Успех монахов в установлении своего влияния на индейцев был необыкновенным. Сделав соответствующую скидку на их таланты и преданность делу ради авторитета, возникшего из их бескорыстной бедности, это влияние можно было объяснить только психологией индейцев. Индейцы привыкли жить в соответствии с замысловатым и нескончаемым ритуалом, который управлял всей их деятельностью в общине, включая крайне важные процессы сельского хозяйства. Церемонии и работа были переплетены и неразделимы. Испанское завоевание вместе с разрушением храмов, запрещением языческих танцев, насильственным обращением в христианство ослабляло и в некоторых местах уничтожало древнюю обрядовую организацию. Труд – будь то принудительный труд на encomendero, или труд за плату, или даже сельскохозяйственный труд для пропитания – перестал быть частью социорелигиозной церемониальной системы и стал просто необходимостью. В духовной и общественной жизни индейцев образовалась пустота, которую можно было заполнить, хотя бы частично и зачастую поверхностно, церковными обрядами и деятельностью – постройкой церквей. Монахи понимали эту необходимость, и по всей Новой Испании были построены многочисленные и иногда очень большие церкви. И хотя своей массивностью они были обязаны соображениям обороны, но своим великолепием – желанию возместить утраченное великолепие языческих храмов. Аналогичным образом великолепие церковных ритуалов, гораздо более замысловатых, чем обычно в Европе, было попыткой удовлетворить тоску индейцев по былой церемониальной жизни, которую они во многом утратили.
В Новой Испании, несмотря на сильное желание монашеской братии исключить языческие элементы, те индейцы, которые находились в постоянном контакте с миссионерами, – это было меньшинство, конечно, – обрели новую теократию – новых священников и гибридную религию. Культ Девы Марии был введен и смешан с культами матери-земли и богини кукурузы. Боги войны были забыты, потому что они оказались откровенно беспомощными против испанской стали. Языческие ритуалы для обеспечения плодородия были облечены в христианскую форму путем включения в них предварительной церковной службы и шествия через деревню с образами святых или местных богов, так как разницу индейцы часто понимали плохо. Тем не менее при всей неизбежной путанице и размывании произошло необычное завоевание, не менее удивительное, чем успех испанского оружия. Была создана новая действующая церковь. Ее внешние признаки и по сей день можно увидеть в церквях XVI века, украшенных индейскими ремесленниками, в которых из камня вырезаны ангелы в чепчиках из перьев, а Мадонна изображена смуглой и с прямыми черными волосами, как у индианки.
События в Перу пошли по другому пути. Перу была более далекой и менее доступной страной; на пути к ней лежали грозные природные препятствия; ее местное население оказывало более стойкое сопротивление. По географическим, политическим и стратегическим причинам испанские и перуанские общины оставались в значительной степени разделенными. Более того, предпринимательство в Перу началось позднее. В то время как Новая Испания была заселена за десятилетие, когда в Испании господствовали гуманисты, Перу была завоевана в десятилетие антигуманистической реакции. Корона во времена Кортеса была глубоко озабочена духовным благополучием новых подданных. Во времена Писарро ее это еще интересовало, но у нее было много и других забот, и, по крайней мере, некоторое время она имела меньше власти над испанскими поселениями. И вероятно, она не могла найти достаточно людей с необходимыми качествами, чтобы повторить этот успех – духовное завоевание Новой Испании. Ко времени завоевания Перу и радикализм Эразма Роттердамского, и апостольское рвение испанской церкви утратили во многом свою силу, и представители мексиканских миссий прочесывали монастыри нищенствующих монахов в Испании и других странах в поисках подходящих людей. Поэтому в Перу не дождались группы фанатиков, которую можно было бы сравнить с «двенадцатью». Народ кечуа не был фактически обращен в христианство до середины XVII века. Христианство – насколько оно вообще было принято – стало вторым и отдельным церемониалом, тогда как поклонение традиционным богам тоже продолжалось иногда тайно, а иногда открыто. За двести лет после завоевания церковные власти сочли необходимым периодически посылать visitadores de idolatría (инспекторы идолопоклонничества) в тщетной попытке уничтожить языческие ритуалы. Помимо этих периодических столкновений, индейцы – пока они платили свою дань и выполняли работы, которые с них спрашивали, – были предоставлены сами себе. Перу стала и до сих пор остается страной с испанским истово католическим правящим классом и индейским, в основном языческим, крестьянством.
