Книга Дилемма, страница 22. Автор книги Бернадетт Энн Пэрис

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дилемма»

Cтраница 22

Да, здесь много Марни, но здесь далеко не вся она. Тут нет той груды одежек, которую мне вечно приходилось перекладывать на кровать, чтобы освободить для себя кресло, когда я заходил к ней поболтать. Тут нет книг и журналов, вечно разбросанных по всему полу. Ее кровать не застелена, матрас просто накрыт покрывалом, чтобы защитить его от пыли, а ее лоскутное одеяло аккуратно сложено и убрано в пластиковый пакет. Мне надо бы хоть постелить ей.

Раздергивая голубые шелковые занавески, я распахиваю окна, чтобы проветрить комнату, и вижу, как Макс подкатывает на своем мотоцикле. Отлично. Значит, можно не опасаться, что Джош припрется наверх и увидит, чем я занимаюсь. Я достаю белье из шкафа, стелю. После недолгих поисков обнаруживаю на полке в гардеробе ее подушки.

Ее пышная белая ночнушка висит на внутренней стороне дверцы. Меня так и пронзает воспоминание – как она заходит на кухню, потуже завернувшись в эту рубашку. Она ее обожает, называет самой уютной вещью на свете. Наверняка эта штука страшно запылилась, она висит тут с августа прошлого года, когда Марни улетела учиться. Я снимаю ее с крючка; на вороте бледно-желтое пятно, так что я спускаюсь с ней в бытовку, чуть не споткнувшись о Мими, которая пробирается вниз, на кухню. Сую ночнушку в машину, запускаю быструю тридцатиминутную стирку.

Вернувшись в комнату Марни, сажусь на только что застеленную кровать. Жаль, больше я не нахожу никаких дел, чтобы скоротать время в ожидании ее звонка. Напрасно я пытаюсь не заглядывать в телефон, надеясь подавить растущее беспокойство, – все равно оно будет расти, пока я не получу от нее вестей. Проверка телефона превращается в нервный тик. Вынимаю его, смотрю на экран, чертыхаюсь, кладу его обратно в карман. А ну хватит. Пора это прекратить. Как только Марни сможет, она позвонит.

Ливия

НИКОГДА РАНЬШЕ МНЕ НЕ ДЕЛАЛИ полную спа-обработку лица. Кремы, которые использует косметолог, пахнут так вкусно, что я готова их съесть. Но вся эта процедура почему-то вызывает у меня слезы. Возможно, потому, что она проводится в полумраке: электрический свет приглушен, где-то на заднем плане звучит негромкая музыка – легкий ветерок, журчание воды. Может быть, со мной происходит что-то вроде подсознательного возвращения в материнскую утробу, не знаю. Говорят, некоторые переживания как будто бы возвращают нас в те времена, когда мы еще не родились.

С меня снимают теплое одеяло и просят перевернуться на живот, чтобы приступить к массажу. В скамье проделано удобное отверстие для носа и рта, чтобы я не задохнулась. Заполняя анкету перед процедурами, я должна была указать, какой интенсивности массаж предпочитаю: сильной, средней или слабой. Я отметила слабую, потому что насмотрелась фитнес-программ, где вас избивают до полусмерти. Но массажистка недостаточно нежна. Ее пальцы мощно погружаются в мою шею, словно месят тесто, стремясь снять напряжение, которого на самом деле нет, – после обработки лица я впервые за несколько недель чувствую себя совершенно расслабленной. Она наверняка потом спросит, понравилось ли мне. Возможно, следует ей сказать, что им неплохо бы завести четвертую категорию – ласковые поглаживания.

