Большинство первых епископов в Новой Испании были монахами нищенствующих орденов. Первым был доминиканец Хулиан Гарсес, епископ Тласкалы, верный сторонник Лас Касаса, основатель знаменитой больницы для путешественников в Пероте по пути из Веракруса. Францисканец Сума́ррага, которого Карл V представил в 1527 году для епархии Мехико, помимо личной святости, аскетизма и умения управлять, привез в Новую Испанию другую жизненно важную составную часть реформы нищенствующих монашеских орденов – гуманизм. Приблизительно в 1534 году он ввез в Индии первый печатный станок и позднее использовал его, чтобы напечатать учебники по вероучению – Doctrina breve для обучения священников в епархии и Doctrina christiana – простой катехизис на испанском языке и языке науатль для индейцев. Первый состоит главным образом из отрывков произведений Эразма Роттердамского. В обоих учебниках утверждается превосходство веры над трудом и пропагандируется безграничное распространение Библий. Сумаррага также читал труды Томаса Мора и восхищался ими – сохранился экземпляр с его комментариями, – и его восхищение разделял его друг и правовед-гуманист Васко де Кирога, епископ Мичоаканский, который попытался – и с немалым успехом – организовать находящиеся на самообеспечении индейские коммуны, основанные на плане из «Утопии», на берегах озера Пацкуаро.
Список имен и достижений впечатляет. Люди, которые возглавили духовное завоевание Индий, были не простыми монахами; это были отобранные люди, бесстрашные религиозные радикалы, представлявшие и аскетизм, и интеллектуальную закваску реформы церкви в Испании. Многие из них обладали подготовкой и опытом, соответствующими задаче, которая перед ними стояла. Более того, они были армией духовных бойцов, чьи командиры стояли близко к трону: королевская поддержка давала им в их чрезмерной скромности могучую власть. Их миссия планировалась с дисциплиной и вниманием к деталям как военная кампания. И как военная кампания она была, по крайней мере сначала, разрушительной. Несколько десятков решительных людей среди миллионов индейцев – монахи хотели начать свою работу с чистого листа. Они не надеялись воспользоваться какими-то элементами, которые религия местного населения могла иметь общими с христианством. Понятие ацтеков о жизни после смерти, их обряды, на первый взгляд напоминающие крещение и исповедь, казались им дьявольскими пародиями. Более изощренный интерес был у монаха-этнолога Саагуна, принадлежавшего ко второму поколению миссионеров. В первые годы все, что могло сохранить «идолопоклонство» индейцев, должно было быть уничтожено. Демонтировать главные храмы и изгнать жрецов – это была чистой воды предусмотрительность, так как все огромные облицованные камнем пирамиды были потенциальными крепостями. Но для монахов было важнее уничтожить святилища, алтари и скульптуры, которые в них хранились. Идолы, особенно маленькие резные божества деревенских культов, можно было спрятать, – и многие были спрятаны – но делались усилия, чтобы отыскать их, и главные фигуры либо систематически разбивались молотками, либо сбрасывались с фасадов пирамид. В письме от 1531 года Сумаррага утверждал, что в его епархии были разрушены 500 храмов и уничтожены 20 тысяч идолов. Сумарраге, как и другим епископам, также приписывают массовое уничтожение индейских рукописей. Факты, свидетельствующие об этом, менее ясны. Рукописи – многие из них были податными списками и представляли собой чисто мирской интерес – исчезали по многим причинам. Безусловно, сохранились очень немногие.