В Новой Испании сам успех монашеских миссий принес свои проблемы. Их влияние на индейцев и власть, которую они получили благодаря королевской и папской поддержке, дали им на время фактически независимую власть и сделали их объектом зависти на местах. Неизбежно они оказались вовлечены в сложную борьбу за власть сначала с главами колониального сообщества encomenderos, а затем с епископами и немонашеским духовенством. Разногласия с encomenderos были очевидными: политика орденов неминуемо вмешивалась в управление трудом индейцев, от которого зависела экономическая деятельность в Испании. Они касались сохранения – даже расширения – индейского общинного сельского хозяйства для обеспечения миссионерских городов. Потребность миссий в труде индейцев и их успех в его получении для строительства церквей, монастырей и новых жилищ напрямую конкурировала с потребностями мирян-испанцев. Encomenderos жаловались на расточительность миссионерских строительных программ. Особые подозрения у них вызывали школы и предложение обучать местных священнослужителей. Херонимо Лопес – procurador (прокурор) Мехико – исключительный пример – считал, что «чертовски опасно» учить мексиканцев читать и писать, и высказался так же в письме королю. Что еще хуже, они подозревали, что за указаниями, данными Audiencia в 1530 году, скрывается влияние нищенствующих монахов с целью сократить количество выделяемых encomienda. Некоторые монахи, безусловно, принципиально возражали против encomienda с ее возможностями местной тирании и жестокого обращения с индейцами, с подразумеваемой квазифеодальной светской властью над их деревнями. Отношение Лас Касаса, сформировавшееся благодаря его опыту, приобретенному на островах в молодости, и мало изменившееся с тех пор, было исключительным примером этой точки зрения. И хотя в Испании Лас Касас имел влияние, он не был типичным церковнослужителем. Многие монахи, включая его старого наставника – достойного, но придирчивого Бетансоса, с ним были категорически не согласны. Они признавали в encomienda уникальный эффективный аппарат испанского расселения, понимая, что без него не будет поселений. Они надеялись, что большие феодальные владения, пока они получают свою дань, не станут чрезмерно вмешиваться во внутреннюю жизнь индейских деревень. В начале 1540-х годов после более чем десятилетия взаимной враждебности между этими двумя группами выявилась необходимость во взаимопомощи, и они начали сближаться. Церкви нищенствующих монахов начали получать финансовую помощь от encomenderos; некоторые из них выступили с инициативой и попросили создать у себя миссию. Более благочестивые encomenderos, как Кортес, восхищались миссионерами. Более умные ценили стабилизирующий эффект миссий, особенно на разработках месторождений, и понимали, что процветающие индейские общины производят больше дани. Более того, они брали на себя обязательства строить церкви и обеспечивать приходское духовенство на территории в пределах своих владений. Если монахи будут делать это для них, то они будут освобождены от ответственности и проблем. И что самое серьезное, их положение и привилегии находились под все возрастающим давлением со стороны короны и ее чиновников в audiencias; им была нужна влиятельная и явно незаинтересованная поддержка, которую могли оказать им монашеские ордена. Нищенствующие монахи со своей стороны, желая ослабить противодействие гражданских лиц своей работе, увидели выгоды в союзе с главами поселений. Во время кризиса, который начался после публикации в 1543 году Новых законов, они встали на сторону encomenderos; в 1544 году все три ордена в Новой Испании послали делегацию к королевскому двору с протестом против Новых законов, которая настаивала на сохранении системы encomienda.
