Говоря об идентификации русского еврейства в эмиграции, Марк Раев, американский историограф русско-еврейского происхождения, в письме к автору этих строк писал: «…мне представляется, что среди эмигрантов из России после революции и Гражданской войны, главный признак был, скорее всего, религиозный. Многие совсем не были двуязычными, кое-кто из неверующих тоже считал себя евреем по происхождению, т.е. принимал идентитет, навязанный другими»
452Среди еврейских эмигрантов из России были как неверующие, так и евреи, принявшие христианство, и те, кто сохранил светское отношение к еврейским традициям семьи и народа. Здесь важно упомянуть и еще об одной характеристике, которую Марк Раев считал важной для идентификации русско-еврейских эмигрантов, прежде всего, как большой группы интеллигенции: «…Другие европейские страны не знали такой общественно-культурной «формации» и поэтому, несмотря на большую степень ассимиляции, не получали доброжелательного, встречного отклика от носителей национальных культур»
453Эта «формация» в 20-е годы ХХ века привнесла и сохранила на чужбине практически все культурные, просветительские и образовательные сообщества и институции, действующие в дореволюционной России. Одной из присущих ей черт было стремление сохранить русский язык и культуру. Другой – стремление сохранить общность социально-культурных связей, традицию солидарности и взаимопомощи, причем вне национальных ограничений. Присяжный поверенный или врач, коллекционирующий книги на иврите и идише, основавший в своем родном городе несколько библиотек, школу и пару приютов, любитель русского театра, завсегдатель философского кружка, член нескольких благотворительных обществ от Ковно до Санкт-Петербурга – таким мог быть портрет русско-еврейского эмигранта в Берлине.
Яков Тейтель в интервью берлинской газете «Руль» летом 1929 года отмечал: «С большим удовлетворением я вижу, какое важное значение уделяется русскому образованию в семьях пожилых беженцев. В Бреслау я познакомился с семьей, которая покинула Россию в 1905 г., они с большим интересом читают русскую классику. В семье лейпцигского меховщика
454 мне с гордостью рассказывали, что старшая дочь знает русский, а младший сын начинает его учить»
455Большинство русских евреев, представителей просвещенной интеллигенции или предпринимательских слоев говорили на русском языке, многие знали французский и немецкий, идиш был популярен преимущественно у выходцев из местечек, иврит – у выходцев из религиозных семей. Русский язык еврейских эмигрантов также не характеризовался однородностью: одесский юмор, украинские диалекты и идишские обороты дополняли эмигрантский речевой колорит.
Массивный приток еврейских эмигрантов из России и восточной Европы в Берлин в начале ХХ века определил необходимость координации действий ведущими международными еврейскими организациями, деятельность которых до 1917 года была направлена на поддержку еврейства в России: в начале 1920-х годов они переносят свои представительства в Берлин в целях организации помощи еврейским беженцам. Среди них такие, как Общество по охране здоровья еврейского населения (ОЗЕ), Общество распространения труда между евреями (ОРТ), которое в 1921 г. в Берлине получило статус всемирной организации, а также представительства международных организаций вне Берлина, оказывающих консультативную поддержку либо прямое содействие беженцам – Общество распространения просвещения (ОПЕ), Еврейское колонизационное общество (ЕКО), «Alliance Israelite Universelle» (Всемирный еврейский альянс), Объединенный распределительный комитет американских фондов помощи евреям, пострадавшим от войны (JDS – Joint Distribution Committee). В 1923–1924 гг. в Берлине проходили заседания Исполнительного комитета Всемирной еврейской организации помощи, здесь был создан «Эмигдирект» (Объединенный еврейский комитет по эмиграции) и европейская штаб-квартира ХИАС – Еврейское американское общество содействия иммигрантам, т.е. все основные организации, принимаввшие участие в организации еврейской миграции внутри Европы, а также в США, Палестину и другие страны.
Несмотря на учреждение специальной представительской должности по делам беженцев при Лиге Наций, голоса за консолидацию внутри сообщества, и даже за самостоятельное, автономное представительство своих интересов, причем в меньшей степени политически, а в основном в интересах обслуживания беженской жизни и представительства ее интересов, были весьма слышны уже в первые годы эмиграции: «Беженство должно организовываться, создавать свои учреждения, отстаивать интересы, добиваться прав, устанавливать нужные прецеденты – по частям, по отдельным странам, перед отдельными учреждениями, пользуясь каждой местной коньюнктурой, <…> связями и авторитетом»
456, – отмечая это, Григорий Ландау призывал к созданию «устойчивого остова беженского бытия».
В Берлине русские беженцы создали свои комитеты, кружки и объединения помощи – Общество помощи русским гражданам в Германии (создан изначально как Комитет, в 1916 г.). Объединение русских общественных беженских организаций Берлина, известное как «Объединение 1916 года», многочисленные образовательные и культурные сообщества. Как и в других эмиграционных центрах Европы, здесь возникли многочисленные землячества – объединения выходцев из городов России и множество профессиональных объединений эмигрантов – союзы инженеров, писателей, врачей, торгово-промышленных и финансовых деятелей, офицеров, присяжных поверенных и пр. Во многих общественных союзах и организациях, евреи из России были заметны своей активностью, занимали ключевые посты в руководстве.
Русско-еврейский Берлин – это, прежде всего, гигантский интеллектуальный массив ярких личностей и уникальных сообществ. Как и в дореволюционной России, так и в Германии многие представители еврейской интеллигенции активно действовали не в одной, а сразу в нескольких профессиональных или общественных организациях
457В Союзе русской присяжной адвокатуры в Берлине состояли Б. Л. Гершун, И. В. Гессен, В. А. Гольденберг, А. А. Гольденвейзер, Лев Зайцев, М. П. Кадиш, Г. А. Ландау, А. И. Лурье, Б. И. Элькин и др.; в Союзе русских врачей в Германии – женщина-врач Союза русских евреев Р. И. Зеликман, выдающийся психоаналитик М. Е. Эйтингон; в Союзе русских журналистов и литераторов в Берлине – писатель Саул Черняховский, издатель И. В. Гессен и др.
458 В Русском научном институте в Берлине (в 1923–1935-х гг.) читали лекции литературный критик Ю. И. Айхенвальд, Л. Г. Барац, историк И. О. Левин, экономист Б. Д. Бруцкус, юрист А. И. Каминка, один из основоположников современной социологии Г. Д. Гурвич, юристы-правоведы братья Александр и Евгений Кулишеры
459Многие из них входили в состав Союза русских евреев Германии или активно участвовали в его деятельности.
