Я заметил Веревкину, что служил я «не у вас», а по судебному ведомству и что честь ведомства требует, чтобы его глава, т. е. министр юстиции Щегловитов, сдержал свое слово, данное мне.
От Веревкина я направился к Демчинскому, директору департамента. Последний немедленно повидался с Щегловитовым и распоряжение о зачислении меня в присяжные поверенные было сделано.
Вернувшись в Москву, я принял установленную присягу и в апреле месяце мы с женой выехал из Москвы за границу.
Сорок два года я не был в черте оседлости. Я, конечно, был знаком с положением евреев в этом гетто
402, но мне хотелось лично побывать, как на моей родине, в местечке Черный Остров, Подольской губернии, так и в других местах черты. Мне хотелось набраться живых впечатлений и этими впечатлениями поделиться в западной Европе с людьми, интересующимися русским еврейством.
По дороге мы заехали в Киев. Вместо того, чтобы ехать на отдых во Францию или Италию, мы с женой очутились в Португалии, в Лиссабоне. Я так и озаглавлю следующую главу воспоминаний: «Поездка в Португалию».
В Москву мы вернулись в октябре того же, 1912-го, года. Мы зажили по-старому, вносили, как говорили наши друзья, провинцию с ее простотой и безалаберностью в столицу.
Меня выбрали в члены комитета и в ревизионные комиссии разных общественных организаций.
Еврейское население в Москве, по своему составу, после изгнания из Москвы в 1892 году
403 всех ремесленников и детей николаевских солдат, не нуждалось в специальных благотворительных еврейских учреждениях, так как в Москве имели право жительства лишь купцы первой гильдии и лица свободных профессий.
При скудости же в то время общественной жизни, вообще, а в особенности для евреев, которые не могли по закону принимать участия в городской и земской деятельности, оставалось только одно – работать в благотворительных организациях, лишь бы была иллюзия общественности. И вот в Москве появились общества: 1. Пособия бедным евреям города Москвы; 2. Помощи учащимся средне-учебных заведений; 3. Помощи ученицам фельдшерских школ; 4. Сиротский дом, Общество Ясли и т. д.
Первое место занимало «ОПЕ» – Московское отделение Общества распространения просвещения среди евреев в России.
Близкое участие я стал принимать в деятельности ОРТа – Общества поощрения ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России. И это вполне понятно.
Во главе московского отделения ОРТа стоял Лазарь Соломонович Поляков. Занимал он этот пост по традиции, так как ОРТ был основан его братом, известным железнодорожным королем С. С. Поляковым. По крайней мере, этот последний был одним из инициаторов ОРТа.
Приезжая из Саратова в Москву, я навещал Поляковых
404; ближе сошелся я с ними особенно в 1912, 1913 годах, когда Поляковы уже не играли прежней роли в политических и финансовых сферах.
Лично на меня Лазарь Соломонович производил обаятельное впечатление. Сын простых евреев города Орши, Лазарь Соломонович
405 своим умом, а главное тактом, скромностью, в то же время сознанием своего достоинства, завоевал себе почетное место, не только среди евреев, но среди высшего христианского общества. Ни малейшего заискивания, в то же время ни искорки чванства. Во всем виден был хороший тон человека, уважающего в себе человеческое достоинство.
В начале 1914 года Лазарь Соломонович умер. Я продолжал оставаться заместителем председателя ОРТа.
Вскоре я уехал из Москвы по интересовавшему меня делу: вопросу о высшем образовании для еврейского юношества. Вернулся я в конце 1916 года, во время войны. Деятельность ОРТа расширилась, работа была совершенно иная, по новой программе, об основной задаче ОРТа – поощрении земледельческего труда среди евреев в России – нечего было и думать. Всеми еврейскими организациями ОРТу были переданы попечения о беженцах
406В деньгах ОРТ не нуждался, он получал большие суммы, как от вышеупомянутых организаций, так и от Татианинского комитета
407Я был в новом помещении ОРТа – настоящее министерство, масса служащих, масса уполномоченных! Вскоре я уехал из Москвы.
