– Ника, пожалуйста, не надо, – умоляет Валарион.
Спасибо ему за то, что отвлекает от бредовых мыслей.
– Валь, ну как-то же надо скрыть твои волосы, а эти чалмы такие миленькие. И ты в них такой миленький, – в голосе Ники чувствуется улыбка умиления.
– Ника, солнышко, я боевой маг. Я собираюсь стать рыцарем.
– Но ты не можешь показать свои волосы Санаду.
– Но почему розовый?
– Тебе идёт.
– Ника…
– Да парик ему купите! – не выдерживаю я их страданий.
– Парик? – переспрашивает Ника.
– Да, парик! – радостно восклицает Валарион. – Мне нужно постричь волосы и надеть парик, уж парик-то не должен перекраситься!
С его волосами и впрямь история странная: порыжели и никакая краска, заклинания и даже стрижка их не берут – всё равно остаются рыжими…
– А вы не думали, – я поднимаю ложечку, чтобы ею придержать кофейную пенку, – что это может быть шуткой Санаду?
Я бы тоже так могла пошутить.
Позади меня воцаряется тишина. Сбив пенку, оглядываюсь: оба смотрят на меня во все глаза.
– А в принципе, – тянет Ника, – это на него похоже.
Она оглядывается на Валариона и откладывает недовышитую розовую чалму.
– Пожалуй, что так, – соглашается Валарион и оттягивает рыжие пряди. – Всё, что я знаю о Санаду, наводит именно на эту мысль.
– Тогда скрывать цвет волос бессмысленно, – с каким-то даже сожалением признаёт Ника и собирает ткань и баночки бисера в корзинку.
Лицо Валариона вытягивается, он несколько секунд наблюдает за опечаленной Никой и накрывает её ладонь, нежно улыбается:
– А мне понравилось ходить в этих штуках.
– Но только не в розовой, – тоже улыбается Ника.
И Валарион кивает.
Всё шумнее булькает в турке кофе, я отворачиваюсь, чтобы не мешать влюблённой парочке. Судя по звукам, они отмечают новую информацию поцелуем. А когда я снимаю турку с плиты, Ника и Валарион покидают кухню.
Держась за руки и влюблённо глядя друг на друга.
Я провожаю их взглядом и наливаю себе кофе. Только теперь понимаю, что сварила на двоих. Хотя Санаду дома нет. И возвращаться он вроде не планировал, и вообще…
«Секретари варят кофе», – мысленно напоминаю себе и отставляю турку в сторону. Пытаюсь отбросить мысль, что сварила порцию и на Санаду тоже – это ведь ничего не значит. Совсем ничего. Не надо придавать этому какое-то особое значение.
Из накрытого заклинанием стазиса сливочника доливаю в свою чашку немного сливок и убираю маленький кувшинчик обратно на полку.
С чашкой кофе покидаю кухню. Поднимаюсь по внутренней менее роскошной лестнице на второй этаж и, помедлив, направляюсь к себе.
Не знаю, откуда посередине моей спальни за какие-то минут двадцать появился роскошный игрушечный дворец с горой и садом с прудом, но, подозреваю, его сюда притащила трёхметровая белка.
Та самая белка, что сейчас своими гигантскими когтями держит куколку принцессу и куколку принца на верхней башне дворца и смыкает их в поцелуе.
Марк Аврелий тем временем запихивает орех в пещеру в игрушечной горе.
– Привет, – улыбаюсь огромной белке.
Как хорошо, что в волшебном мире даже такое безумное зрелище на галлюцинацию не тянет. Такова моя нормальная жизнь здесь!
Глава 76
Большая белка поднимает морду и дёргает хвостом. Фигурки в её когтях подрагивают.
– Любишь играть в игрушки? – шагаю в комнату и тяну чашку к губам, но опоминаюсь. – Тебе кофе сделать?
Помедлив, белка кивает.
– Сейчас принесу, – и я повторяю путь по малой лестнице обратно на кухню.
Там наливаю сваренный для Санаду кофе, разбавляю его сливками.
Помедлив, накрываю свою чашку блюдечком, ставлю на него вторую чашку и прихватываю сахарницу с кубиками бурого сахара: вдруг белка любит сладкое?
Хотя сладкое для зубов животных вредно. Но это не совсем животное… Ладно, захватываю и сахар, мне не жалко. К тому же на фоне возлияний белки с Санаду сладкое – мелочь.
Перед дверью в свою комнату замираю.
Трёхметровая белка… волшебный мир как он есть.
Толкаю дверь ногой.
Огромный игровой комплекс на месте. И белка тоже. Дёргает хвостом и разводит в стороны фигурки принца и принцессы. Впрочем, это я их так называю из-за пышных одежд, на деле они могут быть какими-нибудь придворными. Или вообще студенткой и преподавателем.
Со столбиком чашек и сахарницей в обход игрового комплекса направляюсь к сдвинутому в угол журнальному столику. Белка наблюдает за мной.
– Тебя как зовут? – спрашиваю на ходу.
Белка шмыгает носом.
– С сахаром или без?
Белка разворачивается и, поскрипывая когтями по паркету, вразвалочку топает ко мне. А я замираю.
– С сахаром? – приподнимаю сахарницу.
Остановившись передо мной, белка медлит несколько мгновений и кивает.
Какое же это существо большое. В лапищах оно бережно держит куколок.
Ставлю чашки на столик, присаживаюсь в кресло и берусь за ложечку. Опускаю один кубик сахара в кофе и поворачиваюсь к нависающему надо мной созданию:
– Ещё добавить?
Дёрнув усами, причмокнув, белка мотает головой. Кисточки на ушах смешно подрагивают.
Кивнув, размешиваю сахар. Марк Аврелий мохнатой молнией взбирается по подолу и рукаву мне на плечо. Заглядывает в чашку и фыркает, выражая своё отношение к божественному напитку.
Отряхнув ложечку, протягиваю белке блюдце с его порцией кофе.
Белка смотрит на игрушки в своих руках. Вздыхает и кладёт их на второе кресло возле журнального столика.
Задев когтем блюдечко, подхватывает чашку и подносит к губам. Обнажает хищные зубы в улыбке. Запрокидывает голову и, распахнув пасть, вливает напиток в горло.
Я беру свою чашечку…
– Добавки хочешь?
Захлопнув пасть, белка склоняет морду. Смотрит на мою чашку… и мотает головой. Протягивает мне пустую чашку, после чего забирает игрушки и топает обратно к игрушечному замку.
– Ты ведь не из этого мира? – спрашиваю я, хотя это вроде доказано, но просто для установления контакта, для начала разговора.
Прижав куколок друг к другу, белка вздыхает и отрицательно мотает головой.
– Ты здесь… по своей воле?
Ещё более тяжко вздыхает белка и опять мотает головой.
