До этого момента вся кампания приблизительно шла по тому же сценарию, что и у Кортеса в Мексике (еще было много тяжелых боев), но после захвата Куско ход событий переменился. Писарро, в отличие от Кортеса, не создал центра своей власти в древней столице царства, а основал в 1535 году совершенно новую испанскую столицу Лиму – город королей, расположенный у моря в долине Римак. Этот выбор был обоснован с военной точки зрения, так как Куско находился далеко от гаваней, от которых зависели испанцы в Перу в плане подкреплений и снабжения из внешнего мира, а его горное окружение затрудняло, если не делало невозможным, использование кавалерии – главного рода войск испанцев. Но таким решением Писарро подчеркнул деление страны на испанское побережье и индейские горы и потерял одно средство привлечения перуанцев к новой вассальной зависимости. К тому же Писарро был человеком совершенно другого сорта, чем Кортес. В Испании он был незаконнорожденным сыном, воспитанным какими-то крестьянами; в Индиях он стал воином, добившимся руководящего положения благодаря своему честолюбию, храбрости и воинскому умению. Он был неграмотным и очень зависел от секретарей, которые иногда злоупотребляли своим положением и наделали врагов своему господину. И хотя Писарро был умным и прозорливым, ему не хватало обаяния и хитрости Кортеса, его чуткого понимания человеческих обстоятельств, его таланта нападать на врага, даже потерпев поражение. Убийство Атауальпы по решению суда было грубой ошибкой, которую осудили многие испанцы. К тому же Писарро имел завистливых соперников в своем собственном лагере, и вскоре среди завоевателей начались жаркие споры. Первая весть о возникших проблемах пришла из Сан-Мигеля, правитель которого Белалькасар оставил свой пост и отправился на север в район Кито по приглашению каких-то местных жителей, чтобы избавить их от их правителей-инков и установить свою власть. Его положение осложнилось неожиданным прибытием из Гватемалы неугомонного и воинственного Альварадо, который имел свои планы на Кито. Первым Альмагро, а затем Писарро поспешили на север, чтобы предотвратить гражданскую войну. Альмагро и Белалькасар (которые были compadres – кумовьями, приятелями) выступили вместе против Альварадо, который после разговора с Писарро согласился вернуться и править в своей вотчине. Но перед отъездом Альварадо продал большую часть всего своего снаряжения и боеприпасов Альмагро за огромную сумму в слитках серебра. Многие из солдат из Гватемалы присоединились к Альмагро, который таким образом стал достаточно силен, чтобы стать серьезным соперником для Писарро.
Тем временем Эрнандо Писарро, который был единственным законнорожденным из всех единокровных братьев и претендовал на какую-то образованность, был послан в Испанию с донесениями и королевской долей добычи из Кахамарки. Он возвратился в 1535 году с депешами, дававшими Франсиско Писарро титул маркиза (и за ним закреплялась уже завоеванная территория Перу), а Альмагро – титул adelantado на территории с неопределенными границами (южной страны Чили), расположенной к югу от земель, управляемых Писарро. Альмагро сразу заявил свои права на Куско как часть подаренных ему земель; Писарро отказался отдать ему город, и снова гражданская война казалась неминуемой. Но этих двух военачальников уговорили примириться для спасения репутации обоих, и Альмагро отбыл в экспедицию с целью исследовать и завоевать свое царство на юге. Он отсутствовал два года, в течение которых его армия (500–570 испанцев и 15 тысяч индейцев) пересекла открытое всем ветрам altiplano (плоскогорье, плато), которое в настоящее время принадлежит Боливии, и далеко проник на территорию Чили, а возвратился через прибрежную пустыню Атакаму. Солдаты Альмагро преодолели огромные трудности – голод и холод, жару и жажду, потеряли большую часть своих коней и многих товарищей (погибло в ходе похода 1535–1937 годов 150 испанцев и около 10 тысяч индейцев-носильщиков, в том числе на перевале через Анды – перевал Сан-Франциско, 4726 м, – 1500 индейцев), но не нашли больше городов и сколько-нибудь стоящей добычи
[45]. Они вернулись в Куско в апреле 1537 года, полные еще более острой зависти к удаче Писарро.
