Во многих отношениях эта потеря для Новой Испании была тяжелой. Замечательные планы францисканцев вырастить священнослужителей из местного населения были забыты. Колледж в Сантьяго-Тлателолько пришел в упадок ввиду недостаточной поддержки, и в начале XVII века его здания превратились в развалины. Идея об изолированных сельскохозяйственных общинах индейцев под руководством церкви уже утратила покровителей, а вместе с нею утратилась еще одна гарантия неотчуждения индейских земель и нераспространения латифундий, находящихся в собственности испанцев. Так или иначе картина тысячелетнего христианского царства поблекла среди суровой реальности колониальной жизни.
Упадок деятельности монахов нищенствующих орденов в колонизованной Новой Испании не был, разумеется, концом миссионерства в Индиях. Ordenanzas sobre descubrimientos (законы об открытиях) в 1573 году, которые запретили вооруженные entradas, возложили ответственность за умиротворение приграничных районов, главным образом на миссионеров, а миссии монашествующего духовенства были самыми характерными для приграничных районов Индий институтами до сравнительно современной эпохи. В горнодобывающих районах Халиско развитие францисканских миссий и монастырей – в сравнительно скромных масштабах – продолжалось до конца XVII века и далее. В этом огромном горном регионе учреждение немонашеских приходов было предпринято полувеком позднее, чем в центральной части Новой Испании. В конце XVII века миссии францисканцев проникли еще дальше, растянувшись тонкой длинной цепочкой от Мехико до Калифорнии. Местность была необжитая, а многие ее обитатели – примитивные и враждебные, так что сами монахи и несколько сотен обращенных индейцев, живших при каждой миссии, должны были жить под защитой срубов и окружающих их массивных стен. В XVIII веке большинство пограничных блокгаузов были укомплектованы небольшими военными гарнизонами, или presidios.
Изначально только трем монашеским орденам было разрешено короной работать в Индиях, но в конце XVI века с одобрения Филиппа II в миссионерское поле вошли другие религиозные ордена. Из них самыми активными и успешными были иезуиты – орден с сильными связями в Испании, дисциплиной, организацией и системой подготовки, более всеобъемлющими, чем у любых их предшественников. Из всех орденов иезуиты были, вероятно, самыми учеными и интеллектуально самыми активными, и им мы обязаны почти всеми самыми лучшими отчетами о гражданской и естественной истории Индий в XVII и XVIII веках. Они были вооружены папскими привилегиями, аналогичными тем, которыми были наделены францисканцы со стороны Omnimoda; но когда они прибыли в Перу в 1569 году и получили указания от вице-короля Толедо осуществлять контроль за doctrinas там, где не было других священников, они были против на том основании, что их призвание состояло в том, чтобы работать среди язычников. Филипп II приказал им уступить, издав указ, демонстрирующий исключительно широкие привилегии лица, назначающего на должности. В конечном счете они полем своей деятельности избрали малоизвестный лесной регион в долинах верхнего течения рек Парана и Уругвай и в регионе Гуайра к востоку от Параны. Иезуитская провинция Парагвай была основана в 1607 году, а первая миссия среди индейцев-гуарани – в 1610 году. В первые сорок лет начали свою работу 48 миссий. И индейцы-гуарани, и обитатели Гуайры доброжелательно относились к жизни миссии, и главная опасность для миссий исходила не от враждебности индейцев, а от вооруженных отрядов налетчиков из Сан-Паулу, ищущих рабов для бразильских плантаций. Из первых 48 миссий жители Сан-Паулу уничтожили 26, и иезуитам пришлось обращаться за помощью к правительству Перу, чтобы вооружить своих индейцев для обороны. Миссии демонстрировали большое мужество и стойкость. В середине XVI века незадолго до изгнания иезуитов их было 30 с общей численностью индейского населения около ста тысяч человек. Их организация напоминала организацию поселений, основанных раньше Васко де Кирогой в Мичоакане. Это были пастушеские и земледельческие коммуны, в которых главное имущество, скот и плантации, находились в собственности миссии, и лишь дома и огороды – в частной собственности. Они были тщательно изолированы от внешнего мира, и индейцы, которыми управляли священники вплоть до мелочей, были знакомы лишь с теми элементами европейской культуры, которые, по мнению священников, были совместимы с их примитивным разумом. Язык гуарани был языком и богослужений, и повседневной жизни. Подобно францисканцам, которые своими проповедями помогали распространять язык науатль как язык межнационального общения в Новой Испании, иезуиты помогали распространять язык гуарани. С экономической точки зрения миссии процветали. Излишки хлопка, табака, кож и yerba mate (трава мате), пригодные для экспорта, отправлялись вниз по течению реки в Корриентес или Буэнос-Айрес с целью продажи для ордена. С общественной точки зрения они тоже, по-видимому, были достаточно удовлетворены в узких рамках дисциплины, насаждаемой священниками. Однако у них были маленькие возможности внутреннего роста; с индейцами в общинах обращались доброжелательно, но твердо, как с пожизненно второстепенными членами; они были абсолютно зависимы от руководства и инициативы священников. Когда иезуитов изгнали из владений испанской короны, изолированная утопия в джунглях рухнула.