После уничтожения последовала замена. Монахи быстро разошлись по двое, по трое по огромным территориям, и, куда бы они ни приходили, они основывали церкви, и при каждой церкви был монастырь для проживания монахов, работающих в этом регионе. Районы, обслуживаемые этими монастырями, зачастую были очень большими, и монахи постоянно путешествовали. Одни только францисканцы основали в Новой Испании 9 церквей в первые пять лет своей миссии. К 1560 году у них их было больше 80 с общей численностью монахов около 380. В общей сложности в Новой Испании в XVI веке монахами были основаны около 270 церквей, в основном до 1576 года. Сначала церкви были скромными временными постройками, но, имея, очевидно, в своем распоряжении неограниченное количество рабочих рук, включая большие группы людей, привыкшие строить из камня, строительного раствора и саманных кирпичей, с 1540 года их основатели приступили к строительству постоянных церквей зачастую значительных размеров. Многие из этих церквей выросли на местах разрушенных индейских храмов. Очевидная причина этого крылась в символическом значении христианской церкви, увенчивающей древний языческий холм-храм. Но существовала и более утилитарная причина: большие храмы-холмы находились в основном в крупных населенных пунктах. Обучение и крещение многих сотен тысяч человек могло быть осуществлено небольшим числом монахов только в городских общинах, расположенных близко к центру, – церкви и монастырю, откуда миссионеры и выходили осуществлять свою деятельность. Естественно, монахи обосновывались в тех местах, где уже существовали городские общины. Однако во многих районах Новой Испании не было такой концентрации населения, и индейцы жили в далеко расположенных друг от друга деревнях среди своих полей. В этих регионах миссионеры тратили много энергии на то, чтобы убедить или заставить жителей деревни перебраться в новые городки, построенные вокруг церкви и монастыря и предназначенные для проживания индейцев, в которых существовала система совместной обработки земли под руководством монахов. Они утверждали, что благодаря этим мерам новообращенные христиане могли иметь не только моральные преимущества городской жизни и обучение у миссионеров, но и экономические и социальные преимущества – изоляция от мирян-испанцев. Политика расовой сегрегации была рекомендована не для удобства европейцев, а для того, чтобы защитить индейцев от эксплуатации и морального разложения, которые могли последовать за слишком тесными контактами с европейцами, и держать их под постоянным церковным надзором.
Миссионерские церкви были базами для выдающейся кампании по всеобщей христианизации. Мартин де Валенсия оценил число крещеных в Новой Испании одними только францисканцами цифрой свыше миллиона человек к 1531 году. Мотолиниа назвал цифру почти пять миллионов человек к 1536 году и утверждал, что были случаи, когда монахи крестили в день по полторы тысячи человек. Индейцы приходили креститься каждый день в любое время суток. Францисканцы более последовательно, чем доминиканцы и августинцы, взяли себе за правило никогда им не отказывать и с этой целью использовали сильно сокращенную и упрощенную церемонию. Члены других монашеских орденов даже обвиняли (хотя они и отвергали это) их в том, что они крестили окроплением. Большая часть неофитов была, разумеется, взрослыми людьми, и все монашеские ордена каждый по-своему изо всех сил старались справиться с серьезной задачей – наставлением перед крещением. Об оглашении в современном смысле этого слова не могло быть и речи. Основы веры преподавались всем вместе кандидатам перед крещением. Некоторые официальные выступления «двенадцати» по такому случаю были записаны Саагуном; они представляют собой шедевры простоты и краткости. Индивидуальное обучение посредством катехизиса и проповедей оставлялось на потом, и огромные мастерство и усилия тратились на то, чтобы сделать такое обучение эффективным. Все первые монахи пытались овладеть языками индейцев, обычно языком науатль, хотя некоторые научились говорить и на других языках. Первому спутнику Сумарраги, ученому Андресу де Олмосу, приписывали знание десяти индейских языков. Музыка, живопись, пантомимические пьесы на морально-нравственные темы – использовалось все. Монахи даже придумали специальную архитектурную форму для того, чтобы требовать внимания больших толп народа – atrio, – просторный, обнесенный стенами двор с открытыми приделами, выходящими вовнутрь через определенные интервалы вдоль стены. Необходимый объем обучения, прежде чем новообращенного индейца можно было принять в христианскую общину – если это вообще случалось, – вызывал очень много споров внутри монашеских орденов, и по этому вопросу августинцы с самого начала придерживались самых либеральных взглядов: индейца можно было принять в христианскую общину сразу после крещения, если его духовник был удовлетворен его благочестием и пониманием азов христианства. Эта точка зрения в конце концов и возобладала в булле Altitudo divini consilii, которая официально и решила этот вопрос. Все ордена с самого начала уделяли внимание образованию индейских детей. Во многих миссиях были школы, в которых не только давали религиозные наставления, но и обучали испанскому языку, а в некоторых классах – европейским ремеслам. Самым известным и вызвавшим дискуссии миссионерским образовательным учреждением был францисканский колледж в Сантьяго-Тлателолько, который открылся в 1536 году в присутствии вице-короля. В его учебный план входила латынь, и он был предназначен для подготовки священнослужителей из местного населения.
