– Простите, – я застываю, опасаясь делать лишние движения.
Хотя чего, собственно, опасаться – непонятно.
Санаду поднимает взгляд от декольте к лицу и опять ловит меня своими тёмными омутами.
– За что простить? – мягко интересуется Санаду.
Кончики его пальцев на моём бедре подрагивают. Кончики обжигающих пальцев. От прикосновений которых сжимается всё внутри и разливается жар…
Я резко прикладываю ладонь ко лбу Санаду.
– Кажется, вы перегрелись, – сипловато сообщаю я. – Вы горячий, как… как…
– Как печка?
– Наверное, – соглашаюсь я, невольно прислушиваясь к ощущениям: вот это меня штормит и накрывает. Кажется, даже ноги слабеют. Возможно, дрожали бы, стой я на полу. Обалдеть!
– Увлёкся, – Санаду прикрывает глаза, и в этот момент он выглядит слишком уязвимым. И почти невозможно прекрасным. Но его лоб под моей ладонью, его пальцы начинают остывать, приобретают характерную для людей температуру.
Он снова распахивает глаза.
– Изумительно, – выдыхаю я. – А вы прямо очень-очень холодным стать можете?
– Зачем?
– Ну, мёртвым притвориться, например.
Санаду фыркает:
– Сердце всё равно будет биться.
– Да кто же будет проверять пульс у холодного трупа?
Опять Санаду фыркает, качает головой, и его ладонь соскальзывает выше к моей талии… Неужели он и правда мной заинтересовался?
Но вместо того, чтобы подтвердить это предположение жаркими объятиями, Санаду тяжко вздыхает и действительно обхватывает меня за талию, но только чтобы ссадить с себя.
– Ладно, продолжим после обеда. Зайдёшь ко мне в кабинет.
– Да, конечно, – я послушно усаживаюсь на постели.
А Санаду поспешно направляется к выходу.
Дверь за ним беззвучно закрывается.
– Да глупости они все говорят! – заключаю (в очередной раз) я.
Потому что ну не мог заинтересованный мужчина не воспользоваться такими обнимашками в постели.
***
Уходить от Клео Санаду совсем не хочет. Внутри у него всё полыхает: и неуверенность, и желание, и паника, и обида: он не виноват в том, что правитель с ответственностью и этикетом. Поспешно покидая спальню Клео, он ещё надеется, что Мара, как и в прошлый раз, деликатно отступит. Если не сразу, то ощутив, как он отходит, чтобы разорвать дистанцию.
Но когда даже в коридоре ощущение её присутствия не ослабевает, Санаду телепортируется в свой дворец.
Здесь Мара его не достанет.
И только оказавшись в безопасности, Санаду выдыхает. Вспоминает, откуда его вытащило неожиданное приближение Мары (ну почему их связь работает на большее расстояние, чем безопасная территория Академии?), и… накрывает ладонью лицо. Он почти жалеет, что не рискнул обратиться к Вааразаризу за помощью, хотя Клео… Клео всё так же поразительно равнодушна к его намёкам.
***
Пустые размышления об отношении ко мне Санаду и всякие некстати проснувшиеся физиологические проявления желания (жила же я раньше без этого и спокойнее жила!) настроения не добавляют, так что на лекцию по истории человеческой магии я собираюсь в самом дурном расположении духа, проклиная местную десятидневную неделю и беличий чай, из-за которого я пропустила прошлый выходной.
Признаю, отсыпаясь под зельями, я хорошо отдохнула физически, но не морально, и с моего пробуждения после лечения идёт уже шестой день, душа требует законного перерыва после пятницы, а у этих форменных трудоголиков ещё только середина рабочей недели, будь они неладны. Это же магический мир! Могли бы сделать волшебную пятидневную неделю с двумя выходными.
Изверги.
Так мысленно ругаясь я следую по указке браслета в аудиторию. Её дверь распахивается, и в коридор выглядывает Раштар.
Завидев меня, он раздаётся в плечах, весь суровеет на глазах.
– Ты почему на свидание не пришла? – грозно почти рычит он.
– Я же девочка, не захотела – и не пришла, – пожимаю плечами, не сбавляя шага.
– Как это не захотела – и не пришла? – топает Раштар. – Я тебя два часа ждал! Как идиот!
– Скажи спасибо, что я тебе интересное место встречи назначила, а не на каком-нибудь пустыре, – я стремительно огибаю массивную рогатую фигуру.
Раштар поворачивается следом за мной и резко выставляет руку, преграждая путь.
Поднимаю на него взгляд и задираю бровь:
– Ты имеешь что-то против посещения мной лекций?
– Э, нет, но…
– Тогда пропусти.
– Я хочу с тобой поговорить!
– О чём?
– О том, что ты не пришла на свидание!
– Мы уже поговорили.
– Нет.
– Ты спросил, я объяснила, ты поныл, я возразила – разве это не было разговором? – о как же хочется, как Санаду, сейчас вторую бровь задрать.
Я даже пытаюсь телекинезом (ну и что, что не умею) подтянуть эту самую бровь и почти улавливаю что-то вроде прикосновения и мягкого потягивания в той зоне.
Но этот баран рогатый сбивает мою концентрацию громогласным:
– Но мы этот разговор не закончили!
– Хочешь обсудить, каким идиотом ты выглядел?
– Я не выглядел идиотом!
– Но ты же сам сказал, что был, как идиот.
Раздув ноздри, Раштар шагает вперёд и нависает надо мной, тихо рычит:
– Ты издеваешься?
– Да, – совершенно спокойно признаюсь я, всё равно на нас защитные браслеты, они не дадут сильно обидеть, а не сильно – не страшно.
– Да как смеешь ты! – рявкает Раштар. – Жалкая человеческая девка, издеваться надо мной!
– Эм, но ты сам даёшь повод, – ровно отвечаю я, потому что его ярость гасит моё раздражение: с невменяемыми и припадочными надо вести себя спокойно. И я веду себя спокойно. – Таким своим поведением в том числе.
– Ты! – снова рявкает Раштар.
Сзади на его плечо ложится рука.
– Не надо так себя вести, – просит касающийся его Фидис. – Это действительно…
– Уйди! – отталкивает его Раштар и снова нависает надо мной.
Я не отступаю ни на шаг, моя спина пряма, плечи развёрнуты, голова гордо поднята: ни малейшей слабины на уровне жестов – при общении с психованными это тоже важно.
– Раштар, напоминаю: наша императрица – человек, – Фидис почти ласков. – С Земли, как и наша очаровательная Клеопатра. Не стоит…
Зарычав, Раштар поворачивается и таранит рогами Фидиса.