Пограничные миссии от Техаса до Калифорнии и от Венесуэлы до Чили, несмотря на свои достижения, были периферийным явлением. Люди, охваченные их деятельностью, были относительно примитивными, а их количество – относительно небольшим. В Индиях не было никаких других возможностей, сравнимых с теми, которые предлагали странствующие монахи в Новой Испании и Перу, возможностей обращать в христианство население, достигнувшее высокого уровня культурного развития, насчитывавшее много миллионов, возможностей, за которые с готовностью ухватились в Новой Испании, запоздало и без энтузиазма – в Перу. Характер христианского общества в этих двух центральных регионах был определен главным образом благодаря деятельности обычных орденов в конце XVI века. При обращении индейцев в христиан монахи подчинялись своей собственной совести и следовали призванию, которому были посвящены их жизни; но они действовали и как посланцы короны, вооруженные привилегиями Patronato. Церковь и государство в Индиях росли в тесной и постоянной взаимосвязи, в которой каждый из них черпал силу у другого. Благодаря своей роли, которую монахи сыграли в формировании этой сложной системы, они многократно увеличили власть короны и укрепили ее как духовно, так и административно в ее отношениях с беспокойными феодальными вассалами, которые были ее самыми проблемными подданными. Они сделали даже больше: постоянно напоминали правителям Испании об их моральной ответственности – прилагать усилия к установлению порядка в обществе в Индиях, который должен был быть справедливым и терпимым к завоевателям и завоеванным в равной степени.
Глава 9. Управление обществом
Испанское общество в Новом Свете не включало крестьян и фактически людей ручного труда. Во всех доиндустриальных обществах община, управляемая военной кастой, склонна не принимать в расчет общественную и этическую ценность ручного труда, и испанцы в Новом Свете демонстрировали это предубеждение в крайней форме. В их число входили поселенцы – encomenderos и их последователи, владельцы скотоводческих ферм и рудников – класс вооруженных подданных, обладавших огромными привилегиями и в некоторых случаях – в рамках одного поколения колонистов – значительным богатством; духовенство, многочисленное по отношению к общему числу испанцев, но являвшееся лишь каплей в океане индейского населения; значительный и быстро растущий чиновничий аппарат вместе с юристами, нотариусами и разнообразными клерками; небольшое число торговцев, владельцев магазинов и ремесленников в основном в немногих крупных городах. Новая испанская экономика в Индиях зависела от старой индейской экономики в отношении большей части продовольствия, особенно зерна, овощей и птицы – продукции, производимой главным образом индейцами, и рабочих рук, так как, за исключением островов и нескольких регионов на карибском побережье, ввоз африканских рабов был слишком мал, чтобы иметь значение. Без труда индейцев испанская община не могла существовать. Однако большинство индейцев, знакомых с жизнью в коммуне и совместным ведением сельского хозяйства, с неохотой трудились на посторонних работодателей. И по причине своего положения новообращенных христиан, своего относительно беззащитного состояния и в силу неоднократных заявлений королевской власти они имели особые претензии к короне на защиту. Проводники королевского патернализма должны были, как ожидалось от них, защищать личную свободу индейцев, не отвергая справедливые претензии достойных завоевателей и колонистов; обеспечивать приток достаточного количества рабочих рук для испанских поселений, при этом защищая индейцев и их земельные владения, что освобождало их от необходимости работать за жалованье; и больше всего охранять и увеличивать доходы, которые извлекала корона из Индий и от которых на протяжении XVI века она становилась все более и более зависима. Естественно, эти объекты королевской политики конфликтовали. Ежегодно корона получала от отдельных людей или групп людей сотни прошений о милостях, которые во многих случаях могли быть оказаны только за счет чьих-то интересов. Ответами на них могли быть только ДА или НЕТ, но, давая любой ответ, корона – источник справедливости – подразумевала общие руководящие принципы общественной организации. Десятки сообщений, жалоб и рекомендаций от духовенства, чиновничества и муниципальных властей поступали с прибытием каждой флотилии, подсказывая со всех мыслимых точек зрения, каковы должны быть эти принципы. Корона старалась выбрать и решить и сделать свои решения понятными в нескончаемом потоке законов. Ничто в истории Индий не производит большего впечатления, чем этот огромный массив «писаных законов», которые в 1680 году были собраны, расставлены приблизительно в порядке появления и опубликованы как Recopilación de los leyes de las Indias (Свод законов Индий). Многие указы касались конкретных дел, и системность в них найти трудно. Однако время от времени корона издавала общие законодательные акты для Индий в целом. Эти общие декреты или кодексы были серьезными и сознательными попытками примирить конфликтующие интересы. В них можно проследить – со многими колебаниями и противоречиями – развитие сознательной официальной политики в управлении колониальным обществом.