Я невольно думаю, что моя мать выросла бы человеком получше, если бы ее побольше гладили в детстве. Бабушку свою я знала плохо: она переселилась в дом престарелых, когда мне было пять лет, и с тех пор мы навещали ее всего раз в год – видимо, просто из чувства долга. Мне кажется, все, что делала моя мать, она делала именно из чувства долга. По-моему, никаких настоящих радостей в ее жизни не было. На снимках, где запечатлены, по идее, самые счастливые в ее жизни дни (день ее свадьбы, день моего появления на свет), она выглядит такой же мрачной и неулыбчивой, как и всегда. Не припомню, чтобы она вообще когда-нибудь улыбалась. Разве что когда приветствовала нашего приходского священника, покидая церковь после службы.

Дома она точно никогда не улыбалась, так же как и мой отец. Неужели они и правда были так несчастны? Кажется, она выглядела не такой суровой, когда мы вместе листали журналы для невест, планируя свадьбу, которую они с отцом обещали устроить, когда я выйду замуж. Я так и не поняла, почему это имело такое значение для женщины, суровой во всех отношениях. Если бы она не относилась к моей свадьбе так серьезно, сегодняшняя вечеринка не стала бы для меня навязчивой идеей.

И ведь не то чтобы я чувствовала себя несчастной в день свадьбы. Я тогда уже переехала к Адаму и его родителям, и, когда я в то утро проснулась, Джинни, мать Адама, подала мне завтрак в постель. Адам еще с вечера отправился на мальчишник, ночевал он у Нельсона, которому строго-настрого наказали вовремя доставить его в паб на предсвадебные посиделки. Джесс зашла помочь мне подготовиться, а перед этим мы с ней ходили по магазинам, и я купила очаровательное платье, бледно-желтое, длиной до колена. Заплатила за него Джинни. Она предложила купить мне настоящее подвенечное платье, но я знала, что мои родители придут в ужас, если я оденусь как обычная невеста. Да и вообще свадьба у меня будет скромная, думала я.

Я знала, что мои родители не придут в паб, так что нас собралось там всего девять человек: мы с Адамом, его родители Джинни и Майк, сестра Адама Иззи, ее муж Йен, а также Нельсон, Роб и Джесс. Эти два часа прошли вполне счастливо. Правда, к немалому возмущению Адама, Йен выбирал на музыкальном автомате одну сопливую песенку за другой.

– Может, поставишь Aerosmith или Queen? – стонал Адам. – Боба Дилана? Хотя бы Джеймса Брауна?

Йен только расхохотался:

– Ну а об этом что скажешь?

Зазвучала «Освобожденная мелодия». Адам с Нельсоном демонстративно закрыли уши ладонями, но тут Йен подтолкнул меня и Адама и заставил нас исполнить медленный танец, и чтобы все подпевали. Когда закончилась песенка, я была вся в слезах, и не только от смеха: на время танца Адам перестал дурачиться, крепко обнимал меня, шептал, что будет любить меня вечно. Так «Освобожденная мелодия» стала нашей песней, хотя Адам ее терпеть не может.

Мои родители не явились и в загс, и на глазах у меня снова выступили слезы. Лишь совсем недавно я с изумлением подумала: а ведь я никогда не пыталась поставить себя на место собственной матери. Ее наверняка потрясло, когда она узнала, что я беременна. Да, у нас с ней совсем разная жизнь и разный опыт, но теперь-то я знаю, что иногда, когда ты меньше всего этого ждешь, твои дети могут устроить тебе очень неприятный сюрприз.

Я была на работе, когда раздался этот звонок. Звонила Марни. Она уже училась в университете и недавно вернулась домой на летние каникулы. Она подрабатывала в Boots, чтобы накопить немного денег, прежде чем снова уехать в Гонконг в конце августа.

– Ма, ты как, занята?

– Ну да, с минуты на минуту жду клиентов.

– А-а.

– А в чем дело?

– Я чего-то плохо себя чувствую.

– Ты на работе?

– Не, я не пошла. Ты ведь не сможешь прийти, да?

– Как, прямо сейчас? – Моя деловая встреча заняла бы не больше часа, и я надеялась, что Марни сможет дотерпеть до ее окончания.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация