Потрясение от Войны за испанское наследство с ее разрушительными последствиями на испанской земле и унизительные уступки, особенно в колониальной сфере, вырванные у Испании в Утрехте, – все это углубляло ощущение пессимизма. Разительный контраст между богатством и потенциальной силой Индий и слабостью испанской администрации все чаще отмечался в начале XVIII века и связывался некоторыми авторами с чувством вины за то, каким образом были получены Индии. Маканас в своем остром произведении «Завещание Испании» заставляет умирающую Испанию завещать своим преемникам «…некоторые ценные владения, которые для меня добыл генуэзец, сбросив с тронов императоров и лишив свободы народы, на которые я имела не больше прав, чем они – на меня… Сейчас я заявляю, что я обладаю такими обширными владениями благодаря узурпации и мошенничеству…». И далее: «Правда то, что я на самом деле имею малую власть над Индиями, за исключением минимальной – на побережье; и очень небольшая ее доля – у Франции и Англии; но трудолюбие этих держав позволило им развить свои колонии изнутри благодаря своей деятельности и моей нерадивости». Еще более жесткими и точными были слова, которыми Хорхе Хуан и Антонио де Ульоа начали предисловие к своей книге «Noticias secretas de America» в 1749 году: «Страны Индий, плодородные, богатые и процветающие… далекие от своего властелина и его главных министров, управляемые людьми, которые часто не соблюдают ничьих интересов, кроме своих, в настоящее время доведены до такого состояния… что у юстиции нет власти, а у здравого смысла – силы, чтобы как-то противостоять беспорядку и пороку». Последующий рассказ является одним из самых откровенных и подробных разоблачений мелкой тирании и коррупции органов власти, который когда-либо был написан; более того, это был тайный отчет, написанный для короны двумя военно-морскими офицерами, посланными в Южную Америку с научной экспедицией, у которых не было мотива очернять правительство.
Функция испанских Бурбонов состояла в том, чтобы вернуть Испанию на какое-то время в основной поток европейского развития и реорганизовать управление империей на современный – в то время это означало «на французский» – лад. Однако сначала движение в сторону административной и экономической реформ очень мало затрагивало Индии. Теоретики, которые учили правительство тому, как следует реанимировать загнивающую экономику Испании, и министры, которые боролись с проблемами, применяя их теории, – все, безусловно, полагали, что в этом процессе Индиям отведена определенная роль. Они справедливо считали, что ситуация в экономиках Индий, несмотря на убогие условия, в которых жили многие их обитатели, более устойчивая и оптимистичная, чем в Испании. Они видели, что экспорт кож с севера Новой Испании и из района Ла-Платы
[88], какао, хлопка, индиго и сахара из Карибского бассейна растет. Производство серебра – самая удобная мера экономической активности тоже снова увеличивается; в Новой Испании ежегодное его производство в 1690-х годах вернулось на уровень 1580-х годов, и этот рост ускорился в новом веке. Но слишком маленькое его количество достигало Испании; большая часть серебра тратилась в Индиях, много уходило на торговлю с иностранцами. Для Испании проблема состояла в том, как вернуть себе если не монополию, то по крайней мере большую долю в этой сравнительно процветающей торговле. Меры, призванные сделать испанскую промышленность и морскую торговлю эффективными в достаточной мере, чтобы открыто конкурировать с иностранцами, – многие из них обсуждались, – были в лучшем случае долгосрочными, как признавали испанские экономисты в момент откровенности. С другой стороны, некоторые утечки можно было перекрыть почти сразу же, предотвратить часть ненужных трат, прикрыть часть незаконной торговли путем улучшения механизма сбора доходов с Индий и их сосредоточения в руках испанской короны или ее подданных. Поэтому внимание правительства было направлено не столько на стимуляцию экономик Индий или реформу административных процедур в вице-королевствах, сколько на то, чтобы заново утвердить – по образцу меркантилистской политики Кольбера во Франции – политическую, военную и экономическую власть Испании.
