Территория испанского владычества сильно расширилась во время гражданских войн. Белалькасар находился в Кито, который инки ранее хотели сделать вторым Куско. (В 1534 году Белалькасар по приказу Ф. Писарро с отрядом из 200 человек, включая 62 всадников, прошел около 600 километров по прямой до Кито, несколько раз пересекая тихоокеанско-атлантический водораздел, то поднимаясь на перевалы, то спускаясь в ущелья. Помимо многих мелких стычек, испанцы вышли победителями в двух битвах с 15-тысячной и 50-тысячной армиями индейцев и взяли Кито.) Теперь вместе со своими сторонниками он отправился дальше на север через покрытый лесами край, в котором жили первобытные индейские племена, к городу Попаян (захватив его в 1537 году). Оттуда он предпринял смелую экспедицию через горы Восточной Кордильеры. Наконец, он прорвался через окружающий бастион гор в густонаселенные саванны Боготы, где в городах оседло жил народ чибча. Однако в открытии его опередил Гонсало Хименес де Кесада, который, отправившись в поход из Санта-Марты на карибском побережье, проложил себе дорогу через долину реки Магдалена с крутыми склонами и достиг Боготы с севера. В этом случае два военачальника, обладающие приблизительно равными по силам отрядами, разумно договорились предоставить раздел территорий правительству в Испании. Белалькасар был утвержден как губернатор Попаяна; Санта-Фе-де-Богота в конечном счете стала столицей возникшего позже, в XVIII веке, испанского вице-королевства Новая Гранада.
Гонсало Писарро в 1541–1542 годах возглавил экспедицию (320 испанцев и 4 тысячи индейцев-носильщиков) по чрезвычайно тяжелому маршруту из Кито через обширные леса на восточном склоне Анд и горы, заинтересовавшись, по его словам, сообщениями о том, что там растут коричные деревья, и в равной степени безосновательными, но более устойчивыми слухами об «Эльдорадо» – позолоченном короле. Его экспедиция, перевалив через Кордильеру, вышла к реке Напо и построила корабль из деревьев, поваленных на берегу, чтобы исследовать реку, послав на разведку 57 солдат во главе с Франсиско Орельяной (в конце декабря 1541 года). С горсточкой товарищей, не имея возможности вернуться по реке против течения, Орельяна проплыл в 1542 году вниз по реке Напо до реки Мараньон, главному истоку Амазонки, а затем, построив второй корабль, уже на двух бригантинах и по всей Амазонке до ее устья; все плавание по реке продолжалось 172 дня, восемь испанцев умерли от болезней и трое от ран; далее испанцы прошли вдоль северо-восточного берега Южной Америки до острова Маргарита. Гонсало Писарро, не дождавшись возвращения разведки, с оставшимися силами с трудом пешком по обратному пути добрался до Кито, – испанцы съели всех своих лошадей и собак, питались кореньями; вернулось в июне 1542 года только 80 истощенных, умирающих от лихорадки людей. Здесь он продиктовал секретарю свой отчет императору – шедевр умолчаний и краткости. Тем временем далеко на юг вслед за разведывательным походом Альмагро в Чили отправился Педро де Вальдивия, который в 1541 году основал там город Сантьяго. Завоевание Вальдивии было необычным в двух отношениях. В результате смерти Франсиско Писарро он лишился господина и стал одним из немногих губернаторов в Индиях, выбранных в Сантьяго, во многом точно так же, как Кортес был «выбран» в Веракрусе. Не найдя ни золота, ни развитой индейской культуры, Вальдивия основал скромную, но крепкую испанскую сельскохозяйственную общину в одной из самых красивых и плодородных долин в мире.