Во время отсутствия Альмагро Писарро пришлось столкнуться с опасным и широко распространившимся восстанием индейцев, которое возглавил Манко Капак-второй (или Манко Инка Юпанки) – преемник Уаскара, которого Писарро безуспешно пытался использовать как марионеточного правителя. Манко Капак полгода осаждал Куско, где заперлись с горсткой людей Эрнандо и Гонсало Писарро, третий брат Хуан был убит во время вылазки. Армии индейцев, однако, были слишком велики, чтобы продолжать сражаться длительное время, имея к тому же в своем распоряжении примитивные транспортные средства, так что через несколько месяцев армия Манко начала сокращаться. Но прежде чем братья Писарро смогли воспользоваться этим ослаблением врага, из Чили вернулся Альмагро с остатками своего отряда, зашел к Манко с тыла и разгромил его, вошел в Куско и завладел властью в городе и провинции
[46]. Так началась первая гражданская война в Испанском Перу, «война Лас-Салинас» (Соляные копи). Подобно многим последующим волнениям в Перу, эта война была ссорой не только между двумя группировками испанцев, но и между побережьем и горами, между городами Лима и Куско. Лима победила; Альмагро после многих взлетов и падений потерпел поражение в 1538 году и был задушен по приказу Эрнандо Писарро, взявшего того в плен. Альмагро был щедрым и популярным военачальником, и его смерть многих сделала врагами братьев Писарро. Очередь Франсиско Писарро пришла тремя годами позже. В 1541 году он был убит в Лиме группой «людей из Чили». Губернатором был провозглашен Альмагро-младший, сын казненного, однако назначенный испанским королем новый губернатор предал его суду и в 1542 году казнил. Инка Манко Капак пережил и Франсиско Писарро и Диего Альмагро-отца и Диего Альмагро-сына. Он продолжал жить как правитель в изгнании в районе крепости Вилькабамба, периодически совершая нападения на испанцев и отбиваясь от их рейдов. Он был убит десять лет спустя несколькими беглыми испанцами, к которым он отнесся дружески.
Война, которая началась в 1541 году между сторонниками двух умерших военачальников, отличалась от предыдущих усобиц тем, что королевский губернатор, присланный из Испании, принимал в ней активное участие. Обладатель лицензии Вака де Кастро – председатель недавно образованной audiencia в Панаме, отправленный в Перу расследовать происходящие в стране беспорядки, имел приказ стать преемником Писарро в случае смерти маркиза. По прибытии в Перу он встал во главе группировки сторонников Писарро, превратив их тем самым в королевскую армию, воюющую с вооруженными мятежниками. Сторонники Альмагро были разгромлены, а многие активисты – казнены. Дальше было труднее. Кастро со всей ловкостью и терпением юриста отговорил Гонсало Писарро от заявления своих притязаний с мечом в руках на звание преемника власти своего брата. Однако мир был недолгим. В 1543–1545 годах правительство в Испании начало стремительное наступление на систему encomienda и отправило в Перу в качестве вице-короля невежественного солдафона Бласко Нуньеса де ла Вела с приказом конфисковать encomiendas. Настойчивые требования Нуньеса вопреки всяким доводам благоразумия немедленно привести в исполнение данные ему инструкции спровоцировали вооруженное восстание под руководством Гонсало Писарро и новую гражданскую войну, в которой Нуньес был убит в начале 1546 года. Гонсало Писарро стал на время реальным правителем Перу. По совету Карвахаля он мог бы даже создать независимое царство. Однако привычка быть верным короне была сильна. Гонсало попытался вести переговоры о признании королевской властью его полномочий, а последующее промедление дало возможность преемнику Нуньеса – священнику Педро де ла Гаска, который, находясь в Панаме, уже овладел ситуацией на море, высадиться в Перу, отделить от Гонсало многих завистников и в конечном счете собрать армию, которая его разгромила. Гонсало и его главные помощники были обезглавлены в 1548 году. Из пяти жестоких и неуправляемых братьев, завоевавших Перу, в живых остался только Эрнандо, направленный после разгрома Альмагро в Испанию, чтобы 20 лет томиться в испанской тюрьме
[47].
