– Хороший ремонт, – Санаду покачивает чашкой. – Признаю, у тебя есть вкус.
Секундная пауза – и Сонли смеётся. Довольно сдержанно, но всё же смеётся, отводит взгляд.
– Что ж, запоздалый комплимент всё равно остаётся комплиментом. – Она вскрывает ложкой следующее пирожное.
Санаду искоса оценивает содержимое коробки: осталась треть, значит, скоро и до делового разговора дойдёт.
– У тебя тоже хороший вкус, – Сонли покачивает на ложечке пропитанный кремом кусочек. – Честно говоря, твой вариант этого кабинета мне нравился больше, намного больше, чем этот, но новый сенешаль меняет обстановку после предыдущего, это…
– Традиция, – усмехается Санаду. – Но к чему этот разговор? Не поверю, что ты сожалеешь о моём уходе с этой должности.
Наконец, Сонли тоже берёт чашку, хитро прищуривается:
– О твоём уходе я, конечно, не сожалею, и рада, что ты передал мне все документы, всё объяснил, а не как это обычно бывает, – она отводит взгляд: возможно, и её когда-нибудь, как большинство сенешалей, в месяц смерти вызовут на дуэль, чтобы попытаться освободить высочайшую должность.
– Что ты хочешь в обмен на информацию? – прямо спрашивает Санаду.
– Твою квоту на обращение. Да, я знаю, что сейчас у тебя её нет, но потом у тебя будет возможность обратить любое существо. И я хочу, чтобы ты обратил того, кого я попрошу. В старшего вампира.
Санаду вскидывает брови:
– Что, не хочешь складывать все яйца в одну корзину? Или это Изрель собирает квоты, чтобы приторговывать ими в поисках союзников?
Сонли одаривает его неопределённой, очень политической улыбкой. Санаду понижает голос:
– Не боишься, что я посажу твоего вампира на поводок крови?
На этот раз улыбка Сонли менее выражена, но в едва приподнятых уголках её губ скользит почти презрительная насмешка:
– Ты этого не сделаешь. Ты слишком благороден.
Санаду опускает взгляд на чашку.
До обновления его квоты шестьдесят восемь лет… и после этого до новой квоты придётся ждать ещё сотню. Итого – сто шестьдесят восемь лет без возможности кого-либо обратить.
В обмен на помощь с поиском жителей, невольно следящих за ним для Мары.
А если у него будет семья, если появится ребёнок… не факт, что удастся выторговать себе чужую квоту на его обращение или суметь провести его в общей очереди на обращение.
«Надо же, – изумляется Санаду. – О чём я начал думать, хотя пока ответных чувств Клео не видел и вампиризацию ей не обеспечил».
– Нет, – он качает головой. – Это слишком высокая цена даже в случае, если бы ты лично пошла проверять всех жителей Нарнбурна и вычищать установки Мары. Я и сам могу этим заняться. Возможно, у тебя есть более приемлемые предложения?
– А, так это я обращаюсь к тебе с предложением помочь тебе со слежкой Мары? – хмыкает Сонли.
Санаду придвигает коробку с остатками пирожных к ней поближе, улыбается:
– Давай ты поешь хорошо для хорошего настроения, и мы обсудим наше дело.
Несколько мгновений Сонли молчит, затем тяжко вздыхает:
– Если бы не эти дивные пирожные, я бы и говорить с тобой не стала.
– Пирожные ты любишь больше, чем меня? – картинно ужасается Санаду. – Ты просто разбиваешь мне сердце!
– О, Санаду, не думаю, что я имею хоть какое-то отношение к твоему сердцу, – качает головой Сонли.
***
Ника планирует потратить весь вечер на решение проблемы рыжины любимого Валечки, так что стук в дверь нашей комнаты немного удивляет: у меня здесь друзей нет, чтобы в гости ходили. Очередное послание от кого-нибудь?
Лежащий на моих коленях Марк Аврелий недовольно фырчит, и я улыбаюсь:
– Прости, – продолжаю чесать его пузико пальцем, а свободной рукой взмахиваю.
Створка открывается.
И нет, это не посланец с очередным букетом (часть их девушкам раздать, что ли? А то заполонили всё).
Нет, это делегация менталисток. В количестве, кажется, трёх штук.
– Ники здесь нет, – предупреждаю я.
Бэксил сцепляет пальцы на животе:
– А мы к тебе.
Глава 69
– Зачем? – удивляюсь я.
И Бэксил неожиданно теряется. Марк Аврелий под моими пальцами разворачивается и настороженно смотрит на гостей. Я прижимаю его к груди:
– Его тискать не дам!
– А почему? – обиженно спрашивает Лея из-за плеча Бэксил.
– Да мы по другому поводу, – хмурится Бэксил и толкает её локтем. – Можно войти?
– Да, – я устраиваю Марка Аврелия на плече.
Бэксил заходит. Следом за ней в комнату вступает, нервно дёргая косу, русоволосая Лея. Чуть ли не врезаясь ей в спину идёт… кажется, Дилала. Она закрывает дверь. Делегация действительно состоит лишь из трёх менталисток.
Они с удивлением рассматривают мою поломанную иномирной сущностью кровать.
– Присаживайтесь, – я указываю на кровать Ники – единственное место, способное комфортно вместить сразу троих.
Менталистки усаживаются рядком и дружно укладывают ладони на колени. Какие хорошие девочки. Они переглядываются между собой.
– Я вас слушаю, – напоминаю о своём присутствии.
Марк Аврелий взбирается мне на голову.
Так мы и сидим, смотрим друг на друга.
– Кхм, – Бэксил сцепляет руки на коленях. – Тут такое дело…
– Важное, – добавляет Лея.
Бэксил мрачно на неё косится, и Лея опускает взгляд на свои колени, вновь теребит косу. А Бэксил вздыхает и садится ровнее:
– Мы хотели попросить тебя об… одолжении.
Приподнимаю бровь. Это простое маленькое движение вызывает у менталисток странные нервные подёргивания. Эх, сейчас бы, как Санаду, эффектно задрать и вторую бровь, но… в моём исполнении это будет комично, я же не мастер.
– Раз хотели – просите, – разрешаю я.
И снова девчонки переглядываются. Вот не понимаю, зачем мяться? Хочешь что-то – попроси. Я же их не покусаю. И даже если отвечу резко, высмею – это не смертельно.
Так что поторапливаю девушек:
– Может, вам бумагу и перо дать, чтобы вы план разговора составили? А то он совсем не клеится. Или напишете просьбу, вдруг письменно лучше пойдёт.
Менталистки смотрят на меня.
– Потрясающее сходство, – выдаёт Лея.
– Женская версия, – чуть не цедит Дилала.
Я задираю сразу обе брови – раз уж не удаётся по очереди:
