Общественное, экономическое и политическое разнообразие государств современной Испанской Америки, таким образом, проистекает не только из различий географических условий и ресурсов и не только из разнообразия иммигрантов – испанских и неиспанских, которые прибыли в них из Европы. Оно отражает также разнообразие коренных народов и различия в прошлом от страны к стране при взаимодействии индейской и испанской культур. В большинстве регионов модель взаимодействия была определена раз и навсегда в первые дни колонизации и сравнительно мало изменилась в колониальный период. Конечно, некоторые ее черты были общими для всех провинций. Положение в обществе индейского крестьянина по отношению к обществу креолов было почти везде подчиненное. Политическая независимость сама по себе очень мало повлияла на его положение. Верно, что в начале XIX века лишение свободы рабочих на текстильных и других фабриках, чтобы препятствовать их побегам (давняя практика, неоднократно и безрезультатно запрещаемая), наконец, кануло в Лету. Регентский совет в 1810 году официально запретил все оставшиеся пережитки mita и отменил подати – этот ущемляющий права налог, который платили индейцы, и только они со времен первых завоеваний, да и раньше. В принципе это были основные изменения. На практике они были относительно несущественными, потому что бедность, долговое рабство и неофициальное запугивание были более эффективными средствами держать индейцев в подчинении. Это было общее. Существенные различия были в характере, численности населения индейских общин и интенсивности их контактов с остальным обществом.
Аргентина является примером страны, где индейское влияние минимально. На протяжении ее существования оно ограничено провинциями, находящимися в верховьях рек. Пампа была заселена поздно. Там до середины XIX века выживали первобытные и непокорные сообщества индейцев, почти незатронутые испанским влиянием. Они подверглись преследованиям, как равнинные индейцы Северной Америки, и выжили немногие. Боливия и Парагвай – преимущественно индейские страны. Не считая небольшого, главным образом городского класса людей интеллектуального труда и собственников, испанское влияние тонкое, как кожа. В меньшей степени это верно для Гватемалы. В процветающем Перу бок о бок существуют два общества. Общество с давно укоренившейся испанской культурой обладает политической властью, лидерскими позициями в обществе и богатством. Пришедшее в упадок, но многочисленное индейское общество, лишь поверхностно испанизированное и в значительной степени географически удаленное, существует на периферии национальной жизни. В Мексике с первых дней завоевания взаимодействие было более тесным. Испанцы управляли, обращали в свою веру, эксплуатировали; индейцы терпели. И хотя они плохо понимали друг друга, эти два общества всегда находились в тесном контакте. Мексика – единственная крупная испаноамериканская страна, где индейские или отчасти индейские лидеры сыграли какую-то значительную роль в войнах за независимость. В современной Мексике существует смешанное общество, в котором численно преобладают люди смешанного происхождения. Из всех испаноамериканских стран она единственная, в которой индейская составляющая открыто признана и пользуется уважением как жизненно важный компонент сложного национального характера. Войны за независимость в Мексике, как и везде, оставили политическую, экономическую и социальную власть в руках наследников конкистадоров, но в ходе последующих переворотов было по крайней мере потребовано возмещение убытков для наследников тех, кто был завоеван. В управлении современным мексиканским обществом была сделана серьезная попытка возродить общественные и культурные модели, которые существовали – или считается, что они существовали, – до прибытия конкистадоров.
Существующее разнообразие народов, естественно, находит выражение в различном отношении к прошлому, и указание на национальные чувства к своему собственному прошлому обычно можно найти в мемориальных скульптурах. В Буэнос-Айресе и во многих городах Аргентины фигура Сан-Мартина возвышается над широкой площадью, которая носит его имя. В Лиме статуя Писарро стоит на страже на Пласа-де-Армас. В Мехико – городе со множеством статуй – все сложнее. Огромная идеализированная статуя Куауте́мока (руководителя восстания ацтеков в 1520–1521 годах, казнен в 1525 году) возвышается на главном месте в центре города. Прекрасную конную статую Карла IV XVIII века по-прежнему можно увидеть, но лишь как произведение искусства и не на площади Сокало. Бартоломе де Лас Касас занимает более скромное, но все же уважаемое место. Останки Кортеса после многих превратностей судьбы лежат в церкви Хесус Назарено, подаренной его потомками, под простой каменной плитой с его именем. Кроме этого, памятников ему нет
[113].
