и не задумывался, что у нее, по-хорошему, нет никаких хобби, пока она сама не заговорила об этом несколько недель назад. Она допоздна заработалась, сидя за кухонным столом, и я заглянул предложить ей бокал вина. И обнаружил, что она плачет – слезы капали прямо на клавиатуру.
– Ну-ну, – сказал я, отодвигая ноут в сторонку, – что стряслось?
Она потерла глаза и всем телом прильнула ко мне, когда я наклонился ее обнять.
– Просто вдруг почувствовала себя ни на что не годной…
Я поцеловал ее в макушку, вдохнул знакомый аромат кокоса и духов.
– Это совершенно не соответствует действительности, – заверил я ее.
– А вот скажи мне честно, – проговорила она, подняв на меня взгляд, – тебе не кажется, что я напортачила с Джошем и Марни? Из-за того, что мои родители в свое время напортачили со мной.
Вопрос прозвучал так неожиданно, что я даже расхохотался.
– Лив, ты в своем уме? Да ты лучшая мать на свете. Без тебя наши дети не были бы такими. Даже наполовину. Ты их великолепно воспитала.
Она отстранилась и попыталась вернуться к своей работе. Но я удержал ее руки и закрыл компьютер.
– Ты потрясающая, – заявил я. – Уж не знаю, что на тебя нашло, но ты просто потрясающая.
Но она лишь задумчиво смотрела в темное ночное окно.
– Я просто… не знаю… кажется, где-то по пути я… потеряла себя. Я мать, жена, адвокат, подруга, но иногда мне хочется чего-то сверх того, чего-то своего – вот как у тебя. Чего-нибудь вроде твоего мотоцикла, твоей резьбы по дереву. У меня уже много лет нет такого увлечения только для меня одной. А может, и никогда не было. У меня и талантов-то никаких нету, не то что у тебя. Ты творческая личность, а я… просто ничтожество.
