– Ты же не наглая, – Санаду вновь усмехается. От него движения пена вздрагивает.
– Ни капельки, – улыбаюсь я.
– Ладно, – тянет Санаду и показательно вздыхает. – Будет тебе ванна через двадцать минут. Но в обмен на чашку вкусного кофе. Со сливками. Без сахара.
– А если кофе получится так себе, вы снова в ванну залезете?
– Оккупирую её до вечера, чтобы показать свой страшный-ужасный характер.
– А у вас разве страшный-ужасный характер? – задираю бровь я.
– Поверь, – Санаду, зарываясь в пену, чуть подаётся вперёд. – Если провести анонимный опрос студентов Академии, то вариант «страшный-ужасный» выиграет у «замечательного-юморного» с большим, очень большим отрывом.
– Думаю, вы льстите страшной-ужасной стороне своего характера.
– Нет, просто я проводил такой опрос, – гордо сообщает Санаду. – А сейчас идите сделайте мне кофе, моя дорогая уже в буквальном смысле студентка.
– Что, настолько дорого вам обходятся мои секретарские обязанности?
– Вы первая, кому удалось отжать мою ванну.
Окидываю взглядом полюбившийся шедевр:
– Понимаю, она стоит дорого, но и я её не навсегда забираю.
– Пф! Так вы ещё даже до конца года не доучились. Мне просто интересно, что будет дальше.
Его слова заставляют задуматься и начать перебирать в памяти всё здесь увиденное: вдруг он и правда не против, что я что-нибудь прихватизирую? Надо же проверить.
– Ой-ой, – притворно ужасается Санаду. – Судя по вашему поплывшему взору, вы уже представляете, как выносите весь мой скромный особнячок.
– А что, можно? – с самым невинным видом вскидываю брови. – Прямо весь? Переместить куда-нибудь в другое место…
Санаду задумывается.
– Нет, – он качает головой, и тёмные пряди скользят по пене, и она оседает, стекает с плеч. – Вынести особняк не получится, как и ванну или иной статичный элемент обстановки, это же Академия драконов, а они те ещё жадины и не отдают то, что хотя бы некоторое время принадлежало им.
– Как хорошо, что вы не дракон.
– Вот уж точно! – хмыкает Санаду, похоже, не замечая, что его плечи теперь обнажены. – Если бы мне пришлось так следить за всеми моими вещами, я бы просто с ума сошёл.
Выдав это в привычной насмешливой манере, он замечает мой взгляд, сосредоточенный на его груди, и проваливается в пену до подбородка. Потревоженные пузырьки пены с тихим шипением лопаются.
– Что? – не понимаю я такой стыдливости: нормально у него всё, и плечи широкие, и росчерки ключиц хороши в своей изящности, и жилистая шея смотрится привлекательно. Я же не в штаны ему заглядываю. – Просто ищу следы укуса.
Снова Санаду фыркает:
– У нас тут не как в земном фольклоре, а наоборот.
Он поглядывает на меня немного искоса, едва ли не настороженно.
– Для обращения надо вампира покусать? – опять задираю бровь.
– Да.
– Бедные, бедные вампиры, – вздыхаю я и поднимаюсь. – Теперь понимаю, почему вы от меня так рьяно прячетесь: боитесь, что не выдержу соблазна и покусаю!
Санаду картинно заламывает бровь. Но в этой его наигранной надменности чувствуется некоторая неловкость.
Моргнув, подумав мгновение, я совершенно серьёзно спрашиваю:
– Вас правда настолько смущает моё присутствие?
Глава 67
– В целом – не смущает, но когда доходит до частностей, – Санаду многозначительно оглядывает скрывающую его пену, – всё становится немного иначе.
– Я ведь серьёзно спрашиваю.
Вздохнув, Санаду откидывается на подголовник и поднимает взгляд к потолку. Голос Санаду неожиданно серьёзен:
– Пообещай никому не рассказывать то, что сейчас услышишь.
– Э-э… – с самым внимательным видом возвращаюсь на ступеньку возле ванны. – Обещаю: никому не расскажу.
Серьёзность, даже некая томная загадочность, Санаду тоже идёт. Уверена: не стань он профессором, из него получился бы прекрасный актёр!
Санаду молчит. И я тыкаю пальцем в пену. Тихий шелест лопающихся пузырьков вызывает у Санаду тяжкий вздох.
– У меня есть невеста. Несмотря на то, что она – разыскиваемая во всех признанных мирах преступница, и мы давно не встречаемся, меня с ней связывают некоторые обязательства. Ритуальные. Они не завершены, и без подкрепления со временем ослабнут. Но только со временем. И сейчас… я, по сути дела, обручён с другой.
Вот вроде знаю об этом, но в голове не состыкуются понятия Санаду и жених. То есть, Санаду друг жениха – возможно, Санаду брат жениха – возможно. Сам Санаду жених – ну нет, это не про него.
Пауза затягивается.
Санаду косит на меня чёрный глаз.
– М-м, – я моргаю. – А дальше что?
– Всё.
– Что «всё»?
Санаду вздыхает и необычно мрачно подытоживает:
– Это всё, что я хотел сказать.
Задумываюсь.
Потом ещё немного.
И ещё чуть-чуть.
– И? – всё же не понимаю. – Ваша невеста против того, чтобы я пользовалась вашей ванной? Так мы просто не станем ей об этом рассказывать и всё.
Санаду приподнимается с подголовника и вглядывается в моё лицо.
– Что? – я даже руками всплёскиваю. – Конечно же ваша невеста должна быть против вторжения в вашу ванную. Это очевидно. Наверняка она и против того, чтобы я здесь вас видела, хотя… – Окидываю взглядом непроглядный покров пены. – Никакой разницы между вами в ванне и вами в одежде сейчас нет. Ну так и я не собираюсь болтать о случившемся направо и налево. Буду молчать.
Я даже пальцем по губам провожу, изображая застёгивание молнии.
Из пены выныривает мыльная ладонь и опускается на лоб Санаду.
– Маленькое рыжее чудовище, – выдаёт Санаду как-то слишком обречённо, – иди уже, сделай кофе.
– Так вы сами меня задержали, – пожимая плечами, направляюсь к выходу. Но у двери останавливаюсь. – Вы ведь ванну помоете после себя, да? И свечи оставите?
– Ванна будет чистой, – из-под ладони обещает Санаду. – А свечи эти успокаивающие. Вам они явно, очень явно ни к чему.
– А вам зачем?
– У меня шесть рыжих на территории, конечно мне нужно успокоительное.
– А-а, – тяну понимающе. – Ясненько. Но тогда бы вам и кофе не надо, оно возбуждает.
Раздвинув пальцы, Санаду смотрит на меня сквозь них.
– Ладно, сделаю вам кофе, – примирительно вскидываю руки. – Вы уже в том возрасте, когда сами решаете, что для вас лучше. Но, может, у вас бескофеиновый кофе есть?
