А что она думает?
А что делает?
А не отправиться ли к ней…
Вздохнув, Санаду поднимает взгляд от коробки. Улыбающийся владелец кондитерской спешит предложить:
– Желаете что-нибудь ещё?
«Вроде, пирожные – это не только способ подкупа, но и ухаживание…» – задумывается Санаду, скользит взглядом по витрине с многочисленными пирожными, печеньями и тортами.
Смотрит на свою коробочку – предвестник очередных политических торгов. С каким удовольствием он смотался бы с этой коробочкой в Академию на чаепитие с Клео…
– Доставку на территорию империи осуществляете? – уточняет Санаду.
– Для вас, ваше величество, доставим куда угодно, – шире улыбается владелец кондитерской и чуть склоняет голову.
– Тогда… – Санаду снова окидывает взглядом длинную витрину, прикидывает аппетиты Ники. – Вот четверть этой витрины упакуйте и отправьте в Академию драконов. Студентке Клеопатре Крузенштерн.
– Да, конечно, – кивает владелец. – Желаете приложить записку? Добавить подарочную надпись?
В голове Санаду вспыхивают сразу несколько идей кремовых посланий – Нике. Всякие там «думай об этом пирожном, а не об ушастом» или «Ника, ты сделала домашнее задание?», «Поделись этим с ушастым, разрешаю». Но Клео… при мыслях о ней мозг отчаянно буксует и выдаёт варианты: сердечки, черепа в виде сердечек, белка, белка с сердечком, белка с сердечком и черепом…
– Нет, ничего не надо добавлять, – мрачно подытоживает Санаду. – Просто отправьте пирожные.
Он подхватывает коробочку за синюю ленту и выходит на улицу. Небрежно кивает нескольким раскланявшимся с ним подданным, торопливо поднимается на чёрный постамент для телепортации.
В рывке перемещения пирожные Санаду удерживает телекинезом.
Во Фрейнском кантоне его охватывает предгрозовая удушающая влажность. Тяжёлое серо-фиолетовое небо почти лежит на вершинах гор и жёлтых черепичных крышах. Без солнца их слюдяная поверхность не сверкает подобно золоту, но в покрытии уже зарождается тусклое свечение. Максимум яркости оно наберёт ночью.
Помедлив, Санаду хмыкает и запрыгивает на крышу ближайшего здания. Лёгкость охватывает его, тело требует движения, и Санаду стремительной тенью скользит по крышам в сторону изящного дворца Изрель.
Конечно, система защиты не может проигнорировать такое угрожающее приближение, и вдоль позвоночника пробегают острые мурашки, отзываются лёгким зудом в знаках на спине.
С сожалением спрыгнув на мостовую, поправив коробочку, Санаду неспешно направляется к ажурным воротам.
По крышам скакать было веселее. А если бы ещё и с Клео… Но он здесь именно для того, чтобы можно было спокойно прыгать по крышам… вместе с Клео.
***
Объявление о своём визите Санаду ожидает, прислонившись к стене возле открытой двери. А едва сообщивший о его приходе Густав выходит из кабинета, Санаду просовывает в открытую дверь коробку с пирожными.
– Твои любимые, – он покачивает коробкой. – Только из кондитерской. М-м…
Но ответа нет.
Густав невозмутимо стоит рядом, и Санаду подмигивает ему:
– Чай неси.
– Я не ваш слуга, – с достоинством отзывается Густав и задирает подбородок над высоким воротником-стойкой.
– Ну что ты такой злопамятный? – цокает языком Санаду, не забывая покачивать коробочку.
– Густав, принеси чай, – сдаётся Сонли.
И Санаду проскальзывает в кабинет – просторное помещение с четырьмя окнами и двумя каминами, над которыми висят ростовые портреты Изрель, с многочисленными полками, двухметровым рабочим столом, зоной для переговоров с диванами и креслами возле одного из каминов.
В сравнении с рабочим столом и креслом с высокой резной спинкой Сонли кажется маленькой. Она взмахом руки освобождает пространство перед собой от документов – те складываются в папки и прячутся в ящиках стола – и откидывается на резную спинку, прямо под прекрасное лицо Нергала, выточенного из чёрного дерева. Санаду не понимает такой фанатичной религиозности.
Он подхватывает кресло для посетителей рукой и ставит ближе к столу. А на сам стол медленно опускает коробку с пирожными.
У Сонли едва уловимо дёргаются ноздри. Она нарочито небрежно взмахивает рукой, и опутывающая коробку лента рассыпается на обрезки.
– Это намёк на то, что ты не оценила мою последнюю шутку? – задирает бровь Санаду и устраивается в кресло.
– А, так твоё предложение отдать меня неведомому существу было шуткой?
– Ну конечно! Такой чисто дружеской. Сонли, ты же знаешь, что я тебя обожаю.
– Да-да, конечно, – фыркает Сонли, но мановением пальца отправляет крышку коробочки на край стола.
Оглядывает скученные у одной стенки, слипшиеся пирожные.
– Ну, слегка помялись, да, – признаёт Санаду. – Не рассчитал скорость. Но на вкус это не влияет!
Качая головой, Сонли отмахивается:
– Ладно, взятка принята, что ты хочешь?
Санаду смыкает губы, чтобы не пошутить о коварстве Сонли: мол, он к ней с пирожным, а она сразу к делу.
Сонли чуть склоняет голову набок:
– И без шуток обойдёшься? – она тянется вперёд и облокачивается на стол одной рукой, а второй вытаскивает из ящика серебряную ложку. – Похоже, дело серьёзное.
Ложку Сонли вонзает в кремовый цветок и сковыривает лиловые лепестки. Неторопливо. И Санаду признаётся:
– Я к тебе по поводу установок Мары для слежки за мной.
Сонли отправляет в рот сладкие лепестки и смотрит на Санаду в ожидании продолжения.
– Твоя помощь в их снятии, как я понимаю, дорого мне обойдётся, но, возможно, мы сможем договориться о списке существ с установками? И списке проверенных и чистых нарнбурнцев, если таковой имеется.
Густав вплывает в кабинет с подносом. Золотые узоры мерцают на чашках и чайничке, сверкают пуговицы на форме Густава.
С самым мрачным видом он ставит поднос на край стола и расставляет всё для чая.
Санаду ждёт: всё же он не за прогнозом погоды пришёл, а за информацией, которая в применении к нему имеет политическое значение.
Сонли самозабвенно уминает пирожные. Густав, закончив с розливом чая, неспешно направляется к выходу.
Дверь за ним закрывается.
Сонли продолжает есть пирожные.
Санаду ложечкой размешивает чай и скользит взглядом по кабинету. По окнам с видом на дворцовый сад. Сад, в отличие от кабинета, с его службы здесь не изменился…
– Навевает воспоминания?
Вопрос Сонли выдёргивает Санаду из неосознанной задумчивости. Он неопределённо улыбается и отпивает чай.