При первых Бурбонах успех, достигнутый в этом направлении, был сравнительно мизерным. В начале XVIII века Испания была с экономической и политической точек зрения банкротом. К хронической безработице, большим невспаханным площадям, хаосу в средствах денежного обращения и отсутствию промышленности свое бремя прибавила война. Несмотря на здравые советы заезжих французских экономистов и офранцузившихся испанцев, таких как Устарис, испанский консерватизм навязал правительству Филиппа V борьбу с неблагоприятной экономической ситуацией, оставив мало места для долгосрочного планирования в Индиях. В 1714 году было создано министерство морских дел и Индий, и это был важный шаг, по крайней мере на бумаге, к модернизации административной системы. Однако обязанности нового министра не были определены, и старый Совет остался как препятствие для любого стремления к реформированию, которое тот мог проявить. Тем не менее даже в этих ничего не обещающих обстоятельствах был начат ряд значительных реформ и перемен, указывающих путь к более кардинальным действиям в дальнейшем.
Одним из самых первых признаков развития нового духа в колониальном правительстве был ряд указов, направленных против материальных ценностей церкви. Большое количество монастырских священнослужителей, огромные земельные площади, являющиеся неотчуждаемым имуществом по «праву мертвой руки», тяжелое бремя десятины и других церковных налогов были знакомыми экономическими проблемами в Индиях, равно как и в Испании. В указе от 1717 года были перечислены эти проблемы и введен запрет на основание новых монастырей. В 1734 году монашеским орденам было запрещено принимать новых членов в Индиях в течение десяти лет, а в 1754 году был введен закон – любопытная и важная необходимость! – запрещающий черному духовенству принимать какое-либо участие в составлении завещаний. Этот последний закон был явно невыполнимым, а также нет никаких свидетельств существенного сокращения власти и богатств черного духовенства в этот период. В целом, за исключением таких очевидных мер, как ограничение прав предоставления убежища, и очень необходимого расширения полномочий гражданских судов при рассмотрении дел преступивших закон клерков, антицерковные законы первых испанских Бурбонов были несмелыми и лишь иногда эффективными. Тем не менее влияние того, что происходило во Франции, уже чувствовалось. В отличие от своих предшественников Бурбоны всегда претендовали на patronato (покровительство) над церковью, которое было прямым следствием их собственной верховной власти, а не благодаря соглашению с папой римским. На протяжении всего этого периода роялистские настроения в управлении церковью неуклонно усиливались. В XVIII веке монархию стали раздражать «государства в государстве», и власть короны над церковью нашла свое выражение в радикальных мерах против некоторых орденов во второй половине века.
Еще одним чрезвычайно характерным для Бурбонов экспериментом в другой области деятельности короны была радикальная реформа колониальной монетной системы, осуществленная по указам, изданным Филиппом V в 1728 году. Последствия этих указов состояли в том, что чеканка монет должна была быть изъята из рук подрядчиков, которые раньше этим занимались. Правительство должно было покупать продукцию рудников и чеканить из нее деньги за свой собственный счет; чеканка же монет по инициативе отдельных горняков или торговцев слитками драгоценных металлов больше не разрешалась. Существовали сложные правила разработки внешнего вида новых монет, чтобы не допускать фальсификации и подделок. Золотой эскудо стали чеканить такого же веса и чистоты, что и серебряный реал; а когда в 1750 году была установлена пропорция золото: серебро как 16: 1, эскудо стал стоить двух «монет по восемь». Новые правила стали применяться на практике почти сразу же в Новой Испании (1732–1733), но не возымели никакого действия в Перу до 1748 года. Они не полностью остановили фальсификацию монет и контрабанду слитков драгметаллов – жалобы продолжали поступать на протяжении всего века, – но они привели к значительному сокращению расходов. С другой стороны, никакого решения так и не было найдено для хронической нехватки в колониях мелких медных монет, и на протяжении большей части XVIII века индейцы продолжали использовать для своих мелких сделок какао-бобы.