Инка Манко Капак-второй (Инка Манко Юпанки), находясь в своем горном изгнании, вполне мог размышлять об иронии судьбы, которая выпала завоевателям его народа: маленькие банды вооруженных мародеров искали друг друга и сражались насмерть среди огромных гор, пока империя, лежавшая у их ног, ожидала организующую руку. Волнения, которые приводили в беспорядок и отсрочивали заселение Перу испанцами, происходили почти полностью из-за ссор испанцев между собой. Что же касается власти инков, то завоевание их империи было завершено испанцами в 1535 году. Жизни одного поколения было достаточно для разгрома всех главных оседлых обществ Америк. Трагический и чрезвычайно быстрый успех этих испанских военных кампаний требует объяснения. Некоторые общества американских индейцев были по крайней мере знакомы с ведением организованной крупномасштабной войны. Некоторые из них – особенно ацтеки – сделали из нее культ. У них были особые вожди на время войны, кланы или ордена профессиональных воинов и хорошо отлаженная система территориального призыва на военную службу, благодаря которой большое количество вооруженных людей можно было собрать под командованием их местных вождей за сравнительно короткий срок. У них были службы бегунов, которые доставляли сообщения на большие расстояния, по крайней мере так же быстро, как в современной Европе. Их оружие было примитивным по европейским меркам, но тем не менее грозным. Мексиканский maquauhuitl – боевой топор, сделанный из обсидиановых лезвий, насаженных на крепкую каменную рукоятку, мог отрубить голову коню. Для метания снарядов индейцы использовали пращи, копьеметалки и в некоторых регионах – большие луки. Их доспехи, сделанные из стеганой хлопковой ткани, были легкими и эффективно защищали от стрел; некоторые испанцы в условиях тропической жары отказывались от своих доспехов, сделанных из стали и кожи, и носили вместо них местные доспехи. Тактические приемы индейцев были сравнительно простыми, а их привычка сражаться в густой толпе на открытой местности делала их уязвимыми для огнестрельного оружия. Но они учились быстро и иногда демонстрировали это, используя прикрытия, устраивая засады, придумывая военные хитрости и выбирая такую позицию на пересеченной местности, на которой испанская кавалерия не могла маневрировать.
Подготовка испанцев к войнам в Америке в период, когда военная обстановка и на море и на суше быстро развивалась и менялась, имела удивительно старомодный характер, вызывая в памяти крестовые походы. Используемые корабли были не боевыми судами, а небольшими торговыми судами, купленными или нанятыми в качестве транспортных средств. Это не имело значения, так как на море они не встречали никакого сопротивления и очень мало – на берегах. Вооруженные отряды были не организованными армиями в европейском понимании, а разношерстными группами искателей приключений, каждый из которых вооружался, как только мог, или присоединялся к какому-нибудь лидеру, способному обеспечить его оружием. Среди них были профессиональные или полупрофессиональные солдаты, которые служили вместе с Великим Капитаном (Гонсало Фернандес де Кордова, 1453–1515 гг., знаменитый испанский генерал. – Пер.); а также кузнецы, пекари, серебряных дел мастера, плотники; люди, которые изворачивались, чтобы достать себе средства к существованию; люди вообще без профессии, которые свой единственный опыт получили в пьяной драке. Мужчины, которые были замешаны в гражданских беспорядках, таких как бунт comuneros (сторонников антиправительственного движения и восстания в Кастилии в начале XVI века), иногда поспешно уезжали в Индии. Так же поступали и те, кто имел причину бояться инквизиции; евреи, moriscos (мориски, крещеные мавры), conversos (крещеные евреи или мусульмане) были первыми в рядах поселенцев в Америке. Но все они прибыли из суровой страны и привыкли к тяжелой и скромной жизни. Из поселенцев получался чрезвычайно грозный военный материал. Командирами становились в основном бедные дворяне, обученные обращению с оружием по обычаю тех времен; немногие были головорезами неизвестного происхождения. И дисциплина, и тактика носили неформальный характер и были во многом импровизированными. И это было к лучшему, так как конкистадоры оказались в совершенно нестандартных ситуациях. Оружие и снаряжение были такими же разнородными, как и люди. Среди оружия было мало такого, которое в Европе могли бы счесть современным, и оно само по себе, безусловно, не давало подавляющего превосходства испанским вооруженным отрядам. Обладание огнестрельным оружием было, конечно, важным, но, вероятно, не решающим фактором. Корабль несет свое вооружение туда, куда плывет, но на суше пушку нужно тащить через горы и болота на руках. Армия, с которой Кортес вторгся в Мексику, имела несколько пушек, которые сняли с кораблей в Веракрусе и тащили за собой вместе с армией. Сначала их таскали моряки, потом союзники-индейцы, и, наконец, они были установлены на плоскодонных судах для осады Теночтитлана. Вероятно, они были небольшими и не очень эффективными орудиями, хотя, без сомнения, их шум и дым производили сильное впечатление. Помимо пушек у Кортеса были 13 мушкетов. Лошади были важнее огнестрельного оружия. Конкистадоры многим были обязаны опыту, полученному на протяжении веков крестовых походов, транспортировки лошадей по морю. В нескольких случаях Берналь Диас приписывал победу «по воле божьей лошадям». Но у Кортеса было только 16 лошадей, когда он ступил на сушу, и некоторые из них были вскоре убиты в сражениях. Большинство солдат сражались пешими с мечом, пикой и арбалетом. Они имели преимущество стали перед камнем, но не были хорошо оснащенной европейской армией, воюющей с ордой беспомощных дикарей.
