– Потому что я хочу получить права на мотоцикл. Я же объясняла!
– Но ты еще успеешь это сделать, – заметила я, отлично зная, что она хочет приехать домой пораньше вовсе не затем, чтобы поскорее сдать экзамен на права. – И потом, ты все равно сейчас не можешь позволить себе мотоцикл.
– Это папина идея?
– Нет, моя.
– Я-то думала, ты обрадуешься, что я возвращаюсь пораньше. – Голос у нее дрогнул.
– Мне просто кажется, что очень обидно упустить такую возможность увидеть Азию. И я, честно говоря, не понимаю, почему ты так рвешься получить права, они тебе еще сто лет не понадобятся.
– Ну, я уже купила билет, так что поздно меня отговаривать.
– Ты всегда можешь его поменять.
Она помолчала, прежде чем спросить:
– А ты вообще хочешь, чтобы я приехала домой, ма?
– Конечно, хочу! – поспешно ответила я.
– Тут дело не только в правах. Мне еще кое-что надо сделать.
– Например? – Я с трудом сохраняла ровный и спокойный тон.
– Ну, разные вещи. Извини, ма, но если ты хочешь попросить меня не прилетать в конце июня, то ты зря тратишь деньги на звонок. Я просто хочу быть дома.
В ее голосе звучит раздражение, и я знаю, что пора отступить. Сейчас в любом случае тот разговор, который мне так нужен, у нас не получится.
– Я знаю, – отозвалась я. – И буду очень рада тебя увидеть. – Я немного помолчала. Мне хотелось, чтобы между нами все стало как раньше. – Я думала, ты решила, что тебе надо приехать домой и провести с нами все лето, ты же нас целый год не видела.
– Никакого «надо» тут нет, есть только «хочу». Я хочу домой. – Она негромко рассмеялась. – Видно, во мне больше от домоседки, чем мне казалось.
Мы еще какое-то время продолжали этот вымученный разговор. Я спрашивала, что она сегодня будет делать. Марни спрашивала, как идет подготовка к моему празднику. Но обе мы задавали вопросы без особого интереса. Меня больше занимало росшее во мне чувство неизбежной беды, а ее, вероятно, тяготило сознание, что мать пока не хочет, чтобы она возвращалась домой, – несмотря на все мои заверения в обратном.
– У меня есть для тебя открытка ко дню рождения, – вдруг сообщила она. – Сегодня отправлю. Может, она и не придет вовремя, но я ее все равно пошлю.
– Буду очень рада ее получить, когда бы она ни пришла, – ответила я. И вскоре после этого мы разъединились.
Может, она потому и решила прислать цветы – на случай, если открытка не дойдет вовремя (она пока и не пришла). Я с беспокойством размышляю, во сколько ей обошлись эти розы, но тут я слышу гитарные переборы и вижу, что у нижних ступенек лестницы стоит растрепанный Джош, его темные волосы пока не приглажены ни водой, ни гелем. Он взрывается рэп-версией песенки «С днем рожденья», и тут до меня доходит, что мне нужно хотя бы ради него и Адама (и вообще всех, кто помогает мне устроить этот праздник) перестать чувствовать себя виноватой чуть ли не во всем на свете. Хватит. Наслаждайся этим днем.
– Спасибо! – кричу я Джошу, разражаясь аплодисментами. Раздается стук полого дерева о дерево: он кладет гитару на ступеньки.
– Ну, каково это – когда тебе сорок? – спрашивает он, входя на кухню, обнимая меня, поднимая над полом.
– Чудесно! – смеюсь я. – Хотя вся новизна, скорее всего, сотрется к завтрашнему дню.
Он опускает меня, делает шаг назад, демонстративно рассматривает:
– Классное платье.
Я разглаживаю подол белого сарафана:
– Спасибо. Я его специально купила, чтобы сегодня пойти на ланч вместе с Кирин.
Джош наклоняется погладить Мёрфи.
– Ну, а ты как, старина? Ты-то явно рад меня видеть, не то что Мими. Даже поздороваться не подошла. Она вообще где?
– Дрыхнет на нашей кровати.
– А папа?
– У себя в офисе.
Джош выпрямляется.
– «В офисе»? Ладно тебе, ма, можешь называть его сараем, папа сам так делает.
Пожав плечами, я отхожу наполнить чайник. Напряженность между Адамом и Джошем надрывает мне сердце, особенно когда Джош отпускает шпильки в адрес Адама насчет его прически, избитые шуточки о том, что он подбирается к среднему возрасту, насчет того, что работает он в сарае. Адам всегда старается наладить с ним отношения. Может, в этом и проблема: слишком уж он старается.
Джош кивает в сторону стола:
– Кто прислал цветы?
– Марни. Прелесть, правда?
– Я вчера с ней говорил, – сообщает он, доставая из холодильника пакет сока. – Ей дико жалко, что она не будет тут сегодня вечером.
– Я знаю. Мне тоже жалко. – Держа розы над раковиной, я, презрев мудрый совет курьера, отрезаю от каждого стебля совсем по чуть-чуть: мне кажется, что дюйм – это слишком много. – Ты, конечно, не сумеешь принести мне вазу из столовой?
– Сумею.
– Ну так что, – говорю я, когда он возвращается с вазой, – как там твои экзамены?
– Пока неплохо.
– Уверен, что сегодня тебе не надо готовиться?
Вместо ответа он лишь потягивается. Его руки касаются потолка. Забавно, как привычки передаются из поколения в поколение, на каком-то интуитивном уровне: Адам тоже всегда так тянется, подняв руки над головой. Футболка Джоша задирается, обнажая живот. Слишком уж ты тощий, решаю я, невольно задумываясь, правильно ли он питается.
– Нет, не надо. Все под контролем, – наконец отвечает он, подавляя зевок. – Вчера в поезде немного позанимался, и завтра, когда поеду обратно, посижу еще пару часиков. А сегодня я вполне свободен, могу делать все, что понадобится.
Я одаряю его благодарной улыбкой:
– Как тебе удалось разобраться с музыкой? У каждого ведь свой вкус.
– Ну, мне Макс помог с плейлистом.
Ага, Макс. Это давний друг Джоша, еще с детства. Его мать умерла, когда ему было всего пять лет, и с тех пор он – часть нашей семьи. Макс, который стал вторым сыном для меня и Адама, братом для Джоша и Марни. И которого я всеми силами стараюсь избегать последние полгода.
– Наверняка там были всякие странные и чудные просьбы.
– Еще бы. Всегда получается диковатая смесь, когда такой большой разброс по возрасту, – объясняет он, легонько тыкая меня пальцем в плечо, чтобы показать, что он шутит. Потом берет у меня вазу, я уже поставила в нее цветы.
– Куда ее теперь?
– Пока где-нибудь сбоку, чтобы я могла ими наслаждаться. Чай, кофе?
– Чай. Я сам сделаю.
Я сажусь за стол. Джош прав – сегодня вечером сюда явятся самые разные поколения, от Клео, девятнадцатилетней дочери Роба и Джесс, до родителей Адама, которым уже за семьдесят. Мне хочется угодить всем, и я попросила каждого заранее назвать Джошу свою любимую песню, чтобы он в какой-то момент ее поставил. А другие пусть попробуют угадать, кто ее заказал: по-моему, получится очень забавно.
